«Если исповедуем грехи наши,
то Он, будучи верен и праведен,
простит нам грехи наши и очистит
нас от всякой неправды».
(Евангелие от Иоанна)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЫБОР СТОРОНЫ
ТОЛЯ
Железные ворота с едва уловимым скрежетом задвинулись на место. Я вылез из машины, захлопнув дверь, и, направляясь к крыльцу большого коттеджа, уже издалека увидел, как навстречу мне спускается сам хозяин дома. Он сегодня был явно не в духе, так как парадный обычно китель был нараспашку и едва не спадал с плеч, а сам он был слегка взлохмачен и с очень озадаченными глазами — это могло говорить только о том, что он уже который день работал не смыкая глаз. Мне было жутко неудобно перед этим человеком за цель своего визита сюда, но ждать дальше уже не представлялось возможным, поэтому, подойдя к нему ближе, я максимально бодрым голосом сказал:
- Здравствуйте, Александр Петрович!
- Ой, Толь, оставь ты всё вот это, а… — недовольно махнул он рукой и указал в сторону сада — Пошли пройдёмся…
Здесь было очень хорошо. Как раз цвела вишня, и всё было таким белоснежным, что аж рябило в глазах. Воздух был настолько лёгким и свежим, что хотелось буквально взмыть в небо и понестись над землёй. Жаль только, что летать наша жизнь нас отучила…
- Александр Петрович, неужели совсем ничего нельзя сделать? — с трудно скрываемым отчаянием в голосе спросил я.
- Толя, у тебя хоть какая-то совесть есть? — присел он на корточки возле куста смородины и начал осматривать листья на предмет их здоровья — Ты не забыл, по какой у нас Влад статье сидит?
- Да, но он же…
- Я знаю — отрезал прокурор. — Но ты сам подумай своей головой: у Вики с Володей скоро свадьба — счастье, совместная жизнь и все дела — на кой чёрт он нам тут сдался?
- Александр Петрович, — ответил я, сохраняя выдержку — осмелюсь вам напомнить, что этот человек буквально спас вашу семью от махинаций своего отца…
- Осмелюсь тебе также напомнить, Толя, — сердито посмотрел на меня хозяин — что по вине этого же человека, а также по твоей халатности тебя под зад коленом выкинули из органов, несмотря на все твои заслуги, а Миша теперь навсегда для нас потерян. Какое горе для Даши!… Кстати, ты был у него?
- Да. Врачи не дают никаких гарантий…
- А почему тогда я тебе их должен давать? — снова сердито посмотрел он на меня и, встав с земли, пошёл относить лейку в сарай.
Это была катастрофа. Оборвалась последняя ниточка, что могла бы привести к исправлению всех ошибок, но теперь уже было слишком поздно…
В это время сзади я услышал лёгкие шаги, обладателя которых узнал сразу же, даже не оборачиваясь.
- Ну, как он там?… — с тревогой посмотрела на меня Вика.
- А вот ты сама как думаешь? После того, как узнал, что у вас с Вовой скоро свадьба, устроил голодовку и попал в карцер. Потом вышел оттуда сразу же в лазарет, потому что его еле откачали после того, как он себе вены вскрыл. Вик, вот ты сама теперь чего хочешь? Ты же теперь замужем — какое тебе до него дело?
- А зачем тогда ты сюда приехал?
- Я друга спасаю…
- Мне он тоже не чужой…
В этот момент мы с ней резко замолчали, так как на крыльце показался Володя. Он был в лёгкой рубашке и брюках, которые держались на новых со сверкающими бляшками подтяжках. Спустившись к нам, он обнял и поцеловал Вику, после чего пожал мне руку и спросил:
- Ну, и что это вы тут без меня обсуждаете?
- Да вот, Толя в гости приехал, — едва покраснела Вика — спрашивает, скоро ли у нас свадьба?
- Скоро, очень скоро — улыбнулся он. — Ты, конечно же, в числе приглашённых!
- Спасибо! — улыбнулся я в ответ максимально достоверно.
Он это заметил, и в его глазах на миг мелькнуло презрение, после чего он вновь добродушно улыбнулся и сказал: «Ну ладно, вы тут развлекайтесь, а я пойду Александру Петровичу с цветами помогу…». И, ещё раз поцеловав Вику, он отправился в сад.
Я проводил его глазами, после чего вновь перевёл взгляд на дочь хозяина. На щеке у неё виднелся мокрый след…
- Ты же любишь Вову…
- Толь, — посмотрела она мне прямо в глаза — пообещай, что ты Влада вытащишь…
Я не знал, что ей ответить. В нашей ситуации у нас было не всё необходимое для того, чтобы так быстро избавиться от этой напасти. Однако одно я мог утверждать теперь наверняка: Вика в душе была не против Влада, а значит и надежда у нас всё же была…
От моих мыслей меня отвлёк Александр Петрович, который позвал меня к себе в сад. К этому времени Володя уже ушёл оттуда, и теперь хозяин мог мне сказать что хотел. И когда я подошёл к нему вновь, он тихо и быстро заговорил: «Значит так, слушай меня сейчас очень внимательно, так как от этого вся дальнейшая судьба твоего друга зависит. Не так давно в области объявился сирийник. Он педофил — всем жертвам не было ещё и пятнадцати лет. Жертв уже восемь. Во всех случаях один и тот же почерк: изнасилование, а затем сожжение трупа, в некоторых случаях каннибализм. Останки сможешь в нашем морге посмотреть. Если ты в течение месяца мне этого гада из-под земли достанешь, так уж и быть — выйдет Влад по УДО, ну а если нет, то, как говорится, на нет и суда нет. Материалы получишь у меня в областной прокуратуре. Допуск я тебе выпишу. Так что давай, действуй…».
Он похлопал меня по плечу и пошёл дальше по огороду, а я в полнейшем недоумении остался стоять на месте. Внутри меня бушевали сотни чувств: это была и радость от того, что можно всё исправить, и полная растерянность от того, что я даже не представлял себе, как мы будем искать и обезвреживать этого монстра.
Тем не менее я достал из кармана свой мобильный, и набрал номер Даши. Когда она взяла трубку, мне хватило всего одной фразы, чтобы добиться её благосклонности: «У нас появился шанс помочь Мише»…
Со следующего дня я был восстановлен по службе и принят в прокуратуру под командование Александра Петровича. Теперь нам предстояло поистине грандиозное дело, от успеха которого зависели судьбы очень многих людей.
