Дороги, дороги, дороги… Мне нравится, когда картинки за окном моей машины стремительно меняются. Вот только что дорога вилась среди вековых сосен и лиственниц, как уже на горизонте показались вершины древних гор, что кажутся серыми призраками на фоне ясного летнего неба.
Останавливаешься на берегу маленькой речки со смешным названием Зюзелга. Просто чтобы умыться, чтобы восстановиться после долгой дороги. А в речке плещутся крохотные рыбки, в зарослях на берегу прячутся от яркого солнца стрекозы.
Покрошила малькам хлеба, закружились хлебные крошки в речной воде. Кто смел, тот и съел. Так бы и стояла по колено в прохладной воде, в жару это не просто освежает - придает сил.
Но надо двигаться дальше. Поэтому попрощалась с гостеприимной речкой и в путь.
Дорога петляла, кружилась, ложилась ровной скатертью. Лес исчез, появилась степь, бескрайняя, мощная, исполняющая в лучах заходящего солнца свой неповторимый шаманский танец.
Зрелище это было настолько поразительным по красоте, что я увлеклась и… проехала нужный поворот.
Казалось бы, что такого, всегда можно вернуться обратно. Но мой навигатор указал другой путь, по которому я еще не ездила.
И я решила изведать эту дорогу, поэтому поехала дальше, следуя новой траектории полета, выданной навигатором.
Вскоре увидела небольшое кафе чуть в стороне от дороги. Что ж неплохо бы и подкрепиться.
У открытого окна кафе стояла пожилая женщина в национальной одежде. Она что-то негромко напевала на своём языке и жарила большие круглые лепешки. Обычно я не ем в незнакомых придорожных пунктах общепита, но здесь так дивно пахло свежеиспеченными лепешками и чабрецом!
Я спросила, сколько стоит чай и лепешка.
-Чай с чабрецом 15 рублей, лепешка 30, -с уловимым акцентом ответила женщина.
Я подождала, пока лепешка дожарится, взяла стакан с чаем и села на лавочку на улице.
Как же это было вкусно! Румяный хлеб с хрустящей корочкой, ароматный травяной чай - что может быть лучше для восстановления сил?
- Вы одна тут трудитесь? – спросила я хозяйку.
-Да, мы с мужем здесь работаем с мая по сентябрь. Потом всё разбираем, увозим домой, - отозвалась женщина. – Я одна готовлю, одна убираю, одна мою. Муж отвечает за доставку продуктов, с хозяйством дома управляется.
- А большое хозяйство? – продолжила я. Чай был непомерно горячим, я ждала, когда он хоть немного остынет.
- Да, у нас лошади, коровы, овцы. На лето муж нанимает пару помощников, чтобы пасти скот в степи. Но большей частью он сам справляется. Да вы заходите вовнутрь, там прохладнее, - женщина приветливо махнула рукой.
Я поднялась с лавки и вошла в кафе. Вошла и… так и встала на пороге едой в руках. На одной из стен были нарисованы стремительно бегущие лошади.
Их копыта едва касались земли, гривы развивались на ветру. Они мчались во весь опор, словно от их бега зависела жизнь. Стремились туда, где бурным потоком извивалась река, неся свои воды прочь от того дремучего леса, что стоял позади чёрной стеной.
Что-то особенное было в этой картине, что заставило меня отвлечься от вкусной еды. Присмотревшись, я заметил, что угол картины спилен, словно ее привезли откуда-то и установили как стену в этом кафе.
-Какая у вас тут картина интересная, - сказала я хозяйке. – Видно, что рисовал не профессионал, но этот человек явно любил лошадей и свободу.
На какой-то момент мне показалось, что женщина вздрогнула. Она отложила в сторону тёрку, на которой только что тёрла морковь, вытерла руки и вышла ко мне из кухни.
- Знаете, это всё, что осталось от этого человека, - немного помедлив, произнесла женщина. Она вернулась в кухню, налила себе чая, и привстала рядом со мной. Какое-то время мы вдвоем стояли и смотрели на бегущих лошадей в полной тишине.
- Мы с мужем живем обособленно, - начала свой рассказ хозяйка кафе. – На много километров вокруг нет никаких селений. Мы с утра до ночи работали. Чужие у нас не бывают, к нам не так –то просто добраться, свои приезжают по предварительному звонку, потому что в то время мы пасли скот мужем вместе.
Однажды ранним утром муж пошел в сарай, чтобы взять кое-какие инструменты и вдруг услышал тихий стон. Приглядевшись, он увидел в углу сарая окровавленного человека. Подошел ближе. Мужчина средних лет лежал, скрючившись, подтянув ноги к животу. Заметив моего мужа, он сделал попытку встать, но тотчас рухнул без сил на землю.
«Я сейчас уйду, - прошептал он. – Сейчас. Мне станет лучше, и я уйду. Простите».
Муж принес воды, позвал меня. Мы обработали резаные раны, перебинтовали. Сколько он до нас шёл, неизвестно. Но и идти дальше в таком состоянии он бы не смог. Как только мужчина пришёл в себя, он сказал:
-Я должен уйти, не хочу быть источником неприятностей. Сразу признаюсь, я отсидел 20 лет за убийство человека. Вышел на свободу, отсидев срок полностью, - он вытащил из кармана рубашки справку об освобождении.
Мы мужем переглянулись. Куда пойдет этот человек? Солнце уже поднялось, без воды и еды в степи он погибнет.
-Ты сначала залечи раны, - сказал муж ему, - а потом иди. Держать тебя здесь против воли никто не будет.
