Охота на носорога была не только признаком мужества охотников, но и источником мяса для них. Перетащить тушу целиком, не представлялось возможным, но самые мясные её части, которые туземцы быстро отделили острыми каменными ножами, вполне оказалось под силу. Взвалив кровавые куски на себя, они опять пошли к зарослям. На равнине, где происходила вся эта драма, кроме носорога, остались лежать убитыми ещё два дикаря. Животное основательно изуродовало трупы, и соплеменники даже не подумали хоть как-то похоронить их.
- Скоро убитых съедят звери, - уверенно сказал вождь, когда Дьюк поинтересовался, что они собираются делать с трупами.
Вне сомнений, на этой равнине, да и в самих джунглях было немало хищников, которым такая еда пришлась бы по вкусу. Команда капитана пошла вслед за туземцами, полагая, что лучше держаться всем вместе. Пережитые мгновения схватки, понимание, что всё могло обернуться значительно хуже, ещё будоражили их мысли. Вдогонку охотникам послышался громкий протяжный рёв. Видно, хищники уже примеривались к своей добыче.
Проход через джунгли опять дался довольно тяжело, но он отвлёк от невесёлых мыслей людей Дьюка. Едва показалась деревня туземцев, они уже не стали стараться показывать себя бравыми охотниками, и в изнеможении опустились на песок.
- Сейчас будем кушать Бока Моро, - весело сказал вождь, будто совсем не устал от перехода с тяжёлой ношей на плечах.
Есть уже давно хотелось, поэтому матросы с радостью встретили эту новость.
- Разрешите искупаться, капитан! – спросил разрешения один из них.
- Купайтесь, только не все сразу. Половина пусть охраняет на берегу. Потом поменяйтесь! – согласился Гильом.
Он и сам уже хотел было залезть в воду, но его остановил вождь. Он подошёл к капитану, и пригласил пройти с ним. Около костра, где лежали сброшенные кучей куски мяса носорога, он взял лежащее сверху сердце животного, отрезал от него половину, и протянул Дьюку.
- Ты великий охотник! Это тебе!
Затем он откусил от второй половины, которая оставалась в его руках, и принялся с наслаждением жевать.
- Вам тоже надо есть это, - сказал капитану стоящий рядом переводчик.
Дьюк посмотрел на жующего вождя, по подбородку которого текла кровь убитого носорога, затем на кусок сердца в своих руках, и ответил:
- Скажи ему, что великий охотник будет есть, если ему скажут, откуда у них желтые пластины.
Лицо вождя стало недовольным, но он спросил:
- Зачем белые хотят знать об этих пластинах?
- Мы из них делаем лекарство, если болит живот, или голова, - сказал первое, что пришло в голову, капитан. Чтоб вождь лучше понял, показал жестами, как при болях он кладёт в рот его пластину.
- Вы едите куски солнца? – дословно перевёл последовавший вопрос переводчик.
Дьюк сообразил, что кусками солнца они называют золото.
- Да, мы делаем из него лекарство, - утвердительно ответил он.
Вождь изумлённо посмотрел на Дьюка. Было очевидно, что он никак не ожидал такого способа применения пластины, торчащей у него в носу.
- Я хочу видеть, как живёт белый охотник. Его большая пирога мне очень нравится, - неожиданно сказал он.
- Я покажу тебе её. Можем хоть сейчас отправиться туда, - охотно согласился Дьюк.
- Мы придём, когда Луна сменится Солнцем. А сейчас будем есть Бока Моро.
Это значило, что вождь решил осмотреть корабль завтра с утра. Разобравшись в этом, Гильом понял, что торопить события не стоит, и согласился.
В этот раз, пир, устроенный по случаю удачной охоты, был скорее, ритуальный, чем праздничный. Каждый мужчина племени, перед тем, как получал кусок жареного мяса носорога, вставал и говорил несколько слов, которые переводчик тут же переводил Дьюку. Сказанное, если понимать дословно, звучало примерно так: «Солнце палило шкуру Бока Мора, но мы избавили Солнце от этого!», или «Никто не может сравниться в силе с Бока Моро, но мы убили его!». Всевозможных вариантов подобных умозаключений ровнялось количеству говоривших, ибо они не повторялись. Всё сказанное воспринималось серьёзно, и было очевидно, что всем доставляет удовольствие слушать это.
На вкус мясо оказалось неприятным, жестким, и дурно пахнущим. Едва утолив голод, люди Дьюка отправились ночевать на корабль.
Следующий день начался очередным своеобразным триумфом пришельцев. Вождь, прибывший в окружении нескольких дикарей на пироге к кораблю, был всеми радушно встречен. Размеры «Рояла», его многочисленные помещения, мачты и прочее, произвели на дикарей неописуемое впечатление. Они, казалось, даже потеряли дар речи, и только слушали, что им рассказывали.