ВИКА
Толя уехал, так и не оставшись на ужин. Несмотря на то, что мама его настоятельно об этом просила. А вот мне предстоял теперь целый час бесконечных расспросов и дознаний, на которые я должна была что-то отвечать. Это было весьма и весьма непросто… Особенно, если учитывать отношение моей семьи к Владу…
Впрочем, меня теперь было уже ничем не прошибить: за время нашего с Владом общения я так ловко научилась выставлять преграды вокруг себя, что могла защититься от кого угодно, а уж от людей, которых я знала лучше всего, тем более…
- Что это сегодня за молодой человек приезжал? — спросила мама, раскладывая нам овощи с большой тарелки.
- Это мой новый подчинённый, — сказал папа, открывая бутылку вина — приезжал за материалами по делу…
- Ух ты!… И что вы расследуете?
- Дорогая, ну как же я тебе могу сказать — это же служебная тайна…
Молодец, папа — вовремя включил рабочий режим.
- Тем не менее, — сказал Вова, кладя себе очередной кусок пирога — Вика говорила с ним крайне оживлённо.
- Да? — улыбнулась мама — И о чём же, интересно знать?
- Вот именно… — добавил Вова.
- Он консультировал меня по поводу новой книги…
Господи, что я несу!…
- Ого, ты собралась писать книгу по криминалистике? — снова улыбнулась мама — Не рановато ли?
- Он очень большой специалист, — пояснила я — на его счету не одно раскрытое дело… К тому же, мне, как журналисту, было бы весьма полезно взять у него интервью…
- Вот, Саша, ты посмотри, какая у нас дочь молодец — тянется к знаниям!
- Ну да, — ехидно посмотрел на меня папа — тянется…
Я умоляюще посмотрела на него, что означало «Не выдавай меня», и он понял мою просьбу…
Когда после ужина мы поднялись в нашу спальню, Вова первым делом запер дверь на ключ и, подойдя ко мне сзади, крепко меня обнял:
- Ну, и что это сейчас там внизу было?
- Прости, я просто устала очень…
- Понял… Значит, давай тогда лучше завтра…
- Да
- Ну, спокойной ночи
- Спокойной…
…Как только моя голова коснулась подушки, сон мгновенно взял меня в свой плен. Сегодняшний день принёс так много, что мне теперь было необходимо много времени, чтобы разложить всё по
полочкам…
ВЛАД
…«Подъём! Выходи на построение!»… Господи, опять! Ну, вот за что мне это всё, а? Уже третий год на всё это смотрю — тошнит уже… Благо, хоть немного осталось… А всё-таки Александр Петрович хороший человек — похлопотал там за меня… А Вика? Интересно, как там она… с этим?…
На выходе из барака я одел шапку — холод тут был просто собачий, и как людям удавалось выживать в таких нечеловеческих условиях, долгое время оставалось для меня загадкой…
В колонии я освоился на удивление быстро и довольно-таки неплохо. Узнав о моём актёрском образовании, меня сразу же припахали в лагерную самодеятельность. Администрация относилась ко мне тоже на удивление лояльно. Изучив моё дело, начальник зоны не стал выпытывать у меня подробности, а просто обеспечил более-менее нормальное существование.
Хотя с этим у меня здесь проблем не возникло. Узнав о том, что я завалил мента, братва выразила мне респект. А после того, как я по просьбе нашего пахана во всех красках описал свой жизненный путь, я вообще стал местной знаменитостью, ибо очень необычны были для этих людей мои похождения…
…Ёлка упала на снег, подняв воздух морозную пыль. Теперь в ход пошли топоры — было необходимо избавиться от сучьев. В этом мне помогал Павел Кудашов — очень хороший человек, несмотря на то, что конченый аферист…
- Давай, ты слева руби, а я справа пойду…
- Ага… — кивнул я и принялся за работу.
Мы молча шли вдоль ствола минуты три, после чего он поднялся и, вытерев пот со лба, тяжело выдохнув, спросил:
- Слышь, артист, а ты долго на этапе зависать собираешься?
- А что, — воткнул я топор в толстый ствол — есть предложения?
- Ну, допустим… — ехидно улыбнулся он и подошёл ближе — Короче: тут братва мутит тему по поводу соскочить… Можно во время работ пойти в мастерские за инструментом, а там подкоп уже будет готов…
- Я не побегу — опустил я глаза.
- Да как так-то! Ты что! Ты что, хочешь, чтобы эта твоя Вика так с этим своим хахалем и жила — да я тебя умоляю! Ты должен…
- Короче, — оборвал я его — давай работать…
Лукавый дьявол заронил в моё сердце зерно сомнения в том, что не слишком ли рано я смирился со своей участью? Мне нужна была свобода, любой ценой, но я всё никак не мог решиться именно на такое решение вопроса.
ТОЛЯ
Подъехав к зданию морга, я выключил двигатель и, вытащив из замка ключ зажигания, ещё немного остался сидеть в машине. Я в какой-то момент вдруг подумал о Мише. Мне вспомнилось то время, когда мы с ним вот так же ехали в тот самый злосчастный морг по делу Гуляева. Тогда мне было гораздо легче работать, потому что я знал, что рядом со мной находится надёжный друг и товарищ, всегда готовый мне во всём помочь и поддержать меня в трудную минуту. Теперь же я остался совершенно один…
Войдя в холодный подвал, я вдруг обнаружил здесь то самое умиротворение, какого не было у нас там наверху. Тут, где время уже давно остановилось, всё было таким правдивым, таким настоящим и искренним, что оставалось только удивляться тому, насколько всё-таки гармонично уживаются здесь мир живых с миром мёртвых. Казалось, что им было даже комфортно сосуществовать — они как бы взаимно дополняли друг друга, привнося какой-то новый смысл во всё их окружающее пространство…
Меня встретил патологоанатом, и, подведя к нужной кушетке, оставил один на один с моей невесёлой работой. Такого ужаса за всю свою практику я ещё никогда не встречал. Это была совсем ещё юная девушка — ей на вид было лет тринадцать. То, что она была жертвой изнасилования, я смог понять только из бумаг, так как молодое тело было буквально обуглено, и разобрать что-либо сходу практически не представлялось возможным. Постояв так возле тела минут десять, я позвал доктора назад. Вернувшись, он вновь накрыл труп простынёй и отвёл меня за локоть к своему столу.
- Я за всю свою практику такого ещё никогда не видел… — говорил он трясущимся голосом — Словно бы и не человек это сделал, а зверь какой…
- Скажите, а вы что-то необычное обнаружили при осмотре трупа — всё-таки не все маньяки одинаково работают…
- Я когда тело впервые увидел, был настолько поражён, что и не сразу сориентировался… Но вы знаете, всё же была одна странность…
- Отлично — оживился я. — И какая же?
