С вечера в больнице было неспокойно. На карнизе уселись два черных ворона, и громко так, беззастенчиво каркали «Ка-ррр!.. Кар-ррр!..», будто соревновались друг с другом.
- Вот, черти, раскаркались! Накаркают чего плохого, лиха беда начала, принесла их нелегкая,- чертыхнулся охранник Степан, который недолюбливал птиц вообще, и ворон в частности.
Дежурства в больнице охранники коротали либо за сканвордами, либо за игрой в картишки. Ругали больных, сплетничали про начальство, ну и конечно, обсуждали симпатичных докторш и медсестричек.
Степану нравилась Лидочка.
Он одобрительно отозвался о Лидочке, причмокивая своими пухлыми губами, не забыв назвать ее на модном молодежном сленге нерожавшей коровой.
Костян парировал Степану тем, что «некрасивых женщин не бывает, бывает мало алкогольной продукции»,- тем самым давая шанс самым некрасивым дамам.
- Я обычно так делаю,- делился своим обширным опытом Костян,- мысленно выбираю в компании самую страшную козу. Если после очередной рюмки она мне начинает казаться немножко симпатичной - «Все! Хорош,- говорю я себе.- Пора кончать пить».
Вдруг раздался резкий звонок, который взорвал разом упоительную тишину больницы.
Это приехала карета «скорой».
- Привезли кого-то на ночь глядя,- выругался Степан.- Пошли отворять!
Охранник не ошибся: оказалось, привезли не простого больного с кишечными коликами. Привезли бродягу, вероятно, бомжа.
То, что раньше гордо, по-горьковски, называлось Человеком, теперь лежало на носилках, укрытое полиэтиленовой пленкой и источало скверный дурной запах. Охранники брезгливо поворотили носами, скривили лица от отвращения. Принес же черт. Ах, неспроста вороны все каркали!
- Э! да вы кого это нам привезли,- Степан закричал водителю «скорой».
- Извольте принимать, теперь - ваш клиент
- Вы ничего не попутали? Везите этого бомжару отсюдова,- поддержал напарника Костян,- туда, где подобрали!
- Да вы в своем уме?!?- это сказала молодая докторша, девчонка почти.- Вы обязаны принять человека!
- Чи-эээ-лове-е-е-ка?
- Какого человека?
- А где это вы человека увидели? От него одна зараза, вши да чесотка
- Позовите главного, немедленно,- докторша была боевая. Раскраснелась на морозе.
- Зови главного, оглох что ли?- прикрикнул водитель «скорой» на замешкавшихся охранников. Непонятно, кому конкретно из них двоих он адресовал этот свой вопрос.
Однако через десять минут в отделение явился доктор с заспанными глазами. Очевидно, он был сегодня за главного и досыпал десятый сон, пока его срочно не вызвали в приемное отделение.
- Позвольте полюбопытствовать, по какой причине вы нам доставили сие?- доктор очень культурно обратился к докторше со «скорой».
- Вызов был. Приехали на Пролетарку, а там- на пустыре обнаружили.
- А тот, кто вызвал «скорую»?
- Не знаю,- девчонка растерялась.- Мы с Семен-Иванычем только этого человека нашли, избитого до полусмерти. Он едва жив. Но еще дышит.
- Ну так и не надо было его забирать. Тем более, что едва дышит,- доктор заговорил еще слаще. Его голос, как медовая патока, разливался, услаждал слух бархатным и приятным тембром.
Доктор был моложав, румяная кожа его слегка лоснилась; волосы - каштановые, густые - обрамляли его красивое породистое лицо.
- Вы не имеете права его не принять!- горячилась докторша.- Был вызов, мы приехали. Теперь это ваш пациент!
- Дорогуша, у нас не приют для бомжей, а больница,- доктор сделал ударение на слове «бомжей»,- и у меня просто нет мест. Везите, откуда привезли, и дело с концом! А меня здесь не было,- Иван Алексеевич скромно улыбнулся и как-то неприметно исчез из приемного.
