Обычный день, пятница, конец недели. Наступает серый пасмурный вечер, один из тех, что нередко случаются на излёте «бабьего лета». Город заполнен потоками людей, спешащих с работы. Кто-то мечтает попасть домой и насладиться уютом, а кто-то желает шумно отметить конец трудовой недели. Одни едут в автобусе или трамвае, глядя расфокусированным взглядом на проносящиеся за окном пейзажи, а другие в общем потоке перемещаются в метро, силясь не проспать свою станцию. Кто-то идёт пешком, щуря глаза, ленясь открыть зонт, натягивая на лоб кепку или капюшон, чтобы укрыться от мороси, которую едва ли можно назвать дождём. А кто-то пробирается на личном транспорте по нескончаемым пробкам, иные даже с сиреной, но и её наличие не всегда помогает ускорить перемещение.
Каждый из этого потока отличен от другого, каждый несёт в себе свои индивидуальные мысли, заботы, терзания и радости, но всех их объединяет одно - стремление к конечной на сегодняшний календарный день цели, и у каждого она своя.
* * *
Хмурый вечер, так и не разразившийся проливным дождём на бетонные джунгли и головы его жителей, сменила ночь. Город аккомпанировал ей множеством огней, которые, в сочетании с бархатной темнотой её, скрывшей все «шероховатости», очевидные в обличающей яркости дневного света, придали окружающей действительности романтический шарм, и, более того, ощущение некого торжества. С наступлением ночи город более не являлся олицетворением суеты, он преобразился в воплощение праздности. В данный час на улицах появлялись лишь неспешные путники и томно курящие посетители баров и клубов с блуждающим осоловелым взглядом, характерным для тех, кто проводит бессонную ночь за распитием горячительных напитков и беседой.
В тёмном проулке было пустынно и безлюдно, лишь басы музыки, доносящейся из элитного клуба, находящегося в непосредственной близости от этого места возвращали к ощущению реальности происходящего. На ступенях одного из заведений, что закрываются на ночь, сидел человек. Мужчина, чуть старше среднего возраста, крупного телосложения, склонив к коленям наголо обритую голову и обхватив её обеими руками, устремил свой взгляд куда-то в сторону носков собственных ботинок. Он не шевелился, и, как могло показаться со стороны, даже не дышал.
* * *
По изогнутым улицам и закоулкам центра города шла женщина. Серое пальто и брюки классического кроя в тон были будто городским камуфляжем, скрывавшим её на фоне бетонных джунглей. Цвет её волос и возраст было сложно определить при имеющемся освещении - здесь не было мириад фонарей и неоновых вывесок, как на центральных улицах. Здесь, на задворках цивилизации было царство полутонов. Её движения и взгляд говорили о том, что она уже далеко не юна. Но, в то же время, её силуэт и лёгкая походка позволяли принять её за студентку. Каждому из нас наверняка встречались на жизненном пути люди, о которых можно было сказать, что они «без возраста», причислить таковых к какому-либо поколению или эпохе, если можно так выразиться, было невозможно по первому впечатлению, а нередко и в дальнейшем. Эта женщина как раз была одной из таковых. Что привело её в это место и в этот час – история, как говорится, умалчивает.
* * *
Мужчина продолжал сидеть, не меняя позы, погружённый в собственные мысли. Внезапно чья-то рука коснулась его плеча.
- Вам нехорошо? Может быть, позвонить кому-то, вызвать помощь?
Он поднял голову и, впервые за бесконечно долгое время он встретился взглядом с кем-то, в чьих глазах читалось искреннее участие. Он даже при сильном желании не смог бы припомнить, когда, в какой период его жизни и сколько месяцев, а может быть и лет назад ему доводилось поймать на себе подобный взгляд, выдающий неподдельный интерес к его судьбе.
Несколько секунд он молчал, словно его оглушили, и обескуражили какой-то совершенно не укладывающейся в его сознании новостью. В уме его за эти доли секунды промчались мириады мыслей и предположений относительно личности незнакомки и её целей. И ни одна из его теорий не имела даже малейшей оптимистической нотки: он успел заподозрить свою случайную собеседницу в том, что она является «щипачкой», жадной до чужого добра, ведь на нём был надет дорогой костюм, а стоимость его часов можно было приравнять к неплохому автомобилю. Также закралась мысль, что она находится в поиске состоятельного материально мужчины, который, в момент слабости может проникнуться к ней, а впоследствии обеспечит ей безбедное существование. Или же она могла являться работником налоговой инспекции или силовых структур, желающим войти в доверие. С обеими у него всё было улажено и договорено, но как знать, куда подует ветер перемен - вдруг конкуренты заключили сделку на более выгодных условиях.
Все эти помыслы пронеслись сквозь его сознание внезапным и бурным потоком, и вдруг он вспомнил, почему, по какой конкретно причине он находится здесь и сейчас, после чего ему стало безразлично абсолютно всё происходящее вокруг. В том числе - личность и мотивы его нежданной собеседницы. А также, кем она являлась, что ей могло быть от него нужно, и каким риском грозит ему эта встреча. Всё это не имело совершенно никакого значения. Он был способен найти на неё управу, если бы только захотел в любом случае. А если даже, каким-то волшебным образом, не получилось бы - он купил бы себе новые часы, как и новый смартфон, и новый костюм, заблокировал бы и, впоследствии, восстановил банковские карты, хранящиеся в его бумажнике.