- Понимаете, так как тело обгорело, но не полностью, удалось проверить сохранность внутренних органов… Так вот: я вам могу с полной ответственностью заявить, что несчастная предварительно была изнасилована, причём самым беспощадным образом — все органы внутри разорваны… Помимо этого, повреждения обнаружены и в ротовой полости, и в анальном канале — они все идентичны между собой…
- Этот что ж за зверь такой выискался… — задумчиво опустился я на кушетку…
Дорога обратно была нелёгкой. В машине я всё время думал о том, кому же было необходимо совершать такое бесчеловечное преступление. Я надеялся, что Даша сможет мне ответить на все мои вопросы…
ВИКА
Нарезая салат, я почти не слушала телевизор, который там что-то бухтел на заднем фоне — мне сейчас было совсем не до этого. Сейчас голова была занята совершенно другими, куда более важными вещами. Ситуация достигла своего пика напряжённости, которую мне теперь предстояло снимать совершенно непонятным образом. Мне ни в коем случае нельзя было допустить того, чтобы мама с Вовой узнали всю правду про нас с Владом. Я не хотела терять мужа из-за того, что когда там какой-то придурок в меня влюбился и устроил всё вот это. Но и разгрести всё это без него у меня теперь бы ни за что не получилось, поэтому приходилось терпеть…
Мои мысли прервала вошедшая в кухню мама. Положив на стол срезанный в огороде пучок укропа, она села на стул возле стола и пристально посмотрела на меня:
- А теперь, дочь, рассказывай мне всё.
- О чём ты? — сделала я непонимающий вид.
- Ты думаешь, я не вижу, что с тобой происходит? Тебя после приезда этого Толи как подменили. Кто он такой, скажи?
- Папин подчинённый… — опустила я глаза.
- Ну, эту сказку я уже слышала — мама подошла к раковине за ложкой и остановилась возле меня. — А теперь, пожалуйста, правду.
Маму невозможно было обмануть.
- Это друг Влада…
- Что?! — мама еле удержалась на шёпоте — Ты совсем с ума сошла, скажи мне? А если Вова узнает?
- Не узнает — уверенно сказала я.
- Ой, дочь, с огнём играешь!… — покачала головой мама.
Я лишь тяжело вздохнула и повернулась от раковины к столу. Моё сердце буквально разрывалось на части, но я должна была сохранять выдержку…
В это время в кухню вошёл папа:
- Вик, можно тебя на два слова?
- Да, конечно
Я стряхнула воду с рук и прошла вслед за ним в комнату. Он плотно закрыл за нами дверь, и только тут я увидела, какая тревога присутствует на его лице.
- Что-то случилось? — спросила я не менее тревожным голосом.
- Случилось — кивнул он головой. — Сегодня ночью Влад и ещё четверо зеков ушли с этапа.
- Как?! — с ужасом посмотрела я на него.
- Так. Мои люди сообщили, что он хочет тебя найти
- Кто бы сомневался!… — усмехнулась я.
- Короче: по нашим подсчётам, здесь он будет недели через полторы
- А если поймают?
- Не бойся, не поймают…
- В смысле? — не поняла я сначала, но потом до меня дошло — Подожди, то есть ты хочешь сказать, что ему этот побег прокуратура организовала?
- Я тебе ничего не говорил — сказал папа и вышел из комнаты.
А вот теперь уже всё становилось совсем по-настоящему…
ВЛАД
Бежать по высоким сугробам было не самой лёгкой задачей. Благо, что собачий лай за спиной с каждой секундой становился всё тише, и когда наконец он совсем исчез из воздуха, я понял, что мы оторвались.
Упав на холодную землю возле дерева, я дышал очень часто, и моё сердце колотилось так бешено, что, казалось, я прямо здесь и сейчас отдам Богу душу. Тем не менее, через минут пять Паша поднял голову и сказал:
- Ну что же, неплохой променад получился… А теперь слушай сюда, Ромео: сейчас будем расходиться. Мы пойдём на юг, а ты вон туда на восток к шоссе. Вместе нам идти нельзя так как тогда они нас всех
вместе и сцапают… Ты должен идти один — одному всегда легче оторваться…
- Но почему тогда вы все вместе пойдёте? — с недоумением спросил я.
- Потому что должен же кто-то вертухаев на себя оттянуть…
- Но Паш…
- Слушай сюда. Мне уже даже не тридцать — я уже хорошо пожил, а у тебя ещё всё впереди…
Он закашлялся, прикрыв рот ладонью, а когда отнёс её, я увидел, как с неё стекает вниз тонкая струя крови… «Вот видишь, — грустно улыбнулся он — нельзя тебе с нами — ты жить должен, жить!… Ты же такой молодой ещё… Ну всё, давай, с Богом»…
Я посидел ещё пару секунд, смотря в землю, потом встал и побежал в сторону дороги. «Эй, бродяга! — окликнул меня Павел, и я обернулся — Если вдруг у тебя с этой девчонкой что-то выйдет, назови сына в мою честь».
Я кивнул и побежал. Почти ничего не видя на своём пути, так как слёзы застилали мне все глаза…
ТОЛЯ
Я позвонил в дверь, и через несколько секунд заскрежетал замок. На пороге появилась Даша и с усталой улыбкой произнесла:
- Здравствуй…
- Здравствуй — ответил я, слегка улыбнувшись. — Ну, как он там?
- Ничего… Сегодня полдня с ним кубики собирали, потом устал, спать лёг… Хорошо, что врачи разрешили забрать его домой.
- Ну да… Ну что, пойдём на кухню?
- Да, конечно — я как раз чайник вскипятила…
Я зашёл в прихожую. Заперев за собой дверь, я снял пальто и ботинки, и прошёл вслед за Дашей на кухню, которая сразу же при входе повернула к сушилке за чашками…
- Интересно… — говорила Даша, потягивая чай из кружки и смотря на снимки с места зверского убийства — Очень интересно…
- Что?
- Смотри вот сюда. Видишь: он сжигает их всех одинаково — перед этим отрезав грудь. Смотри: этот участок совершенно плоский, хотя по внешним признакам это уже вполне сформировавшаяся девушка. Должно быть, эта акция имеет для него какой-то сакральный смысл…
Я взял в руки фотографию и присмотрелся повнимательнее.
