У могучего СССР было несколько арктических станций, которые занимались метеонаблюдениями и другими нужными делами. Особенно для советских военных. Помимо станций на льдинах существовали также поселения расположенные на островах.
- Так как на острове задача выживания стоит совсем не так остро, - пояснил Ивану Павловичу Ордынскому капитан малого ледокола Андреев, - персонал там можно держать из пары человек.
В ходе их арктической экспедиции с базой на таком острове была потеряна связь. Начальство поручило им срочно выяснить, что случилось. Судно не смогло подойти к берегу вплотную, так что комиссия выгрузилась по трапу на лёд и отправилась на остров, сообщив:
- Вернёмся, когда все дела закончим.
Якорь бросать было нельзя, как его обратно вытянешь, так что корабль «Ангара» так и дрейфовал вместе со льдом и с трапом, который на лёд был опущен. Убирать трап никто не стал.
- Можно сказать, - огляделся вокруг помощник судового врача Александр Кондратович, - вокруг прямо-таки ледяная пустыня!
Он был в Арктике впервые и нёс вахту с напарником напополам, не забывая периодически согреваться спиртом.
- Вообще-то места здесь весьма опасные… - буркнул Иван Павлович.
- Почему?
- Когда-то здесь испытывали первые советские ядерные бомбы под присмотром академика Александрова! - пояснил доктор. - Мог остаться высокий уровень радиации.
На корме, прямо перед ними ледокола стояла бочка с солёной селёдкой для нужд камбуза и мешала сосредоточиться, так как хотелось закусить. В очередной раз, удалившись в кубрик за 50 граммами «горючего», Александр услышал выстрелы и крики:
- Спасите!
Услышал шум на корме, капитан Андреев послал матроса выяснить, в чём дело. Дело было в белом медведе, который к тому времени разгромил бочку и уплетал селёдку, о чём командиру сообщил вернувшийся матросик, цветом гораздо бледнее, чем медведь.
- Огромный такой… - добавил он.
Всё вооружение исследовательского судна заключалось в пяти карабинах, находящихся под замком.
- Срочно принеси ружья! - велел ему Андреев.
Матросы кое-как достали карабины и дрожащими руками принялись палить в медведя, который с перепуга рванул вместе с селёдкой в пасти не вниз, а вверх по трапу. Люди стали выпрыгивать с бортов.
- Твою мать! - ахнул врач, столкнувшись с хищником на рыбалке.
Он успел спрятаться, а медведя всё-таки грохнули, причём меткий выстрел сделал Кондратович, наверное, как бывший военный моряк. После чего они стали соображать, что делать дальше:
- Медведь-то занесён в Красную книгу…
Боцман заявил, что с туши надо снять шкуру и по прибытии на базу в Архангельске подарить её командиру. Так и сделали. Медведя разделали, мясо выбросили за борт, шкуру два часа мыли из шланга.
- Шкура получилась отличная! - радовались охотники.
- Только я никому её дарить не стану! - неожиданно заявил помощник врача.
- Почему?
- Так как именно я завалил зверя, - пояснил Саша, - значит это мой трофей.
Товарищи неохотно согласились с ним, тем более что возникла неотложная проблема. Радист судна, выйдя из жилого блока, встретился нос к носу с медведем и испуганно свалился на лёд, сломав обе ноги.
- Перелом сложный, - определил Ордынский, - нужно вызывать самолёт для эвакуации!
По мере необходимости на станцию, около которой они стояли, прилетал самолёт. Выгрузить провиант, приборы, новых людей и забрать что-либо, на тот момент считающееся на станции лишним: вышедшее из строя оборудование, результаты исследований и больных.
- Это наш случай… - согласился капитан.
Вскоре прилетел самолёт. Приземлился, но пилот движки не заглушил, а на малых оборотах кружил по стоянке.
- Что это с ним? - заинтересовался Кондратович.
- Ввиду низкой температуры воздуха, - пояснил капитан, - если самолёт заглушит двигатели, то он их больше не заведёт и скорее всего его откопают потомки в будущем.
- Это если потеплеет и сильно повезёт! - засмеялся Иван Павлович.
- Вот и кружит, пока в самолёт и из него не разгрузят всё, - закончил лекцию Андреев, - что для этого предназначено.
Они наблюдали со стороны как два человека стоят в проёме двери и на ходу выкидывают тюфяки, ящики. Небольшая гора ящиков, вместе с радистом, привязанным на всякий случай к носилкам, ждут очереди на погрузку.
- Ловко ребята работают! - восхитился Александр, когда их раненого на ходу засунули в нутро самолёта.
Погрузка благополучно закончилась. В проёме остаётся человек в кожанке – пилот. Он машет на прощание рукой морякам, кричит что-то внутрь салона и неожиданно вываливается прямо мордой в снег.
- Это так запланировано? - опешил он.
Самолёт между тем обретает направленность движения и начинает разгон с намерением взлететь. Вслед за ним бежит выпавший пилот, переменно падая.
- Вряд ли… - засомневался Ордынский. - Скорее произвольная программа!
Пилот на бегу потерял рукавицу, страшно матерился, но всё равно самолёт догнать не смог и вскоре начал отставать.
- Один ноль в пользу техники! - объявил промежуточный результат капитан.