Вдруг, совершенно неожиданно, его посетило осознание того, что всё это материальное, настолько мелко и незначительно, что даже невозможно описать словами. Что всё, что было важно для него в данный момент, можно купить за деньги, которые, если не получится заработать в одночасье, то можно накопить, украсть, выиграть или получить иными способами, коих он знал бесчисленное множество.
В любом случае ему был абсолютно безразличен дальнейший ход событий. Слишком опостылело всё и все вокруг.
- Если Вам плохо, может быть стоит позвать кого-нибудь? – не унималась прохожая, - поймите, Ваши часы отбрасывают яркие блики в свете фонарей. Я совершенно не разбираюсь в часах и, тем более в их ценности и подлинности, но их видно издалека, а это опасно. Ведь здесь могут бродить те, кто готовы на всё ради любой наживы, даже весьма незначительной.
- Вы правы, некоторые готовы убить и за копейку, - отрешенно ответил он, даже, пожалуй, не ей, а куда-то в пространство или себе самому.
- Возможно, стоит вызвать «скорую» или позвать кого-нибудь, кто присмотрит за Вами?
- Это не нужно, - безразличным и серым, как прошедший день тоном ответил он.
- Я настаиваю - Вам не стоит находиться здесь одному, - сказала незваная гостья, вторгшаяся в его одиночество, - давайте позовём кого-нибудь из Ваших знакомых, и я пойду. Я тороплюсь.
- Всё это в данный момент не имеет значения для меня, - ответил мужчина, - мне хочется побыть одному.
Вдруг она почувствовала присутствие людей за своей спиной. Она обернулась. Позади неё находились двое дородных юношей в чёрных костюмах.
- Эти люди с Вами? – спросила она мужчину.
- Да, - ответил он.
- Вероятно, это Ваша охрана, - предположила женщина.
- Так и есть.
- Прекрасно, значит, я могу быть спокойна за Вас, доброго Вам вечера, насколько это может быть возможным, - сказала она и начала удаляться быстрой походкой. Её случайный собеседник едва успел заметить, что её фигура уже почти растворилась в перспективе улицы, и в скорости она может безвозвратно скрыться за ближайшим поворотом.
Очертания её силуэта становились всё более размытыми, сливаясь с окружающим ландшафтом, а звуки шагов всё тише. В те несколько минут и столь недолгий разговор, состоящий из пары небрежно брошенных друг другу фраз, он впервые за очень долгое время осознал отсутствие довлеющего чувства абсолютного, бескрайнего одиночества. Мимолётный диалог с совершенно незнакомым человеком оживил его и заставили почувствовать, что хоть кому-то не всё равно. Даже не только в отношении него самого, а в принципе – что кому-то небезразлично что-то и кто-то, кроме него самого, его проблем и жизненных перипетией. Это было настолько редким явлением для этого человека, что, пожалуй, он мог бы назвать его мифическим. Потому он, совершенно несознательно, судорожно желал удержать это явление, стремительно уплывающее вдаль, хотя бы ненадолго, словно тонущий, который цепляется за последнюю соломинку, в надежде удержаться наплаву. Он ощутил острую необходимость остановить её.
- Этот вечер не может быть добрым априори, - сказал мужчина, резко повысив голос.
Вдруг она остановилась. Простояв несколько секунд без движения, она развернулась в диаметрально противоположном направлении и вернулась к случайному своему знакомцу и села рядом с ним. Молча достала из кармана сигареты, зажигалку и закурила. Достигнув желаемого результата, он не знал, что с ним делать дальше и не мог найти слов. Она же была абсолютно спокойна и, жадно затягивалась ядом, который, как принято считать, медленно убивает, но приносит успокоение в моменты стресса, вызванного внешними обстоятельствами или собственными душевными терзаниями. Она наслаждалась этим процессом, а также относительной тишиной ночного города, как и безмолвием - собственным, своего собеседника и его охранников. Последние возвышались над нею, недвижимо и тихо, позволяя забыть о том, что они являются живыми людьми, а не скульптурами неизвестного творца современного искусства, дополняющими окружающую архитектуру.
Он не решался прервать это безмолвие, воцарившееся в маленьком тёмном проулке. Но решилась она.
- Что случилось с Вами? «Cherchez la femme», или же партнёр по бизнесу оказался предателем?
- История долгая, и, поверьте, не стоит Вашего внимания.
- Я никуда не спешу сегодня, так что, если пожелаете, можете поведать, если нет – просто помолчим, а когда надоест, разойдёмся каждый по своим делам.
- В начале нашей беседы Вы говорили, что Вам пора уходить, а сейчас, что никуда не спешите.
- Не хотела утомлять Вас своим обществом.
- Или себя моим?