Действительно, Даша была абсолютно права — это было не случайно: у всех жертв отсутствовали половые органы. Это как ни что другое наталкивало на мысль именно о сексуальных мотивах преступника…
- Спасибо тебе, Даша — очень ты мне помогла…
- Да не за что, обращайся…
ВИКА
После известия о побеге Влада я не спала несколько ночей подряд. Ночь была для меня пыткой, так как отвлечься в отличии от дня мне было попросту не на что. Я насколько глубоко погружалась в эти мысли, что даже не замечала мирного сопения Володи рядом с собой. Да, знал бы он только…
Вселенная ночи кружилась вокруг меня, и я ощущала себя в ней таким маленьким и беззащитным человечком, что чуть ли не с головой закутывалась в тёплое одеяло, и лежала так неподвижно до самого утра. Это была моя норка, в которой я пряталась — пряталась от самой себя, от своих мыслей, которые буквально разрывали голову, и самое главное — я пряталась от своей совести, пытаясь задушить её в просторах нашей общей постели…
В эту ночь мне особенно не спалось. Промучившись почти полтора часа, я встала и пошла на веранду. Здесь с ужина осталась недопитая бутылка вина, которой я и занялась… «Докатилась — пью по ночам!» — подумала я с горькой усмешкой, наливая себе второй бокал. Медленно глотая алкоголь, я пыталась расставить мысли на свои места, но без успеха — в голове по-прежнему был полнейший кавардак…
Когда я открыла глаза, за окном веранды уже брезжил свет утреннего солнца, который с каждой минутой всё больше и больше заливал комнату, и наконец дошёл и до моих глаз. Потянувшись, я встала из-за стола и сразу же наткнулась на пустую бутылку, которая валялась тут же около ножки. Она громко звякнула, и я зажмурила в ужасе глаза, боясь, что сейчас всех разбужу. Тем не менее, вокруг стояла тишина, что меня немного успокоило…
ВЛАД
Через полторы недели на попутках я наконец-то добрался до Москвы. Не знаю, каким чудом Бог вёл меня незамеченным мимо ментовских постов, но только я всё-таки добрался целым до хаты своего кореша, который жил здесь последние два с половиной года…
Поднявшись по лестнице на пятый этаж, я остановился у двери, оббитой дорогой чёрной кожей, и, бросив шмотки на пол, нажал кнопку звонка. Через минуту послышался скрежет замка, и на пороге появился заспанный хозяин в майке и в трусах, который недовольно потёр глаза и подал мне руку:
- О, явился, не запылился…
- И тебе здравствуй, Сергей Витальевич… Пустишь?
- А куда я денусь! — усмехнулся он — Только заходи тихо, Эля с детьми уже спят…
…Звук наливающегося в стакан «J;germeister» лечил душу — Серёгину по большей части… Осушив первый стакан и закусив куском сыра, Серёга тяжело выдохнул и спросил:
- Ну, что дальше думаешь делать?
- Сейчас отсижусь первое время… Потом буду всю эту ситуацию как-то разруливать…
- Нет, ну ты молодец конечно: отца грохнул, на зоне кипишь навёл, а теперь ещё решил и на прокурорскую дочку вскарабкаться — где у тебя мозги, хрен его знает!…
- Серый, не опошляй…
- А что «не опошляй»? Я говорю, как есть… Короче, я не знаю, что ты делать будешь…
- Катипыч сможет помочь?
- Так, ты Катипыча не трошь! Тебе для полной коллекции только связей с уфимской братвой не хватало…
- Я один по-любому это не вывезу — помотал я головой, допивая содержимое стакана.
- А кто тебя просит одному? Братва не против… Катипыч же на прошлой сходке сказал, что через братву разрулит — ну вот и сиди, дыши носом. Он своих в обиду не даёт…
Я тяжело вздохнул и поставил пустой стакан обратно на стол.
ТОЛЯ
- Итак, что мы имеем… — сказал я, встав из-за большого стола для совещаний и подойдя к карте — Места совершения преступлений разбросаны по всей области, но везде, во всех случаях мы имеем одну и ту же деталь — наличие шоссе неподалёку. Из этого можно сделать вывод, что убийца может быть причастен к работе на дороге: он может быть водителем-дальнобойщиком, сотрудником ремонтной бригады, да даже на худой конец сотрудником ДПС — что у нас, мало
оборотней что ли было. Никакие версии исключать нельзя…
- Частников проверяли? — грустно спросил Александр Петрович.
- Так точно, — кивнул я — на данный момент мы уже обработали несколько тысяч ДНК, но пока никаких результатов…
- Ну что же, ищите… — постучал прокурор ручкой по столу и посмотрел на другого сотрудника — Что по жертвам?
- Все убитые девочки были из неблагополучных семей
- Ну да, я так и думал… Хорошо. Значит, продолжаем работу в том же направлении, завтра утром снова ко мне — доложите о первых результатах. Всё, все свободны…
Когда все вышли, я плотно закрыл дверь и повернулся назад. На Александре Петровиче буквально лица не было. Подойдя к нему ближе, я медленно опустился на первый стул. «Что делать-то будем, Толя? — хрипло сказал он, и я увидел, как затряслись его руки — Мы же не можем сидеть и ждать, когда эта гнида нам очередной труп подкинет. Ты понимаешь, что матери выйдут на улицы?».
Он поднял свои слезящиеся глаза, и у меня защемило сердце. У него же у самого была Вика — юная и цветущая — и поэтому я его прекрасно понимал. Потерять своего ребёнка — возможна ли в этом мире более страшная кара?…
Выйдя из прокуратуры, я дошёл до своей машины на другой стороне улицы и, сев внутрь, положил руки на руль и лёг лбом сверху. Это всё было слишком тяжело для меня, но во что бы то ни стало нужно было держаться…
ВИКА
В зале было много народу. Они все проходили мимо, очень близко, но я совершенно не видела лиц — в моём сознании мелькали только непонятные расплывчатые силуэты, которые здесь ходили, выбирали, спрашивали, примеряли — в общем, вели себя достаточно активно — впрочем, как и всегда…
Рядом со мной за прилавком стояла моя сменщица, которая по совместительству была моей лучшей подругой. Она тоже знала Влада, поэтому я могла спокойно с ней посоветоваться о том, что мне делать дальше. Когда от прилавка отошёл очередной довольный покупатель с обновкой, я повернулась к ней:
- Кать, что мне делать?
- Ты это серьёзно, подруга? — усмехнулась она, убирая коробки под прилавок — Ты же сама знаешь, какой Влад придурок…. К тому же,
тебе же ведь хорошо с Вовой — зачем ты всю эту пустую демагогию разводишь…
- Ничего ты не понимаешь! — обиженно повернулась я к кассе и стала пересчитывать выручку.
- Ну конечно! Зато ты у нас всегда понимаешь больше всех!…. Вот ты вспомни: когда ты к нему как последняя дура попёрлась в СИЗО — он же даже разговаривать с тобой не стал, он же гордый у нас!
- Да, а теперь он ради меня из лагеря сбежал. Чтобы меня вернуть…
- Ну точно придурок!
- Ой, всё!…
Я отвернулась от неё и застыла на месте. Из глубины зала на меня смотрели глаза. Такие до боли знакомые, что у меня ёкнуло в груди. Подумав немного, я вышла из-за прилавка и пошла туда.
