Вы слыхали, как поют дрозды? Наверное, слыхали. Их весеннее пение можно по незнанию спутать с соловьиным. Громкое и звучное: «спиридон-спиридон-чайпить-чайпить-витью-витью» далеко разносится по открытым просторам. Но большой радости эта птица, размером чуть больше скворца, людям не приносит.
Когда дрозды, поставив птенцов на крыло, начинают совершать набеги на сады и огороды, ничего хорошего в свой адрес дрозды не слышат.
Птахи сначала занимают наблюдательные посты вблизи объекта охоты, чаще всего на проводах или заборах, высматривая всё яркое в листве, а потом, убедившись, что им ничто не угрожает, с громким чириканьем, напоминающим крик сороки, набрасываются на вожделенные плоды. Склюёт каждый по пол-ягоды и с десяток перепробует, да клевать не станет по причине недозрелости… Вот вам – и урожай!
Чаще всего хозяева садов и огородов для отпугивания птиц вешают вблизи посадок на кол подстреленную птицу. Говорят, действенная мера.
Я вынимаю из чехла свою тульскую двустволку, доставшуюся мне в подарок от тестя, лишь в новогодние ночи. На живую тварь рука не поднимается.
Когда начинает созревать земляника, именуемая в народе клубникой или виктроией, я натягиваю на дуги над грядками тонкую рыбацкую сеть, невесть каким образом доставшуюся мне много лет назад. И, хотя уход за грядками и сбор спелых ягод существенно усложняются, такая мера урожай спасает. Птицы, как правило, стараются держаться от сетей подальше.
Как правило, но не всегда.
И однажды, выйдя июньским субботним утром в огород, чтобы полакомиться натощак ягодами, я услышал раздавшееся совсем рядом громкое «чи-чи-чи-ри-ри». В этом крике не было страха. Птица явно была возмущена и требовала срочного освобождения.
Я сбегал за ножницами и, испортив сеть, с трудом освободил нахальное желтоклювое создание, исщипавшее мне руки во время операции. Я подбросил дрозда в воздух, но тот, видимо, выбившись из сил во время попыток освободиться, долетел только до забора, на котором, очумелый, долго отдыхал и оправлял взлохмаченное оперение…
Остаток дня прошёл без происшествий.
Но на следующий день история повторилась. С той лишь разницей, что теперь дрозд трепыхался в той же сети на метр дальше от края. Теперь птица билась в подвешенном состоянии и, не имея возможностей опереться о грядку, так запуталась в сетке, что из-под крыльев были видны кровавые ссадины.
Повторная операция заняла добрых пять минут, ибо нитки сети глубоко впились юному дрозду под перья.
Теперь «пернатый друг» не смог сразу взлететь и долго ковылял в траве, не в состоянии прийти в себя.
На следующее утро в моей дырявой снасти никого не было, и я со спокойным сердцем уехал в Москву.
Но в пятницу, по возвращении, я обнаружил под вишнёвыми деревьями следы кровавой драмы. Ветер гонял по траве птичий пух, а из травы торчало жалкое бежевое крылышко. Больше от дрозда не осталось ничего. То ли забредшая кошка подкараулила безалаберную птицу, то ли её настиг сокол, зачастую сопровождающий стаи дроздов, сказать трудно.
Я выбросил крылышко за забор. Ветер к концу дня развеял пух по саду.
Мои защитные сетки с тех пор никто не трогал.
Недавно на память пришла история, рассказанная мне знакомым писателем о судьбе своего друга. Он сокрушался о том, что удержал друга за руку, когда тот едва не влетел под проезжавший мимо автомобиль. На моё недоумение умело заинтриговавший меня рассказчик резонно возразил:
– Не удержи я его тогда, ну, покалечился бы слегка, отлежался бы в больнице, поправился и – ходил бы сейчас живой. А так – через два дня попал под электричку, царство ему небесное!
Как знать?..