- Возможно и так, - равнодушно ответила она, продолжая наблюдать за тем, как дым от её сигареты озаряется огнями здания напротив.
- Всё, что беспокоит Вас в скором времени пройдёт и покажется Вам совершенно абсурдным и абсолютно не стоящим внимания, возможно даже смешным. Насколько судьбоносным всё это ни казалось бы Вам сейчас, поверьте. К тому же, у Вас есть всё, абсолютно всё.
Мужчина попытался перебить, пытаясь оспорить сказанное ей, но она не дала ему такой возможности.
- У Вас есть всё. Как и у каждого на этой бренной планете, - прервав его сбивчивый монолог, ответила она, - многие способны только мечтать о материальных благах, которыми Вы обладаете.
- Вы торопитесь с выводами, - не дав ей закончить, ответил он, - счастье далеко не в деньгах. Дело ведь совсем в другом: имея сказочное богатство можно быть абсолютно несчастным. И, пожалуйста, не стоит произносить избитых фраз, наподобие: «Гораздо проще говорить о том, что не в деньгах счастье, когда они имеются в избытке».
- Я прекрасно понимаю, что Вы хотите мне сказать. Да, Вы состоятельны материально, но мечтаете о простом человеческом счастье. А кто-то беден, у кого-то тяжело болен кто-то из родных, самый близкий и дорогой человек, и этот кто-то не может им помочь, так как лечение слишком дорого. И ему или ей приходится безмолвно и безропотно наблюдать за угасанием родного существа.
- Лучше бы у меня были, хоть и нездоровые, но родные и близкие люди, - с тяжёлым вздохом ответил он.
- Вы торопитесь с выводами, уважаемый, - парировала собеседница, - постарайтесь живо представить и прочувствовать, каково было бы Вам, если бы дорогой Вам человек медленно умирал на Ваших глазах, а Вы не могли бы ничем ему помочь. Представили? Ну и каково?
Мужчина призадумался и немного помолчал, устремив взгляд в сторону конца проулка. Осознав, что он просто неспособен представить ситуацию, смоделированную его собеседницей, он тяжело вздохнул и промолчал. Она, в свою очередь, совершенно не удивилась его реакции. Она видела, как он, было, хотел ответить ей, набрал воздуха в лёгкие, будто перед нырянием в воду. Но затем замер на несколько секунд, в том же положении: с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом, не проронив ни слова. После чего выдохнул и замолчал, снова устремив свой взор в никуда.
Так как она вовсе не имела целью продолжать диалог, а, тем более пытаться разговорить собеседника, женщина, также безразлично глядя вдаль, продолжала томно курить, наслаждаясь тишиной ночного города. В любом другом подобном месте ей бы не удалось так расслабиться и отрешиться от всего бренного - ежесекундно пришлось бы быть настороже. Но здесь был этот человек и его охрана. Можно было спокойно рассматривать запоздалых мошек, пробудившихся в бабье лето, и роящихся возле фонарей, наблюдать за обитателями окружающих домов через окна, совершенно не подозревающих, что кто-то смотрит на них в данный час. Или же попросту углубиться в раздумья, при этом находясь где-то за пределами стен собственного жилища и не контролируя окружающую обстановку, что является крайне редким, и, пожалуй, даже выдающимся случаем в большом шумном городе.
- То есть Вы хотите сказать, что я напрасно сетую, и мои проблемы ничего не значат? По Вашему мнению, стало быть, я занимаюсь банальным самоедством? – нарушил тишину мужчина.
- Вовсе нет. Я совсем не это имела ввиду. Чтобы Вы меня поняли, я приведу несколько простых примеров. Кто-то работает минимум сорок часов в неделю, придерживаясь жёсткого графика, и мечтает путешествовать, повидать дальние страны, чтобы почувствовать себя свободным, а кто-то странствует, не имея гроша за душой и приличного «тыла», так как у него просто нет иного выбора, и он мечтает о стабильной работе и крыше над головой. Одни хотят детей, но у них никак не получается завести их. Они ходят на медицинские процедуры и ночами плачут в подушку. Другие же отказываются от нежеланных, оставляя их в детских домах.
Вы же понимаете, что живой человек попросту не может быть доволен всем, что есть у него, ему всегда будет чего-то не хватать. Или же он будет обесценивать то, чем обладает и превозносить то, чего у него нет, и не может быть при данных ему судьбой обстоятельствах. Вы богаты, а я бедна. Вы можете позволить себе всё то, что можно купить за деньги, о чём я могу только мечтать, верно? Но я живу в гармонии с собой и окружающей действительностью, а Вы, почему-то, нет.
- Вы хотите сказать, что я должен быть счастлив? Да, пожалуй, если рассуждать логически, должен. Но это не так, поверьте мне. Далеко не так. Никакие материальные блага не способны компенсировать некоторые аспекты бытия.
- А я и не утверждала, что это так. Материальный достаток даёт Вам много преимуществ, это факт. Но ради поддержания оного, а, как следствие, и должного положения в обществе, Вам приходится идти на многие жертвы.
- Жертвы? – с некоторым удивлением переспросил он.
- Совершенно верно, - ответила она, - Вам приходится во многом себе отказывать.