- Куда ты? — в недоумении спросила Катя — Я здесь одна не справлюсь…
- Сейчас приду, — ответила я машинально — там человеку нужно помочь выбрать…
Фактически, я не соврала. Мне действительно сейчас нужно было помочь этому человеку определиться с выбором. С жизненным выбором…
Когда я подошла к Владу, он как ни в чём не бывало взглянул на меня и спросил:
- Девушка, подскажите: а вот у вас есть рубашки такого цвета, но только другой размер?
- Конечно! — протянула я, еле сдерживая гнев — А вы только за рубашкой сюда пришли?
- Ну что вы, нет! Мне ещё брюки нужны…
- Брюки, — повторила я — ага… Ну вы, знаете что: вы идите в примерочную, я вам сейчас всё принесу…
Он улыбнулся и пошёл в кабинку, а я пошла за вещами для этого, с позволения сказать, человека. Стоя у стенда, я выбрала ему всё самое дешёвое и некудышное, и понесла…
Подойдя к кабинке, я просунула вещи в щель, и хотела уже уходить, как вдруг сильная рука затянула меня внутрь. Через миг мои губы обжёг страстный поцелуй, а потом стало холодно, потому что это негодяй снял с меня рубашку, а следом за ней и лифчик. Потом он стянул футболку с себя, и, прижав меня к холодной стенке примерочной, продолжил своё «чёрное дело»…
Когда всё закончилось, он поцеловал меня последний раз и
прошептал на ухо адрес своей «лёжки». Сказал, что будет ждать. И, напоследок совершив финальный поцелуй, вышел вон, оставив меня полуголой посреди моего же места работы…
ВЛАД
Когда я вышел и сел в машину, Серёга с улыбкой спросил:
- Ну, как всё прошло?
- Ты знаешь, эпично! Вот теперь можно с чистой совестью ехать на дело…
- Ну, добро…
За окном нашей машины мелькал тёмный лес. Сидя впереди, я вертел в руках пачку жвачки и стеклянными глазами смотрел на весь этот унылый пейзаж. Не хотелось думать, что это начало конца, но всё теперь сводилось именно к этому. Мне нужен был совет, всего один, но его мне сейчас не смог бы дать никто. Даже Серёга, который сидел рядом и сосредоточенно смотрел вперёд, на расстилающуюся перед нами дорогу.
Молчание успокаивало. Ведь любые слова сейчас ничего бы не решили, и поэтому не стоило даром тратить на них и без того уже иссякающие силы. Они теперь были нужны для того, чтобы пойти на самое большое в мире безумие, цель коего полностью оправдывала те средства, которыми мы пытались её достичь…
Когда мы проезжали мимо очередного поста ДПС, я заметил, как у Серёги слегка дрогнули руки.
- Не боись, не спалят…
- Да я нормально…
- Да где ж нормально — вон как у тебя руки трясутся и глаза бегают туда-сюда. Серёг, что с тобой происходит? У тебя давление? Всё-таки надо было, чтобы я за руль сел…
- Это без разницы… — опустил он глаза — Влад, если нас тормознут, нам по-любому хана…
- Я понимаю… — кивнул я, доставая из-под сиденья завалявшуюся там ещё со старых времён бутылку белого вина.
- Нет, дело тут не в тебе… — замялся он — Короче, открой бардачок…
Я хмыкнул и открыл дверцу перед собой. И тут же со злостью захлопнул её.
- То есть тебе меня в машине мало, да? — в ярости посмотрел я на него — Ты себе решил ещё статью за хранение и транспортировку до
кучи взять?
- Я…
- Погоди… — встретился я с ним взглядом в зеркале заднего вида и застыл от его глаз и пронзившей меня как игла догадки — Ты не толкаешь… Ты долбишься сам!
- Да! Да, мать твою! — со злостью ударил он по рулю — Ты раскусил меня! Теперь доволен?
- Ну, и сколько ты уже сидишь на этом дерьме?
- Нормально сижу…
- Зачем тебе это? — в растерянности поднял я вверх руки — Я… Я не понимаю…
- Знаешь, когда ты остаёшься один на один со своими мыслями, то невольно хочется уйти от этого жестокого мира подальше и поглубже
- Да уж, — постучал я по крышке бардачка — глубже некуда…
- Зря иронизируешь… Когда-нибудь и ты поймёшь то же самое…
- Посредством кокса? Спасибо, нет!
- Ничего ты не понимаешь… Тут вообще не в порошке дело…
- Ну, а в чём же тогда? — мучительно спросил я.
Он ничего не ответил… Он так и промолчал всю оставшуюся дорогу, пока мы наконец не свернули с трассы. Проехав ещё где-то пару километров по грунтовке, мы свернули в поле к старому ветхому бараку, возле которого стояло несколько больших чёрных джипов. Тут должна была решиться наша судьба…
ТОЛЯ
В клубе на всю гремела музыка. Даже тут, у барной стойки вдалеке от сцены было не так-то просто найти покой. Хотя ведь, его и глупо было искать в таком месте… Жизнь здесь показывала свою самую яркую сторону, вот только эта яркость не многим шла впрок. Я тут только и делал, что оглядывался по сторонам да глотал из стакана виски со льдом…
Вдруг внезапно я увидел на другой стороне зала человека, ради которого я сегодня сюда пришёл. Она тоже меня увидела, и, подойдя ближе, оттащила за рукав к стене:
- Зачем ты здесь встречу назначил? Если Лёша узнает…
- Лен, всё хорошо, чего ты так волнуешься?
- Короче, ты хотел информацию — вот тебе информация: ты знаешь, что Влад с Серёгой на стрелку к уфимскому авторитету отправились?
- Откуда такая информация?
- Откуда надо. Короче: ещё мне известно, что Влад с Серым сколотили свою бригаду, и теперь планируют на разборках оттяпать свой жирный кусок от этого пирога. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
- Не дурак — нахмурился я.
- Ну так вот. Но это ещё не самое страшное. За Владом стоят люди из Химкинской наркомафии, и им не очень нравится, что их племянник снюхался с прокурорской дочкой. Если они придут к ним, то положат всех. Ты должен сделать так, чтобы этого не произошло.
- Это звучит как задание — хмыкнул я.
- Отрабатывай за то, что сделал с Мишей!
Мне было неприятно это признавать, но она была права…
- Это всё, о чём ты хотела поговорить? — посмотрел я ей в глаза.
- Нет… — слегка улыбнулась она — Пошли…
Влетев в пустую туалетную кабинку, мы захлопнули за собой дверь и начали целоваться. Потом я снял верхнюю одежду с себя и с неё, а она, в свою очередь, занялась после нижней. Потом я схватил её и, повернув лицом к стене, положил на её руки наверх — она любила по-жёстче…
Когда всё было кончено, я с тяжёлым вздохом сел на унитаз, а она села мне на колени. Я закурил…
- Толь, когда мы поженимся? — спросила она, нежно гладя меня по голове.
