.
Это отрывок из евангелия от Матфея. 10, 34-38: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч, ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня».
Как это понимать? Неужто Господь хочет вражды и разделения? Но разве можно забыть слова евангелиста Иоанна: «Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нём соблазна» (1 Ин. 2, 10)? Или ещё больше слова Самого Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13)...
Так в чём же проблема? В чём эта «враждебность» домашних?
Что ж, чтобы понять, посмотрим, как Христа принимали в родном городе. «Он пришёл в Своё отечество; за Ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге; и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нём. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своём. И не мог совершить там никакого чуда, только на немногих больных возложив руки, исцелил их» (Мк. 6, 1-5). «Не мог совершить чуда»!.. Вот как, оказывается, действует плоское и поверхностное восприятие, выросшее из поверхностно проживаемой обыденности. Соотечественники не воспринимали Христа дальше, чем обыденная поверхность!
Именно потому такие интонации в ответе Христовом отцу, просившему исцелить лунатичного сына: «о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне сюда» (Мф. 17, 15). Этот отец смотрел поверхностно и искал исцеления... у учеников. Да и на Христа он смотрел, как видно, неглубоко. Не верил он, что исцеления, совершаемые учениками, совершаются силою Божией, силою Христовой. И сам этот отец отрока свидетельствует: «помоги моему неверию»...
Именно потому Христос, когда за ним пришли Матерь его и братья, сказал: «матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его» (Лк. 8, 21). Но о Матери Своей в ответ на восклицание: «блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» Христос свидетельствовал: «темже убо блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11, 28), то есть именно поэтому блаженны... А это значит именно потому Матерь Божия и блаженна, что Она наилучшим образом слышала слово Божие и хранила его...
К чему мы приходим после этого длинного предисловия?
Разве нам надо требовать от наших ближних, чтобы они «слышали слово Божие и хранили его», и только после этого мы будем их любить? Но Христос и нас самих возлюбил тогда, когда мы были Его врагами... (Рим. 5, 10; Кол. 1, 21).
Как же быть? Как нам любить?
Блаженный Августин свидетельствует, что началом грехопадения Адама и Евы было рассмотрение ими творения Божия самого по себе, то есть вне Бога. Потому если мы любим наших ближних самих по себе, вне Бога или больше Бога, мы в ошибке. Как говорили отцы (напр. у прп. Силуана Афонского есть такая мысль), немного в мире есть людей, в которых вообще нет ничего хорошего. И если мы станем любить в ближних то Божие, что в них есть, мы будем любить их в Боге. А дурное станем стараться миновать, не ставить его в круг озвучивания и реагирования.
Сказано «любить как самого себя» (Мф. 19, 19). Значит, если мы прежде не научимся любить самих себя, мы не сможем любить и ближних. Но чтобы правильно любить себя, нужно понять... где настоящий я! Вот тот я, который раздражительный, ленивый, обжора, завистливый и прочий – это настоящий я? Чувствую ли я себя в этих состояниях подлинно, есть ли там настоящая радость? Нет. Но где же подлинность-то моя? Думаю, в мире. «В мире место Его», сказано в Писании (Пс. 75, 3). Итак, если я пытаюсь хранить мир, я приближаюсь к своей подлинности. И от того хорошо и окружающим – ведь в мире я их не травмирую. Потому прп. Серафим и говорил: «стяжи дух мирен и тысячи вокруг спасутся».
Потому та «враждебность» между домашними проявляется тогда... когда они (да и мы тоже) ищут друг в друге лишь друг друга, и только, и не более того. То есть в пристрастии, иногда даже подобном поклонению. И это мертвит. Но вот то лучшее, что есть в каждом из нас, то Божие, что время от времени блистает... Вот то нужно бы и любить, и помнить. А только человеческое... Оно тоже прекрасно. Но потому, что тоже благоухает небесным. Если благоухает.
Это может помочь нам миновать недостатки наших ближних – смотреть, словно бы сквозь, мимо, дальше – к Богу. Ведь немощь человеческая – тоже жажда Бога, воспитание в нас этой жажды. Мы ищем Его, потому что в немощи нам больно. И мы, переживая боль немощи, общую для всех, продолжаем учиться ей, жажде, которая дорастает наконец до полноты любви.