- Разве? Я полагал, что, как раз наоборот – я ни в чём себе не отказываю. Но, знаете ли, трудно это объяснить… На душе будто какая-то пустота. Или даже не пустота, а наоборот, тяжким грузом лежит что-то…
- Именно об этом я и пытаюсь Вам сказать. Я задам Вам несколько вопросов. Ответьте мне честно. Вы можете это сделать, так как я человек Вам не знакомый, и совершенно не имеющий отношения к Вашему кругу общения. Вы видите меня в первый и последний раз, потому можете быть откровенны со мной.
- Ну почему же в последний? – внезапно он ощутил жар в щеках, висках и во лбу и вакуум в области солнечного сплетения, как бывает при резком испуге. Впервые он почувствовал, что не хочет терять связь с человеком. Именно с человеком.
До этого момента он, по большей части, за редким исключением, воспринимал женщин как объекты вожделения. Это были молодые девушки, ухоженные, хорошо одетые. Прочих он просто не видел. Своих ровесниц, одной из которых являлась его собеседница, он не воспринимал как женщин. Таковые либо были жёнами его коллег, либо он имел с ними дела по бизнесу: они являлись партнёрами, или же работниками соответствующих органов, с которыми он мог «договориться» на материальной основе. Естественно, ни о каких задушевных разговорах и речи быть не могло. Да что уж кривить душой: среди мужчин у него всё обстояло не лучше. Друзей и даже закадычных товарищей у него не было.
В последний раз, насколько ему помнилось, откровенные, непредвзятые разговоры по душам у него были, в студенческие годы. Тогда он жил в общаге, воспротивившись желанию отца, который хотел снять ему отдельную квартиру. Ему хотелось идти своим путём и добиваться всего самостоятельно. Сейчас ему самому казалось это блажью, порождённой юношеским максимализмом, но тогда всё было иначе. Товарищей, которых он считал названными братьями, и с которыми он вёл долгие ночные полемики о диалектике Гегеля, взглядах традиционализма с точки зрения Эволы, об эзотерике в психоанализе Юнга, и многом прочем, он давно позабыл и выкинул из своей жизни, словно лишний балласт. Лишь изредка он вспоминал об этих беседах, в которых каждому не терпелось высказать своё мнение, и с трудом приходилось сдерживать себя, дабы не перебить собеседника. Пепельница была переполнена бычками от сигарет и папирос, на столе красовались скомканный целлофан от лапши быстрого приготовления и упаковка от выдавленного «в ноль» майонеза, купленного вскладчину на всех, для заправки той самой лапши. За окном начинали петь птицы в преддверье рассвета, но все участники беседы, собравшиеся в тесной коморке общежития, не замечали течения времени, они горели ярким огнём в пылу дебатов. Они были счастливы. И он был счастлив.
По-настоящему он был счастлив только тогда, и потому всю свою жизнь, до этого момента, старался обесценить и забыть своё безумно далёкое прошлое. И, как следствие, своё состояние в нём. Он отчаянно желал соответствовать канонам «успешности», принятых в обществе, хотел поверить, что навязанные этим обществом ценности, которых он достигал всю свою сознательную жизнь, делают его по-настоящему счастливым. Но здесь, сейчас, в этом проулке, всё наносное и мнимое рушилось, словно карточный домик.
Она проигнорировала вопрос, не ответив на него, но, в свою очередь, задала свой:
- Когда в последний раз Вы делали именно то, что хотели сами? Когда в последний раз Вы уделяли время себе, а не работе, не окружению, с которым Вам не по пути, но нужно поддерживать дипломатические отношения? Ну? Когда?
- Хотите правды? Я не помню. До недавнего времени я был полностью уверен, что именно это и есть моя жизнь. Что именно эти люди являются теми, кого я хочу видеть рядом с собой, но теперь мне кажется, что всё это было лишь замком из песка, который в любой момент может смыть волной прибоя, и ничего не останется. Ничего. Ведь у замка из песка нет даже фундамента.
Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Собеседница тоже не спешила прерывать тишину.
* * *
Ему вспомнился его первый и, пожалуй, последний друг. Они учились вместе в старших классах. Из обычной школы, что была назначена по месту жительства, родители перевели его в гимназию. Герой нашей истории не обладал какими-то выдающимися способностями, но в то время деньги уже решали всё. А его друг был беден. Не просто беден, он был нищим, словно церковная мышь. Но какой у него был золотой ум! И какая светлая душа к этому уму прилагалась…. Оба они были влюблены в одну и ту же девушку, но ради сохранения дружбы, которая являлась святыней для них обоих на тот момент, они отказались от неё. Молодость, гормоны, у обоих темнело в глазах, когда мимо проходила вожделенная особа, но для каждого дружба была важнее. Разве сейчас в его действительности такое возможно? Конечно, нет.