- Подожди, Лен… — мотнул я головой и затянулся в очередной раз — Вон Мишка перед Дашей поспешил — женился на Лере — и что? Только девку несчастной оставил, паразит…
- Как… Как ты можешь так о нём? — отстранилась она от меня.
- А что? Это же правда.
- Знаешь что…
Она встала и начала одеваться.
- Ну, — спросил я, стряхивая пепел с сигареты — и куда ты намылилась?
- Ох, не думала, гражданин начальник, что ты такой мудак!
Я засмеялся, а она влепила мне пощёчину и вышла вон. А я так и остался курить один…
ВИКА
Когда я вернулась домой, было уже за полночь. Постаравшись закрыть входную дверь как можно тише, я присела на гарнитур, сняв
на нём с себя туфли, после целого дня ходьбы на которых теперь так жутко гудели ноги, что на них буквально невозможно было стоять. Но всё же я сумела дойти до кухни, где в полумраке увидела сидящего за столом Вову. Перед ним стояла уже наполовину выпитая бутылка водки и начатая банка килек в томате. Тут же рядом стояло блюдечко с окурками и гранёный стакан с остатками спирта на дне. Вздохнув, я села напротив него на табуретку и, посмотрев в его глаза, спросила тихим, но напряжённым голосом: «Что ты делаешь?…». Он ничего не ответил и, допив водку, встал и повернулся лицом к окну. Немного помолчав, он опустил голову и дрожащим голосом сказал:
- Сегодня мы с пацанами гнали по Кутузовскому — Штопор предложил устроить заезд… А ты же знаешь Пашку — он…
- Что случилось? — напряжённо спросила я.
- Фура. Он даже сделать ничего не успел. Она шла по эстакаде, там не было времени уже на то, чтобы затормозить. Послезавтра похороны… В закрытом гробу…
Я закрыла руками лицо и положила локти на стол. Твою мать, да за что же мне это всё? За какие грехи? Почему именно на мою долю выпало тащить на себе всё это дерьмо? Чем я это заслужила?…
Потом я встала и, подойдя к Володе, крепко обняла его. «Я всегда буду с тобой, слышишь? Я никогда не брошу тебя…». Он тоже обнял меня и поцеловал в шею. Потом встал и хотел вести меня в спальню, но я сказала, что мне сначала нужно в душ. Он поцеловал меня ещё раз и пошёл в комнату…
…Зайдя в душ, я включила воду и села на край ванны. Вот тут-то я наконец смогла дать волю своим эмоциям. Слёзы буквально хлестали у меня из глаз, и я никак не могла успокоиться. Зажимая себе рот ладонью, чтобы не разбудить родителей, я буквально билась в истерике…
Немного успокоившись, я взяла свой телефон и набрала SMS Владу: «Прости, но у нас больше никогда ничего не будет» и… Я не успела отправить его, потому что батарейка села. Бросив в ярости трубу на стиральную машинку, я села на пол и закрыла глаза руками. Это была просто невыносимая пытка. В моей памяти вновь и вновь вставали поцелуи Влада в примерочной, этот безумный, этот совершенно ненормальный секс, которого вообще никогда не должно было случиться. Но я всё же связалась с этим придурком. И сама уже не знала, зачем…
ВЛАД
- Итак, я хочу сказать… — сказал я, но из-за общего шума в бараке сделать это было практически невозможно.
- Тихо! Тихо, суки! — стукнул по столу Катипыч — Слушаем все, бл…
- Спасибо… Значит так. Положение наше, мягко говоря, неважное… Сейчас мусора будут шерстить каждый закуток — лишь бы нас найти. Дело всё заключается в том, что я имел неосторожность влюбиться в прокурорскую дочь, из-за чего теперь мы и втянулись во всё это дело. Братва, я не за ментовскую блажь сейчас тут прошу, но за дело общее наше. Да, опасно, да, поймать могут — но ежели мы сейчас сумеем до них добраться, то считай не зря на зоне пайку холодную жевали — отбили ж таки своё… Пацаны, сейчас только на вас вся надежда — если не вы, то нам никто уже не поможет…
И я тихо сел обратно, а в это время на другом конце стола зашептались «старики», и один из них по кличке Таран медленно встал и, немного прокашлявшись, сказал: «Ты, артист, конечно вор молодой и неопытный покамест… Но и тебе не можно так нагло наши понятия попирать. Это ж ведь где такое видано, чтобы воры на синие мундиры пошли работать? Или ты закона не знаешь?… Нехорошо…».
Я опустил голову вниз — мои самые худшие опасения уже начинали сбываться…
В это время голос подал Коля Нерест — средних лет вор, который в последние годы по большей части стал отменным шулером: «Я вам, братва, вот что скажу… Я этого парня в деле видел: он точно свой. Да вам лучше него шнифера нигде не сыскать!… Ну в влюбился гадёныш в ментовку — ну, с кем не бывает?… Сердцу, как говориться… Вот, значит… Я к чему всё это: каждый сам дорожку по этой жизни себе выбирает, а по сему и быть...»…
Пахан внимательно слушал всю сходку, и только в самом конце поднялся и сказал своё последнее слово: «Значит так, сходка. Мы этих орлов отпускаем до поры — помощь будет н..ужна, свистите… Пока что не можно нам вам как-либо помочь… Негоже так…»…
- Суки! — ударил Серёга по капоту, когда мы уже были далеко в ночном поле.
- А чего ты возмущаешься, Серый? — сказал я, отхлебнув спирт из бутылки — Я лично ничего другого и не ожидал…
- Да! Но я вот всё никак понять не могу: если это братва, то почему же тогда каждый только о своей шкуре думает? Где же оно, это хвалёное братство?
- О, ты куда махнул… — усмехнулся я и огляделся по сторонам.
Вокруг стояла ночная тишина, которая внушала разом и ужас, и восторг, но в целом была лишь фоном для того урагана чувств и эмоций, который сейчас бушевал у меня в душе…
Серёга подошёл ко мне и, присев рядом, взял у меня бутылку. Сделав один добрый глоток, он смачно выдохнул и шмыгнул носом, потом сказал:
- Знаешь, я бы никогда не смог так, как ты… Чувства, эмоции — это всё, конечно, очень круто, но ведь и мозги же надо время от времени включать… Как же ты, интересно, собираешься действовать по плану, если ты подвержен каким-то ежесекундным переменам настроения со всеми вытекающими… Так нельзя — так ничего не получится! Ведь ты же хочешь достигнуть своей цели, а её можно достичь только идя к ней твёрдой, уверенной походкой, а не вот этими вот вашими…
- Ну да, ты прав… — усмехнулся я снова — Но ведь и без этого как? Как можно любить человека рационально? Ну, то есть — чтобы вообще идеально друг другу подходить. Мы же выбираем людей не как магазине — по набору параметров — мы выбираем друг друга, и если когда-нибудь мы находим своё, то уже никогда не сможем это отпустить…
- Согласен…
Мы замолчали.