Дьюк наслаждался, чувствуя, что его величие для туземцев значительно возросло. В довершении, он пригласил вождя на обед, который решил провести в своей каюте. Стараясь избегать блюд, которые нужно было есть столовыми приборами, Уэбб, по приказанию капитана приготовил разнообразно и вкусно. Но, дикари к еде даже не притронулись. Дьюк не стал обижаться на это, считая, что они просто находятся в замешательстве от увиденного. Во время обеда, он ещё раз спросил:
- Что вы хотите получить за куски Солнца, которые есть у вас?
К удивлению капитана, вождь твёрдо ответил:
- Разве есть такое, чем можно заменить Солнце? Если его не будет, зачем нужно всё остальное?
- Солнце заменить нельзя. Но ведь у вас много его кусков. Почему бы не дать нам часть? А мы за него дадим много разных подарков, - пытался казаться спокойным, уже начавший сердиться капитан.
Вождь немного подумал, потом посмотрел на сопровождавших его туземцев и ответил:
- Ты великий охотник, и великий управитель пирог. Тебе я скажу так, и больше не спрашивай меня. Мы собираем куски Солнца, чтобы у нас появился брат того, который на Небе. Очень давно они были вместе, но потом, один из них упал на нашу землю и раскололся на много кусков. Это было очень давно. Так говорят наши старики. Если мы соберём все куски вместе, оба брата возрадуются, и всем станет хорошо. Научись лечить живот и голову чем-то другим. Мы можем тебе дать листьев дерева Таго. Они помогут вам.
Дьюк посмотрел на отца Филиппа, который сидел рядом и не участвовал в разговоре.
- Это твоё последнее слово? – ещё раз попытался добиться своего Дьюк.
Вождь даже не ответил на вопрос. Лицо его стало суровым и спокойным.
Опасаясь неосмотрительных действий Дьюка, отец Филипп встал из-за стола и начал провожать туземцев. Капитан нехотя присоединился к нему.
- Мы потом решим что делать. А сейчас, пусть уходят, - шепнул монах.
На палубе их ожидали Хуан Кастаньеда, отец Иоанн, и многие матросы. Все знали, что будут оставаться на этой земле до тех пор, пока капитан не договорится с туземцами, и надеялись, что это произойдёт быстро. Дикари ловко спустились в свою пирогу и поплыли в направлении берега.
- Они упрямые и жадные. Тянут время, наверно хотят получить больше за своё золото, - объявил Дьюк отцу Иоанну.
- Зачем оно им? Ведь они не торгуют, и не используют его как мы, - спросил отец Иоанн, который никак не мог попасть на берег, чтобы поговорить с туземцами. В каюту во время переговоров, он приглашён не был. Всё это настораживало его, и он понимал, что здесь дело нечисто.
- Не знаю, зачем оно им, но они его собирают и прячут. Это теперь известно абсолютно точно.
Не дожидаясь других вопросов, капитан и отец Филипп опять поспешно скрылись в каюте.
- Они не отдадут его нам, - уверенно заявил Дьюк, едва они остались одни.
- Я это тоже понял, - согласился монах.
- Даже если мы будем здесь вечно торчать, они не изменят своего решения. Придётся действовать.
- У нас не остаётся другого выхода. Мы предложили им всё, что могли.
- Значит, вы согласны, что их нужно уничтожить, найти место, где они прячут золото, и забрать его?
Монах отвёл глаза, не выдерживая прямого взгляда капитана, и тихо ответил:
- Я согласен. Только попытайтесь сделать так, чтобы наш нравственный друг не смог рассказать об этом.
Дьюк злорадно ухмыльнулся.
- Я думаю, что он уже давно нам не друг, и не только рассказать, но даже добраться до своей кельи вряд ли сможет. На море часто случаются штормы, и другие неприятности, - не двусмысленно сказал он.
Пожилой монах отвернулся и несколько раз перекрестился.
- Я не хочу об этом слышать! – умоляюще попросил он.
Лицо капитана скривила презрительная ухмылка.
- Не забудьте потом, что я для вас делаю! На берег пойдём вместе, – тихо сказал он.
Объявив, общий сбор, капитан приказал готовить шлюпки. На корабле, по его указанию, оставались лишь шесть матросов, Кастаньеда, и отец Иоанн. Остальные члены команды, включая всех рабочих, должны были высадиться на землю. Нагруженные людьми и оружием, шлюпки, одна за другой, отчаливали от корабля и устремлялись к берегу. Отец Иоанн сразу понял, что намечается нечто ужасное, но никак не мог помешать этому.