Пожалуй, именно под влиянием того самого друга наш герой, вопреки воле отца пошёл жить в студенческое общежитие и учился, зарабатывая оценки исключительно своими силами. Насколько это было ему известно. В данный момент он ставил под сомнение абсолютно всё: свои способности - ведь отец мог в тайне оплачивать оценки. И свои личностные качества – люди, с которыми он имеет деловые связи, могут быть вежливы с ним, потому, что им это выгодно. Своё мужское обаяние - женщины, окружающие его, включая бывшую жену, также могут проявлять участие в его судьбе лишь из-за его материального достатка и социального статуса.
Внезапно он поймал себя на том, что излагает вслух все свои мысли своей собеседнице. Что удивительно, это ничуть не напугало его, человека, привыкшего перманентно контролировать свои слова и действия.
- Неужели возможно существовать в таком постоянном напряжении? – изумилась она, - неужели деньги, сколько бы их ни было способны всё это компенсировать?
- Я уже даже не знаю, честно говоря, - тяжело вздохнув, ответил он. За деньги можно купить всё, абсолютно всё, что только может пожелать человек, включая здоровье. Это факт. Но почему же так паскудно на душе-то?
- Постарайтесь вспомнить, когда Вы были счастливы. Наверняка Вы были счастливы, хоть и очень давно, и совсем недолго, ведь иначе просто не может быть!
- Вы совершенно правы. Когда-то я был счастлив. Я был свободен.
И он снова вспомнил свои студенческие годы, спрятанные в матраце прокламации, ночные беседы в компании единомышленников и наедине с другом и первую, безумно сильную, чистую влюблённость. В то время он был мечтателем, свято верующим в возможность воплощения утопических идей, где нет места противостоянию классов, социальному неравенству, предвзятости и какому-либо шовинизму.
Но время шло, менялись как внешние обстоятельства, так и личное восприятие окружающей действительности у обоих товарищей, как казалось тогда, способных пронести свою дружбу через всю жизнь. И, в итоге, их пути разошлись. Друг продолжил учиться, сделав науку своей профессией, а ему, нашему герою, отец подготовил весьма «хлебную» должность, с возможностью дальнейшего карьерного роста.
Он был глуп. Безумно глуп и наивен, как казалось ему сейчас. Если быть точнее, до последнего времени, до этой ночи, в объятьях которой он усомнился во всём, что считал правильным, единственным верным путём и непреложной истиной. А ещё эта женщина. Такая странная, такая чуждая и родная одновременно. Именно родная. Его охватило чувство неимоверной духовной близости с едва знакомым человеком, совершенно неприменимое ко многим, с кем он имел знакомство на протяжении многих лет.
* * *
Не прерываясь, абсолютно забывшись, он продолжал своё повествование. Он то вскакивал перед ней, смеясь и активно жестикулируя, проявляя удивительную подвижность для человека довольно плотного телосложения, то его карие глаза, обрамлённые негустыми ресницами и бровями, и потому казавшиеся столь яркими, наполнялись слезами, и он чуть ли не плакал. Совсем недавно он был будто тень, пустая оболочка – костюм, часы и лысина. А сейчас он становился человеком, настоящим, живым. Из далеко запрятанных на чердаке сознания воспоминаний, которые, казалось бы, окончательно померкли, сложилась картина, и он вспомнил, каково это – быть живым.
- Думалось мне, что всё, что я Вам сейчас рассказываю, все эти воспоминания, они будто бы уже и не мои, и ко мне совершенно не относятся. Словно много лет назад просмотренное кино на старой помутневшей плёнке, - сказал мужчина с каким-то тихим восторгом. Он поднял голову, глядя туда, где должны быть звёзды, которых совсем не видно в большом городе, скрывающим их за маревом, состоящим из смога и пыли, поднятой колёсами машин и миллионами ног и освещённым бесчисленными рукотворными огнями, питаемыми электричеством. Он не наблюдал звёзд уже очень давно, но сейчас ему казалось, что видит их, что они прямо над ним, сверкают бесчисленным множеством искр. Словно в детстве, когда он гостил в деревне у бабушки, когда он ходил в «ночное» с лошадьми на поле. В то время дед учил его рыбачить, а бабушка кормила самыми вкусными в мире пирогами. Там он был свободен и никому ничего не должен.
- Скажите, чем Вы хотели заниматься, кем Вы хотели стать? Не Ваш отец, и не общество, а Вы, Вы сами? Не тогда, когда начала приближаться взрослая жизнь, Вы начали ощущать давление общества, на горизонте возник вопрос о выборе профессии, а, к примеру, тогда, в той самой деревне, когда Вас не беспокоило ничто, кроме данного момента, сегодняшнего дня и его мелких радостей, - перебила его мысли вслух собеседница.
- В то время я посещал художественную школу, так как очень любил рисовать. Отец был против, полагая, что это пустая трата времени, но мама отстояла это моё увлечение. Там нам рассказывали о судьбах знаменитых в наше время художников, и меня совершенно не пугало, насколько тяжелы были большинство из них. Я хотел пойти по их стопам. Но это были всего лишь детские мечты, очень далёкие и оторванные от реальной жизни.
- Я бы поспорила с Вами, мне Ваши мечты отнюдь не кажутся невоплотимыми.