- Только тут вот в чём фокус — сказал немного погодя Серёга — Иногда есть такие случаи в жизни, вспоминать которые и не хочется вовсе… Или люди, от вида которых тебе блевать охота, а ты обязан с ними вести себя как джентльмен — то есть, идти на сделку со своей совестью… Вот помнится, драл я намедни одну шалаву… И знаешь, сначала было приятно, а потом как вспомнил её личико на трезвую голову — захотелось самому себе отбить всё, что только можно… Вот такие вот дела… Мне тут кстати отец недавно звонил — говорил, помочь надо… Вот и перевёл интересную сумму… Не ссы — не с общака…
- Ну, и как он там теперь?
- Нормально… Работает, людей учит лечить… Знаешь, лечить — это же хорошее дело… Но только не каждая тварь заслуживает этого блага!…
В этот момент Серый отклонился вбок, потому что от всего того, что он выжрал за эту ночь, его желудок объявил ему войну без предупреждения. Потом он вытерся и немного повернулся ко мне:
- Вот посмотри: выходит дерьмо из человека. А почему всем им там хорошо? Да потому что не может дерьмо из дерьма выйти!…
- Лихо ты…
- Ну, а что?… Запомни, вдолби себе это в мозг навсегда: человек — это тварь. Жестокая, беспощадная и циничная тварь — так по какому же такому праву он может рассчитывать на милосердие?… Бог любит только сильных, а остальных всех давить как клопов!…
Тут он снова прервался, так как спирт требовал своего.
- Слушай, сейчас сколько время? — спросил он, когда отдышался.
- Полпервого уже… А что?
- Да я вот думаю: сейчас лето… А летом в такое время деревенские девки как раз на пруд купаться ходят…
- И?
- А в багажнике две бутылки “Jack Daniels”…
- Ты минуту назад блевал, придурок!
- И что? Представь, что бы наши после этого делали…
- Ну да, мы же всегда равняемся на всяких…
- Да, вот именно «на всяких» мы всегда и равняемся!… Всё, погнали — у меня появилась идея!…
- Ну да, — нехотя встал я и пошёл в тёплый салон — а потом опять на зоне два года деревья валить за такие идеи…
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
Влад как сквозь землю провалился — не засветился нигде ни разу. Я уже начал было волноваться, жив ли он вообще, потому как по Вике было видно, что ждёт она его целого и невредимого… Но вот только возвращаться ему теперь было никак — либо на зону снова, а то и наши при задержании бы положили — совсем не выгодно…
Толя приходил каждый день с новым рапортом о «подвигах» нашего маньяка. В глубине души я чувствовал, что кольцо уже начало сужаться, но на деле до конца было ещё так далеко!… Единственное, что меня хоть немного успокаивало, так это то, что Володя пока ни о чём не догадывался — да ему это было и ни к чему…
Вика ничего не рассказывала мне — боялась. Жизнь моего собственного ребёнка стала для меня настоящей загадкой, что пугало меня не на шутку…
ТОЛЯ
Захлопнув за собой дверь, я остался один на один со своей полутёмной квартирой. Сбросив с ног ботинки, я прошёл в комнату и упал на разложенный диван, накрытый пледом. Не хотелось ничего: ни пить, ни работать. А более всего не хотелось признавать, что после того, что случилось с Мишей, я превратился в какое-то непонятное животное, глушившее свою боль лишь в вине и беспорядочных половых связях, количеству которых на неделе я уже и сам потерял счёт…
Так прошёл и этот вечер. Наутро я встал со своей постели и, приняв освежающий душ, поехал на место очередного убийства. Мне позвонили в шесть часов и сообщили, что неподалёку от Кольца был найден труп девушки шестнадцати лет. Труп был обнажён — девушка была изнасилована — только в этот раз не было ни одного угля, ни каких-либо следов измывательств. Лишь из-под молодой и красивой груди несчастной торчал обломок лезвия…
- Товарищ капитан… — позвал меня судмедэксперт и я отвлёкся от своих мыслей.
- Да
- Тут странность на странности: вон прямо около трупа лежит пустая бутылка из-под вина и коробка от конфет — такое ощущение, будто бы он её сюда на свидание позвал. Далее: нижнее бельё развешено на ветках вокруг, причём очень бережно — очевидно, он старался… Ну и наконец положение самого трупа: руки разбросаны, ноги тоже — очевидно, как она боролась, так он её и оставил…
- Да, наверное…
Эксперт опустил глаза и отошёл — он понял, что сейчас от меня ничего не добьётся. Я остался один ненадолго — через пару минут ко мне подошёл Александр Петрович и, положив руку на плечо, со вздохом сказал:
- Толя, ехал бы ты домой спать — ты сейчас в таком состоянии, что от тебя всё равно толку никакого не будет
- Александр Петрович, я в порядке…
- Так, отставить спорить со старшими по званию!
- Есть отставить спорить… — вздохнул я.
Прокурор немного помолчал, потом посмотрел на меня:
- Сам-то что думаешь?…
- А что тут думать? Лютует, гад!… Он словно играть с нами хочет —
дескать, поймайте меня, если сможете… Но только ведь каждое нападение было совершено по-новому — чего же он хочет тогда?
- Ты прав, он играет… — сказал, закуривая, Красницкий — Но только не с нами. Он со своими жертвами экспериментирует — каждый раз подбирает новый способ убийства — то ли себя проверяет, то ли их — пёс его знает… Но сам факт: он это совершает не в порыве экстаза — тут чётко выверенный план…
- Да, — кивнул я — с Мишей, когда вместе работали, уже однажды с таким сталкивались…
- Ну вот — значит, ты знаешь, что делать…
- Да ни черта я не знаю… — с горечью бросил я окурок на землю.