Самолёт всё быстрее удаляется, потом вдруг словно очнувшись, сильно тормозит, идёт на разворот, благо площадка ещё не закончилась, и равняется с выдохшимся пилотом.
- Вот новый поворот! - пропел Кондратович.
Из люка высовывается чья-то рука и затягивает опоздавшего на рейс лётчика вовнутрь. Дверь закрывается. Самолёт доезжает до края площадки, опять разворачивается и на этот раз благополучно улетает.
- Зачем надо было его подбирать? - провожающие бурно обсуждают произошедшее.
- А вдруг движки бы заглохли? - пояснил Андреев. - Или за пределы площадки бы выскочил? И самолёту бы пипец, и нашему барахлу, что в него загружено, вместе с радистом, привязанным к носилкам на всякий случай!
- Лучше бы улетел, - возразил Иван Павлович, - а пилот другим бортом добрался бы до базы!
- Куда улетел? - присоединился к диспуту прилетевший на замену радист. - Там только один человек оставался и тот так пьян, что нормально может только по кругу рулить, да и то пока не отключиться, поскольку не спал пару суток. Взлететь то он взлетит, а вот сесть – это навряд ли.
- А второй человек может и помог бы, - усмехнулся Саша, - да только к носилкам привязан…
- Вот и выходит, что при наличии двух человек на борту фактически там нет никого!
Они ударно отпраздновали удачное завершение операции спиртом и оставшейся после набега медведя селёдкой. Через пару недель вернулась на корабль группа спасателей. Они рассказали, что те двое полярников, которые работали на базе, поссорились и устроили дуэль на ружьях, в результате которой оба погибли.
- После этого на базы меньше троих исследователей посылать нельзя! - передала комиссия свои выводы на «большую» землю.
Эта экспедиция была весьма лёгкой. Месяц они плыли в Арктику, два месяца там не очень напряжённо поработали, поставили энное количество опытов и экспериментов, а потом отправились домой.
- Соскучился за Леной страшно! - мучился помощник доктора отсутствием жены.
Для него это был первый опыт подобного плавания. Понятно, что впечатлений море, хочется поскорее поделиться с супругой. В том числе и трофейной шкурой. Кондратович всё плаванье нежился на шкуре, украсив ею свою койку.
- Она такая мягкая… - хвастался он членам команды.
На обратном пути они зашли в Гамбург, отоварились магнитофонами по обыкновению у поляков, и двинулись в пункт прибытия - город Ригу.
- 23-го числа будем там! - радовался удачному плаванию капитан.
Экипаж уже послал телеграммы родным и близким о том, чтобы встречали в Риге, и всё прошло бы по плану, если бы у судна не сломался один из главных гребных винтов, буквально на входе в Финский залив.
- Придётся идти в Санкт-Петербург… - посетовал на невезение Андреев.
Ввиду конструктивных особенностей Рижского порта с одним винтом заходить в него было весьма проблематично, поэтому направились прямо в Питер и прибыли в него поздно вечером.
- Быстрее буду дома! - напротив обрадовался Александр, после увольнения из рядов ВМФ, обосновавшийся в городе на Неве.
Ордынский был рад, что прибудет прямо к семье и сообщил телеграммой. Кондратович тоже хотел направить телеграмму своей молодой и любимой супруге, но, когда узнал, что «Ангара» идёт в родной город, решил сделать сюрприз и приехать без дополнительного предупреждения.
- Уехать она никуда не может, - логично размышлял он, - будет дома.
По прибытии корабля в ближайший порт одним из первых на борт поднялся дозиметрист, который шкуру замерил и объявил добытчику:
- Ваша шкура «фонит», в двадцать раз превышая все нормы.
- Так что с ней делать? - расстроился Александр.
- Выбросить, как можно скорее, - уверенно посоветовал он, - или подарить кому-нибудь…
Обуреваемый разнообразными чувствами и соскучившийся по своей половинке, врач одним из первых прошёл таможню, и, поймав такси, пулей помчался домой. В тачке побрякивал японский двухкассетный магнитофон и мешал дышать еле запихнутый в салон синтетический ковёр из Гонконга.
- Символы знатности и богатства моряка! - самодовольно думал он. - А шкуру покажу жене, а потом выкину!
С ней и ковром наперевес, без лифта, взлетает на восьмой этаж и звонит к себе домой. Дверь ему открывает неизвестный мужик лет сорока в семейных сатиновых трусах, явно одетых наспех. Неизвестный придирчиво осмотрев ночного гостя с ног до головы, задал резонный вопрос:
- Ты кто? Чё трезвонишь?
Александр настолько опешил от такой неожиданности, что смущённо ответил:
- В общем-то, я муж...
Мужик повернулся лицом вглубь квартиры и крикнул:
- Эй, Ленка! Тут какой-то муж приехал!
Из спальни донёсся томный и заспанный, до боли знакомый голос:
- Мой муж работает в Арктике...
Мужик радостно воскликнул:
- А наш муж в Арктике!
И захлопнул перед его носом дверь. Ковёр гулко упал в одну сторону, шкура в другую. Кондратович оставил их в подъезде и ушёл. Вскоре он подал на развод, а через полгода Лена и её любовник одновременно стали лысыми, как коленка.