- Поверьте, это было именно так. Если бы я сумел настоять на своём, отец отказался бы от меня. А чего может достичь в наше время художник без материальной поддержки? Разве он сможет обеспечить безбедную жизнь для себя и своей семьи? И, даже за неимением оной, как ему влачить своё существование, покуда он не достигнет признания?
- Насколько я поняла, семьи у Вас нет.
- Вы правы, нет. Не сложилось.
- Ну вот, один вопрос отпал. И тяготы жизни вольного творца Вас вовсе не пугали, верно?
- Верно, но это было в детстве. Позднее же, когда мне довелось взглянуть на бытие людей, познавших нужду и все тяготы, связанные с ней, моё мировоззрение несколько изменилось. Ведь, как я уже говорил, изначально я учился в обычной школе, а какие были времена в стране, Вы сами помните. Я тайно уносил из дома еду, чтобы накормить друзей, лучшему другу отдавал одежду и обувь, соврав родителям, что эти предметы моего гардероба были испорчены и выброшены. Поначалу он отказывался, не брал. Но в кедах и осенней куртке зимой, мягко говоря, не комфортно. Это был мой друг, которому я мог помочь. О том, сколько других моих однокашников находились в подобной ситуации, я старался не думать. Моя мать всегда говорила, зная меня тогдашнего: «На всех жалости не хватит, нужно оставить что-то себе». От отца мои благие порывы тщательно скрывались.
А на счёт признания – да, большинство гениев получили его лишь посмертно. Когда мне довелось наблюдать тяготы нищеты моих товарищей, перспектива подобного существования до гробовой доски, сопровождаемая призрачной надеждой оставить след в истории, становилась в моих глазах всё менее привлекательной.
- Прекрасно Вас понимаю. В то время выбор такой профессии казался чуть ли ни путём в могилу. Но теперь, когда Вы твёрдо стоите на ногах, у Вас появились средства и время, когда в последний раз Вы брали в руки краски?
- Тогда, ещё в школе. В институте, порой, я подумывал о том, что заработаю денег и вернусь к прежним планам, но эта мысль посещала меня всё реже и реже. А кем хотели стать Вы?
- Я стала тем, кем хотела. Точнее, я захотела стать тем, кем у меня была возможность стать. Ведь если пришлось плыть по реке, не стоит барахтаться против течения, растрачивая силы понапрасну, гораздо проще расслабиться и наслаждаться созерцанием окружающих пейзажей. А если вода стала чересчур холодна, стоит дождаться возможности и выбраться на берег, когда он не будет слишком крутым, чтобы пойти в любом желаемом направлении. Вы не думали, что Вам пора выбираться на берег?
- Полагаете, что стоит просто бросить всё и уехать на острова, как некогда поступил Гоген?
- Гоген был нищим как церковная мышь, чего нельзя сказать о Вас. И Вам действительно есть что бросать?
Он замолчал и задумался. Ведь он давно позабыл о своих юношеских мечтах, и сейчас эта мысль казалась ему совершенно абсурдной. В его рассудке бушевал конфликт: он прекрасно осознавал, что на данном этапе его жизни абсолютно ничто не мешает ему совершить задуманное, но ему невероятно сложно было допустить даже мысль об этом. Ведь ему придётся отказаться ото всего, к чему он привык, порвать все связи, оставить дела. В том обществе, в котором он вращался, подобный поступок сочли бы полнейшим безрассудством, скорее даже безумием.
- Вы продолжаете думать вслух, - воспользовавшись возникшей паузой в монологе, подметила незнакомка, - это хорошо. Видимо, Вам очень давно стоило выговориться.
- Вы абсолютно правы. В это сложно поверить, ведь у меня столько знакомых, но именно выговориться, чтобы меня услышали, или, хотя бы, просто сделали вид, что слышат и понимают и не перебивали, было некому. Порой мне кажется, что все вокруг способны слышать только себя, да и то не в полной мере.
- Но ведь и Вы до сегодняшней ночи слышали только себя, верно? Наверняка бывали случаи, когда, после застолья и принятия горячительных напитков, которые, как известно, расслабляют, сближают и провоцируют людей на откровения, кто-то пытался поделиться с Вами чем-то личным, сокровенным.
- Если постараться припомнить, то вполне возможно, и, вероятно, неоднократно. Но мне не хотелось вникать в чужие проблемы, и я менял тему, получая то же самое взамен.
* * *
Он снова замолчал и задумался. Ведь если он покинет это общество, оборвёт все контакты и связи, мнение тех, кто его окружает сейчас, не будет иметь никакого значения. Ему не придётся поддерживать статус и «держать лицо». Он будет жить своей жизнью, так какая разница, что они подумают о нём и как воспримут его решение? А вдруг ему доведётся встретить кого-то из старых знакомых, как он всё им объяснит?
- А разве это будет для Вас важно на данном этапе Вашего бытия? – с неподдельным удивлением поинтересовалась собеседница.
- Мне будут задавать вопросы, мне необходимо будет найти вразумительный ответ на них, - пожалуй, даже с лёгкой ноткой возмущения ответил мужчина.
- Вразумительный для них или для Вас? – парировала она.