- Катерина, поехали отсюдова,- скомандовал Семен-Иваныч докторше.- Мы свое дело сделали!
Костян со Степаном переглянулись. Приемное потихоньку стало наполняться людьми: «По какому поводу шум»? «В чем вопрос?».
Прибежала Верочка.
- Фу-фу-фу! Русским духом пахнет!– Вера манерно свернула свои густо накрашенные губы «куриной жопкой».- Кто будет обрабатывать этого вонючку? А ну ребята, выпихайте-ка его туда, на улицу.
- Тебе надо, ты и выпихЫвай,- грубо отозвался Степан.
Он не любил Веру, считал ее высокомерной пигалицей (и она не упала в его объятия после новогоднего корпоратива, как он рассчитывал).
Вера фыркнула и испарилась.
Никто не хотел брать на себя лишнюю ответственность.
Завернутое в полиэтиленовую пленку тело всхлипывало, кряхтело, подрагивало. Выпавшая из-под пленки рука была темно-коричневого цвета. «Чесотка»,- сообразил Степан. Раздобыл в подсобке швабру и ею отпихнул «Тело» подальше к двери. Все это время охранник чертыхался и матерился, вспоминая проклятых ворон. Он нашел виноватого в своих несчастиях. Степан не городской житель, сам родом из глубинки, и, по правде, был немного суеверен.
--------
Все-таки Красота обладает страшной силой. Убийственной силой.
Лидочка вышла замуж в прошлом месяце. Но отчего-то никому не могла рассказать об этом, и на работе тоже. Может быть, потому что супруг ее был старше почти на двадцать лет, а может... Да бог его знает, почему. Многолетние встречи тайком увенчались росписью во Дворце бракосочетаний. Лидочка решила прекратить «странные отношения» и в один прекрасный день сообщила Клаусу, что все кончено между ними. Да она и сама так считала. Пусть так. Не верила ему больше и не строила планов в отношении этого человека; устала от его разговоров о дружбе с литературной элитой и чтения стихов. Устала от одиноких вечеров и косых взглядов соседей, которым всегда есть до всех дела. Она погрузилась в работу и…забыла о нем. Просто не ожидала, что Клаус не захочет отпустить от себя молодую любовницу. Все это ужасно похоже на шахматное поле. Надо только знать правила и научиться играть. Наверно, каждая девушка должна примерить на себя корону королевы.
Шаг направо,
Шаг налево,
Как угодно
Ходит Королева
Она никогда не зависит от Короля, для нее не существует привязанностей. Нет привязанностей... Как страшно звучит... сердце как камень. Или как лед.
Утекла любовь как песок сквозь пальцы
И теперь на сердце раны
Они кровоточат
Королева самодостаточная, занимается исключительно собой и блюдет только свои интересы. Не погружена в непонятную и непознанную «Любовь». Это все осталось в прошлом.
Ревность, заламывание рук
И по небу я лечу на свет
Встречная полоса
Не замедляя шаг
Назад нельзя
Вдрызг...
Удар!..
Дай руку. Я не могу без тебя.
Ты - моя боль, ты - моя жизнь, ты - мой яд, но ты - и мое лекарство.
-----
В больнице все стихло. «Мешок» тоже как будто перестал хрипеть. Лидочка с Ниной, санитаркой, тащили страшный груз в санблок. Почему страшный? От него веяло нищетой, горем, болезнями, безнадежностью и... Он как скопище всех страхов человеческих.
- Уф, тяжелющий какой. Откуда в нем весу-то?- Нина вытерла платком пот со лба и шеи.
Женщины надели рукава, спецхалаты и косынки. Обработали обильно его, вшивого, кислотой. Бомж оказался совсем молодым парнем.
- Надо же. Почти мальчик,- сжалилась Лидочка, которая до этого из брезгливости даже не смотрела в сторону бомжары.
Нина, грузная женщина пятидесяти двух лет, ругала парня. Мол, жрут, пьют, а они тут, слабые женщины, - мой его, таскай да обрабатывай.