Откуда он был родом, сколько ему лет, почему его жизнь сложилась таким образом, мы у него не спрашивали. А зачем?
Через некоторое время Саша (так он нам назвался) встал на ноги. На свежем воздухе, козьем молоке да домашней похлебке, приготовленной на костре, хоть кто поправится.
По мере сил начал помогать нам по хозяйству. В дом он не заходил, если что-то было нужно, звал во двор. Спал он в сарае на тюке сена, летние ночи в степи тёплые.
Было видно, что мужчина знаком с деревенским укладом жизни, легко справлялся со стадом, знал кое-какие тонкости в уходе за животными. А уж как любил лошадей! Гривы расчесывал, поил, кормил, копыта чистил. Лошади даже узнавать начали, подавали голос при его приближении, переминались с ноги на ногу.
О том, что у нас появился помощник, никто не знал. Незнакомые люди к нам не попадают, стойбище далеко от проезжих путей. Когда приезжали свои, Саша отсиживался в сарае, чтобы не привлекать внимание. А мы не выдавали чужих тайн.
-Гуля-опа, - как-то раз попросил он, - я хочу для вас лошадей нарисовать. Можно?
-А ты умеешь? - спросила я.
-Умею! Не учился, не художник, но смогу.
-А где рисовать хочешь? – снова спросила я
-Хоть у вас на стене. Если не понравится, то всегда закрасить можно или обоями заклеить, - с надеждой в голосе произнес Саша.
И я согласилась.
Он написал, что необходимо, муж съездил в район, купил, привез.
И пошла работа.
Саша выбрал для росписи стенку, в углу которой стояла печь. Сначала сделал наброски. Я даже посмеялась, мол, худые лошади получаются.
-Нет, Гуля-опа! – рассмеялся в ответ Саша, - это только кости. Мы им еще мышцы нарисуем, шкуру, будут нормальные лошади. Упитанные.
Через несколько дней лошади были готовы. В них чувствовалась сила, свобода и стремление жить. Словно тот, кто их рисовал, старается наверстать упущенное время, пытается догнать утраченную жизнь.
Саша обеспокоенно смотрел на мою реакцию, переживал: понравится или нет? А как такая красота может не понравиться?
-Мечта сбылась, - тихо произнес он.
-Тебе этим можно зарабатывать, - сказала я ему.
-Наверное…
Вскоре мужу предложили выкупить придорожное кафе. Родственник уезжал в другую область и за бесценок отдал нам свой немудреный бизнес.
Возник вопрос – как мы будем справляться? Дочь далеко, она в этих делах не помощница. Муж попросил Сашу побыть на хозяйстве пару дней, мы съездим посмотреть, что к чему, пока договоримся с поставщиками продуктов. Основная часть продуктов для готовки наша, остальное надо было закупить. Мужчина согласился.
Нас не было три дня. Когда мы вернулись, то не поверили своим глазам.
Скот был заперт в загонах, двери дома раскрыты настежь, всё в доме вверх дном. Видны следы борьбы, всюду кровь. Муж проверил тайник, деньги были на месте. Из пропавшего только пара овец да кое-какие инструменты. Самое печальное, что Саши нигде не было. Муж проехал по степи, попытался по следам найти. Но следов оказалось много, поиски были тщетны.
Я сказала мужу, что не могу жить в доме, где чужие люди так нагадили. Мы снялись с места, перегнали стада, благо степь большая, места всем хватит.
Муж разобрал дом, он у нас сборный, продал стены дешевле, чем они стоят. Только с нарисованными лошадьми я не смогла расстаться.
Попросила мужа, он выпилил их из стены, угол пришлось срезать, потому что там у нас была печка. Привез их мне в кафе, тут и закрепил. Странно, но они вписались в эту стену так, словно тут и были.
- Знаете, - Гуля-опа подошла к стене, погладила гривы лошадей, словно смахнула с них невидимую пыль, - мне хочется думать, что Саша жив. Не нам судить, насколько он виновен в своей жизни, что он сделал не так. У вас говорят: «Не суди да не судим будешь?» Опасались ли мы, уезжая из дома, что пропадут деньги или имущество? Нет. Потому что, денег там было немного, о тайнике Саша знал. Хотел бы, давно бы исчез с деньгами вместе. Страшнее потерять доверие. Мы знали, что для того человека самым важным было именно это, знать, что мы ему доверяем. Дороже всех денег. И у него благодаря нам появилась надежда на то, что он сможет жить обычной жизнью и не прятаться.
Каждый вечер, закончив работу, я молю своего бога и вашего о том, чтобы душа этого человека обрела равновесие. Неважно, в каком мире при этом он находится. Кроме меня этого сделать некому, - голос пожилой женщины дрогнул. – Джаным, еще чаю?
-Нет, спасибо, - отозвалась я. – Ехать надо дальше. Надеюсь, что еще увижу вас и ваших лошадей.
-Как знать, - тихо ответила хозяйка кафе, - как знать…
Я попрощалась и направилась к своей машине.
Гуля-опа помахала мне из окна рукой.
Через месяц я проезжала по этой дороге снова и остановилась у кафе. Радостно вбежала, чтобы поздороваться с хозяйкой, но так и застыла на пороге. Лошади исчезли под толстым слоем зеленой краски, у кафе сменились хозяева, и куда подевалась Гуля-опа, мне так никто и не ответил.
Вот такая история. О дороге, о степи, о лошадях , о людях. О жизни.