Он замешкался, не найдя ответа. И, действительно, прошлая жизнь, и все контакты, связанные с ней полностью утратят свою значимость. Так какой смысл с кем-то объясняться, кому-то что-то доказывать? Но это никак не укладывалось в его рассудке.
- Вам сложно найти ответ потому, что тот, кем Вы себя считаете, это лишь образ, сотканный из опыта прошлого, мнений окружающих Вас людей и Вашего собственного представления о том, кем Вы являетесь. И, конечно же, планов на будущее, которые непременно необходимо осуществить, целей, для достижения которых Ваше настоящее является лишь инструментом, и потому полностью обесценивается. Но живёте-то Вы именно настоящим. Не прошлым – оно уже миновало, и не будущим, которое ещё не наступило, и, не известно, наступит ли именно в том виде, в котором Вы его задумали. Существуете Вы лишь в данном моменте, сегодня и сейчас, и стоит ли жертвовать им ради эфемерных образов? Прошлого уже не существует, будущее еще не наступило, есть только сегодня и сейчас, Вы, эта ночь, и никого из Ваших знакомых, которые могли бы осудить Вас или просто задавать ненужные вопросы. Вы можете начать жизнь с чистого листа прямо в эту минуту, но Вы боитесь этого, Вы боитесь себя. Отриньте страхи, примите себя таким, каковым Вы являетесь в данное мгновение.
- Но как же мне отказаться от себя?
- Вы не поняли, не отказаться, а принять. Один мой знакомый стал бездомным по воле случая. Не спешите его осуждать, такое может случиться с каждым. Он жил в люке с товарищем по несчастью, подбирал вещи и просроченные продукты из мусорных баков, тем и жил. Но, даже в этих условиях, он нашёл в себе силы бросить пить, заняться спортом. У него был телефон, он начал вести блог, пользуясь бесплатным интернетом в метро, ему начали помогать люди, заинтересовавшиеся его историей. Также, в интернете, он нашёл способ немного заработать написанием рекламных слоганов. Он захотел побывать на море, впервые за свою жизнь, а ведь он был не молод. И он смог. Он находил различные способы заработка, скопил немного денег и поехал автостопом. В пути ему встречались самые разные люди, которые поддерживали его и помогали найти работу и жильё. Кроме морского побережья он посетил очень много интересных мест, объездив большую часть нашей страны, и он не планирует на этом останавливаться. И, напомню, это человек, который жил в люке, и у него не было ни документов, ни копейки денег, и, уж тем более, статуса в обществе. Как-то он сказал мне, что лишь оказавшись в таком положении, он ощутил себя абсолютно свободным. Так что, вдохните ночной воздух полной грудью и, когда в Вашем сердце зародится решимость к действию, задайте себе один единственный вопрос: «А что я потеряю?»
После этих слов незнакомка встала, выкинув щелчком пальцев бычок, который, искрясь, был отражён рикошетом от стены противоположного здания, и пошла, не оглядываясь вдаль по проулку. Он всё также смотрел вверх, туда, где должно было быть звёздное небо, и не сразу заметил, что она его покидает.
- Куда же Вы? – очнувшись от своего забвения, в панике прокричал он ей вслед, - ведь мы ещё не договорили, Вы не сказали мне, как я смогу всё это осуществить!
- Я сказала Вам достаточно, остальное за Вами, - не оборачиваясь, промолвила женщина.
- Нет, не достаточно, скажите хотя бы своё имя, - направившись вслед за ней, прокричал он. Он встал со ступеней, желая догнать её, но бессонная и голодная ночь, да и немалая доза алкоголя сказались на его организме. Ноги подкосились, и он рухнул обратно на ступени.
- В этом нет нужды, наши пути пересекутся, если это будет необходимо.
Её голос становился всё тише, по мере её удаления, сливаясь с эхом, отражающимся от безликих стен зданий. Вскоре она скрылась за углом. Один из охранников ринулся вслед за ней, но он не смог её настигнуть, она, будто растворилась в воздухе.
* * *
Мужчина долго, но абсолютно безуспешно искал свою собеседницу. Он даже нашёл того самого бездомного, о котором она упомянула, но и он ничем не смог ему помочь. Но даже эта тончайшая ниточка, связующая его с ней принесла ему пользу. Он обрёл в лице их общего знакомого доброго друга и надёжного товарища. Он постоянно вспоминал о ней, об их разговоре и о том, что он вынес из него. И, после долгих сомнений он решился на кардинальные перемены в своей жизни. Путь его был его тернистым, ведь он в одночасье отринул всё, что было ему привычно и дорого: образ жизни, общество, материальный достаток, большую часть из которого он вложил в производство и пожертвовал на благотворительность в пользу больниц и детских домов, памятуя свои убеждения в студенчестве.
Когда он воплотил задуманное и обрёл истинное счастье и свободу, её образ начал меркнуть, и лишь изредка во снах он видел светлого ангела, ведущего его за руку вдоль морского побережья, озарённого призрачным лунным светом. Они шли навстречу бескрайним далям и полной луне, и вели бесконечный диалог. Их ноги утопали в волнах прибоя, а лёгкий морской ветер приносил приятную прохладу. Он так много хотел бы сказать ей, но каждое утро пробуждение прерывало их разговор.