Едва люди Дьюка ступили на землю, капитан всех построил и объявил:
- Эти дикари проявили полное неуважение нашим традициям и Великой Римской Церкви. Они не только не хотят вступать с нами в обмен, но и угрожают. Если мы будем терпеть их наглое поведение, они нападут на нас. Это мы сегодня поняли во время переговоров. Так не дадим же свершиться этому! Разбирайте оружие, и научите этих варваров относиться к нам с уважением. У них есть много золота, но они не хотят им делиться! - капитан негодующе сжал кулаки, - тогда мы возьмём всё. Пусть не думают, что могут нам отказывать. Кто не с нами, тот, как говорится, против нас. Пора их научить этому. Как видите, с нами наши священники, которые благословляют на это великое дело!
Стоявшие монахи покорно опустили головы.
- Чем раньше мы свершим это, тем быстрее отправимся домой! – добавил Дьюк.
Упрашивать матросов и рабочих вовсе не пришлось. Им и самим надоела эта возня, и они уже давно были готовы упростить поиски золота таким образом. Проверив порох и заряды, они решительно направились к деревне.
Истребление туземцев на этой земле, не оказалось таким простым делом, как получалось раньше. Неутомимые воины и ловкие охотники, едва поняли, что пришельцы пришли их убивать, тут же начали отчаянно и храбро сопротивляться. Открытое пространство было явно не в их пользу, как и предполагал капитан, но они отважно сражались. Раненые, полуживые, они метали без промаха пики, разили дубинками, и умирали, с ненавистью глядя на пришельцев. Когда битва закончилась, рядом с мёртвыми дикарями остались лежать двадцать три человека из команды, включая монаха. Такого урона Дьюк никак не ожидал. Отец Филипп слезно молился.
- Теперь не время, - грубо оборвал его капитан, - нужно закончить начатое.
Среди туземцев оказалось несколько тяжелораненых. Их Дьюк принялся жестоко пытать, желая узнать, где находиться хранилище. Однако никто из мужчин не сказал и слова. И только одна женщина, после невероятных мучений, показала рукой в сторону джунглей. Переводчик, который научился проводить пытки у отца Бенедикта, проявил здесь свои умения, и добился от неё признания. Она сказала, что золото лежит недалеко от их деревни и представляет собой горку, словно большой муравейник.
- Его охраняют духи – добавила со стоном она.
Такое признание женщина сделала перед самой смертью.
Не желая тратить время на погребения, Дьюк тут же распорядился начать поиски. Для этого им опять пришлось войти в джунгли. Пробираясь в указанном направлении, разгорячённые битвой, они уже мало обращали внимание на препятствия. Мошкара, набросившаяся со всех сторон, лишь прибавила им злости, и скоро перед ними предстал невероятный вид. Между вековых, казалось, упертых в самое небо деревьев, которые густо переплетались лианами, появилась небольшая полянка с возвышающимся посередине нагромождением золотых самородков. Целая гора золота возникла перед ними. Как заколдованные они уставились на это богатство и уже не замечали ничего вокруг.
- Здесь больше, чем я мог представить! – только и сказал Дьюк.
- Боже милосердный! – воскликнул отец Филипп.
Между тем, из-за деревьев, словно привидения, появились туземцы, не похожие на тех, кто жил на берегу. Волосы, лицо и тело у них были посыпаны каким-то порошком, похожим на пепел, что придавало им нечеловеческий вид. В руках каждого были длинные полые трубки, которые они поднесли ко рту и с силой дунули в них. Иглы, вылетевшие из трубок, поразили всех людей Дьюка, впившись им в тела. Действие яда, нанесённого на остриё игл, оказалось мгновенным и сильнодействующим.
Всё, что происходило дальше, капитан Дьюк отчётливо видел, но не мог пошевелить даже пальцем. Видел, как у его людей, ещё живых, но таких же парализованных, как и он, отрезают каменными ножами головы. Как у отца Филиппа прежде отрезали руки, затем ноги, потом язык, и уже напоследок голову, в глазах которой застыли невероятные мучения.
Самого Дьюка, как видно, ждала другая участь. Дикари посадили его напротив золота, чтобы он видел его. Потом перерезали сухожилия, сложили вокруг все отрезанные головы, и так же тихо удалились, как и пришли.
Дьюк совсем не чувствовал своего тела. Золото блестело цветом солнца перед его глазами, а рядом лежали убитые члены его команды. Их глаза, в которых застыл ужас, уже подёрнулись смертной пеленой, и всё произошедшее казалось нелепым и отвратительным.
- Я просто сплю, - промелькнуло в сознании Дьюка, - скоро проснусь, и обязательно искупаюсь в море. Как же я хочу искупаться!
Затем, осознание происходящего полностью вернулось к нему, и он понял, что умирает.