- Ишь, и ванна тебе, бродяге, положена! Надо же, какие почести... В радость мне что ли. Дерьмо твое перебирать да ссанину нюхать!? Откуда ж вы такие беретесь, э-э-э-ххх!
Лидочка срезала с мальчика космы спутавшихся волос, с уже вытравленными вшами. Еле-еле женщины поместили тело в горячую ванну, из которой шел густой пар. Лицо парня как будто стало счастливее. «А ведь много ли человеку по сути надо? У этого сейчас - горячая ванна, да вшей нет - счастье! - он, небось, как в раю себя ощутил. Давно ли такое испытывал? Разве что в детстве...»- Лидочка оттирала коричневое, как панцирь, тело губкой.
- Ты поди и мужа своего так не намывала, как этого,- грубовато сказала Нина Лидочке и ухарски подмигнула ей.
Лидочка вздрогнула. Она не любила скабрезных разговоров да и... про мужа никому не говорила.
В воде лицо парня стало успокоенно красивым, и сам он будто всплыл на поверхность воды.
Успокоился...
Лидочке почудилось, что кроме них в санблоке еще кто-то. Дышит. И ходит так тихо, шурша одеждами. Хлопнула входная дверь. Ветер, видимо, гуляет. Через клубы пара Лидочка вдруг разглядела женское лицо. Красивое, бледное, с темными бровями и ледяными глазами. Льняные волосы женщины волной лились по плечам, обволакивая лицо парня. Потянуло холодом.
«Морена. Богиня Зимы и Смерти. Сама пожаловала,- мелькнуло у Лидочки.- Говорят, Морене симпатизировал сам Кощей. А вроде даже женой его она была, и даже, вроде бы дети у них были...».
- Финита ля комедия,- гаркнула Нина.– Столько времени провожгались с ним! А он взял да помер! То-то радость Ивану Алексеичу!
Так вот она какая, смерть. Лидочка невольно вглядывалась в успокоенное умиротворенное лицо мальчика. «Отмаялся». Тело, как легкая щепочка, поднялось над водой, как будто стало легким-легким.
Теперь уже Костян со Степаном в лифте отвозили тело в морг. Настроение парней было значительно лучше, чем несколько часов назад. Ни те чесотки, ни те вшей, да и тельце-то нестрашное вовсе! Хе-хе. Нет человека - нет проблем! Золотые слова. Их сказал какой-то большой человек. Степан и Костян это точно знали. Пока ехали вниз с «бывшим» бомжом, хохмили и юморили.
Утро выдалось каким-то тягостным, серым. Тусклый диск бледно-желтого солнца безжизненно маячил на небосклоне, голые деревья очень смахивали на самих больных в палатах - та же болезненность и обреченность. Лидочка протерла глаза. У ней болело все тело - как будто ее пинали. Пора было собираться домой. Клаус наверняка заждался - он не любил засыпать один. Все шутил, говорил, что ему страшно спать одному. Но неужели задремала? После такой ночки и неудивительно.
Спускаясь вниз, Лидочка увидела в приемном кучки людей. Они о чем-то перешептывались, с опаской оглядывались. Кучки разъединялись, сливались с другими кучками. Что-то неспокойное витало в воздухе.
- Слышь, Лидка,- ее окликнула санитарка Нина,- бомж-то наш исчез
- Как исчез? Откуда?
- Из морга. Костян со Степкой сказали. А нет его там! Как скрал кто бомжа нашего
- Выкрали тело из морга? Кто? Это Иван Алексеич сказал?
- Да Иван Алексеич весь морг обыскался. Соо-бственнно-о-о-ручно! С утра как ошпаренный бегает. На охранников тянет. Мол, пьяные они были, перепутали что-то. А только нет бомжа нашего! Будто и не было вовсе!
«Ка-ррр!.. Кар-ррр!..»,- кричали за окном черные птицы и как будто вторили словам Нины.
Да, дела... Стукнула форточка, раскрылось окошко. Потянуло морозцем. Как будто дыханье чье-то.