* * *
Прошло немало лет с момента встречи двух совершенно разных, как могло бы показаться в то время, людей, оказавшихся в итоге не такими уж разными, между которыми завязался диалог, полностью изменивший жизнь одного из них.
И вот мужчина, одетый в белую льняную рубашку, бриджи цвета хаки и кожаные сандалии выходит из своей просторной бамбуковой хижины, крыша которой застелена листьями пальм, а окна выходят на океан и горы. Он недавно закончил очередную картину, которыми полнится его жилище, не считая тех, которые уже проданы, и желает отметить данное свершение испитием мохито в ближайшем баре.
Бар, так же, как и его хижина, построен из бамбука и располагается на самом побережье. Отсюда открывается вид на океан, горы, пальмы, и древний дворец, удивительно хорошо сохранившийся, учитывая то, что он принадлежит давно забытой культуре. Возле бара есть кафе со столиками под тентом, и даже бесплатный интернет, несмотря на то, что это место считается совершенно оторванным от цивилизации.
- И зачем все стремятся в города? Ведь здесь есть всё необходимое, но ничего лишнего, - сказал мужчина бармену на родном языке, даже не подумав, что тот может его не понять. И был, видимо, прав: бармен понимающе кивнул.
Языковой барьер здесь не имел значения, люди понимали друг друга без слов. Как только приближался закат, все жители окрестных хижин выходили на побережье, разводили костры, играли на всевозможных музыкальных инструментах. Они, будто воздавали дань многоцветию, озаряющему небеса и поверхность океана, дарованному уходящим за горизонт солнечному диску.
Как раз этого момента и желал дождаться мужчина. Но, неожиданно, его пробрало странное беспокойство, будто предчувствие нежданной встречи. Несмотря на то, что он давно утратил все связи из своего прошлого, он начал судорожно осматриваться по сторонам. За одним из столиков он увидел женщину с ноутбуком. Её белое платье из лёгкой ткани развевалось на ветру, обнажая стройные ноги, а большая часть её лица была скрыта под сенью широкополой соломенной шляпы. Но черты её, доступные его зрению показались до боли знакомыми. Будто это был кто-то родной, кого стёрли из его памяти. Он хотел броситься к ней немедля, но что-то останавливало его, он никак не мог решиться. В этот момент ему вспомнился ангел из столичного переулка, разговор с которым так круто изменил его жизнь. И слова: «А что ты потеряешь?», сказанные её голосом, будто прозвучали в его голове.
Некоторое время он боролся с собой, но, всё же, решился подойти к незнакомке. Но, для начала, решил осведомиться о её личности у бармена, ведь бармены знают всё о своих постоянных посетителях. Тот сказал, что она писательница, живёт в одном из бунгало на побережье. Где-то раз в сезон она отправляется в путешествие, чтобы собрать материал для новой книги.
- И интересно пишет? – поинтересовался мужчина.
- Очень интересно! – ответил бармен, - многие из местных ради её книг изучили английский, так как это единственный язык, на который пока переводят её работы с её родного языка.
- Благодарю Вас, ознакомлюсь, - ответил мужчина, ещё больше заинтересовавшись личностью таинственной незнакомки.
Дама увлечённо набирала какой-то текст на своём ноутбуке. Окончательно набравшись храбрости, он присел за её столик. Заметив его присутствие, она сняла шляпу, положила её на стол и расправила волосы. Он, завидев столь знакомые и родные черты, не нашёл в себе слов, чтобы завязать беседу.
- Может быть, прогуляемся по берегу, - сложив ноутбук в сумку, предложила он, не дожидаясь инициативы от внезапного гостя, которого она тоже узнала.
- Отличная мысль, обрадованный прерванной немой сценой ответил мужчина, - в тот день мы не договорили, но это и к лучшему. С тех пор многое изменилось, и мне хотелось бы поведать Вам об этом, ведь это всё благодаря Вам. И мне просто необходимо узнать Вас как можно лучше, услышать Вашу историю.
- Вовсе не мне, я лишь рассказала Вам о возможном пути в случайном ночном диалоге, но решение приняли Вы, и только Вы, и никто кроме Вас, помните об этом.
- Конечно же, я не могу и не хочу с Вами спорить, но мне столько нужно Вам рассказать, и услышать от Вас…
Они встали из-за столика, попрощались с барменом и пошли в сторону прибрежной полосы. Они шли вдоль линии прибоя, рассыпающегося пеной гребней волн, отражающих призрачный свет полной луны. Она держала его под руку, он придерживал кисть её руки, лежащую на его локте. Они вели бесконечную беседу каждый о себе, о жизни, прожитой с момента их последней и единственной встречи и многом другом, что ведомо только им двоим. Они засыпали друг друга вопросами, временами спорили, смеялись. Волны ласкали их ноги, а ветер лица. И не существовало для них ни времени, ни условностей, ни каких-либо преград. Вероятно, так и выглядит рай.