- Послушай, ты действительно устал — тебе нужен отдых…
- Отдохну… Вот как этого урода поймаем, так сразу же в отпуск…
От этих слов мы оба улыбнулись, так как знали, что такого никогда не будет…
ВИКА
Будильник является поистине самым неудачным предметом из всего того многочисленного скопления бесполезных вещей, до изобретения которых только смог додуматься род человеческий за всю свою многотысячелетнюю историю. Особенно, если он был заведён на семь часов. Особенно, если ты забыл включить zommer, и теперь этот гадёныш орёт на всю твою спальню так громко, что хочется просто выбросить телефон в окно. Жизнь боль…
Сегодня мне нужно было ехать на пары. Этого дня я всегда ждала со скорбью в душе, так как появляться в институте после всей этой истории с Владом было довольно неприятно, так как все вокруг перешёптывались, бросали косые взгляды, и вообще создавали всем своим видом очень неприятную атмосферу…
Миновав коридор, полный таких опостыливших мне людей, я наконец-то достигла нужной аудитории и, войдя в неё, с большим удовольствием закрыла за собой дверь. Обернувшись, я увидела, что в помещении находился всего один студент, и на моё счастье, это был как раз тот из числа немногих людей, кого я сейчас хотела видеть. Подойдя к парте и сев за неё, я стала раскладывать книги и тетради, а он поднял на меня свои большие, красиво-грустные глаза и, отбросив по обыкновению рукой чёлку со лба, сказал:
- Привет
- Привет… — вздохнула я.
- Наконец-то встретились! А то ты всё на работе да на работе…
- Да и ты у нас особо-то не рекордсмен по посещаемости… — парировала я.
- Что верно, то верно… — кивнул он — От Влада есть новости?…
- Ой, Бекишев, не сыпь мне соль на раны!…
- Понятно…
Мы ещё немного посидели молча.
- Тём, — спросила я, не отрывая взгляда от ручки в своих пальцах — а ведь Бог же и вправду существует?…
- Вопрос, конечно, интересный… — усмехнулся он — А почему ты спрашиваешь?
- Я думаю…
- О, это что-то новенькое!
- Да иди ты! Я серьёзно…
- Не знаю… — улыбка вдруг исчезла с его лица — Но одно я тебе могу сказать точно: если в этом мире есть боль, а она в нём есть, значит, что-то всё-таки должно ей противостоять…
Мы снова замолчали. После умных мыслей всегда хочется помолчать…
Через несколько минут в аудитории появились остальные члены нашей группы, а вслед за ними и преподаватель, и началось… Нет, я, конечно, очень хотела учиться, получать новые знания и всё такое, но только не сегодня — не тогда, когда в моей голове вообще ничего не хотело систематизироваться. Но сосредоточиться сейчас было просто необходимо…
Хорошо, что сегодня у нас было только две первых пары, и можно было пораньше свалить домой. Выйдя из универа, мы с Тёмой пошли на остановку ждать автобус. Теперь можно было и покурить для того, чтобы хоть немного стало легче…
- Знаешь, всё-таки я не понимаю… — сказал Артём, убрав зажигалку обратно в карман.
- Чего? — спросила я, растерянно смотря перед собой.
- Как так могло получиться, что Влад тебя развёл на секс?
- Я себе на этот вопрос уже неделю пытаюсь ответить…
- И как?
- Пока безрезультатно
- Ну ясно…
- Этого не должно было случиться… — покачала я головой.
- Ну ясен пень! Только сделанного уже не воротишь. Ты сейчас думай,
что дальше делать будешь…
- А что тут думать?… Вове я ничего рассказать не смогу — он не поймёт… Мама будет в ужасе, если узнает, а больше что…
- А отец что сказал?
- Он единственный, кто меня всегда понимает и не капает мне на мозги… Я очень сильно люблю его.
- Да, тебе с ним повезло…
Мы распрощались и каждый поехал в свою сторону. Этот день должен был закончиться как можно скорее…
ВЛАД
Свет от ночных фонарей полосами проплывал по приборной панели, и оттого казалось, что это будто бы были солнечные лучи. В салоне было тепло и уютно. Серёга спал справа — мы поменялись два часа назад — и его мирное посапывание планировало теперь быть в салоне до самого утра. Я же, в свою очередь, занял свой «пост»…
Я не мог не думать о Вике. Это было сильнее меня. Её образ стоял у меня перед глазами, и его не прогнало даже спиртное… Что же творилось теперь? Наверное, я и сам бы не смог ответить себе на этот вопрос при всём желании. Впрочем, этого желания у меня и не было.
Дождь шёл не переставая, и от мелькающих перед глазами туда-сюда дворников уже начинало рябить в глазах. Я посмотрел в зеркало заднего вида: дорога была почти пустынна — лишь далеко позади за нами полз небольшой белый фургончик, который то и дело вилял туда сюда по асфальту. Очевидно, водитель был немного пьян...
На очередном перекрёстке я увидел пост ДПС и толкнул в бок Серого. Тот медленно очнулся, потёр глаза спросонья и, зевая, спросил:
- Что, уже приехали?
- Ага, — зло ответил я — докатились!…
- Опа, менты!… Так, спокойно. Главное, проехать спокойно…
В этот момент гаишник поднял свой жезл.
- Ну что, проехал? — в отчаянии сказал я — Всё, это финиш!…
- Так, спокойно, я сказал! Сейчас всё устроим…
Мы свернули на обочину и остановились несколько позади поста. Я достал документы с солнцезащитной панели и, со вздохом взглянув на Серёгу, вылез из машины.
Постовой уже шёл ко мне, и его твёрдая уверенная походка
мне очень не нравилась. Подойдя ко мне, он отдал честь и сказал:
- Лейтенант Николаев! Предъявите, пожалуйста, документы
- Да, конечно… Вот…
Я отдал ему бумаги и внутри у меня всё замерло. Засечёт или нет? Если засечёт, то смогу ли я тогда отобрать у него пистолет и застрелить?… Да нет: за убийство сотрудника полиции мне точно будет крышка, а так есть хоть какой-то шанс…
Он долго всматривался в мои права, и через пару минут я не выдержал:
- Командир, какие-то проблемы?
- А? — отвлёкся он от тщательного изучения моих документов — А, да нет! У нас тут просто один лихач бухой по области любит на такой же машине летать, но мы его тут все в лицо знаем — это не вы…
- Ну да, — усмехнулся я — это не по моей части!…
Я-то всего лишь беглый зек, который наркоту перевозит.
- Ну ладно, — сказал инспектор, отдавая документы — счастливого вам пути!
- Спасибо!
Забрав свои документы, я пошёл обратно к машине.
ТОЛЯ
- Читайте… — мрачно сказал нам патологоанатом и протянул бумагу.
- Ну, я так и думал — кивнул я, прочитав документ. — Клофелин.
- По классике работает… — усмехнулся Александр Петрович.
Он подошёл к обнажённому трупу, лежащему на столе, и его взгляд начал медленно перемещаться по девушке. Потом вдруг его на миг посетила слабая улыбка, и он двумя пальцами подозвал меня к себе. Когда я подошёл, он сказал, не отрывая взгляда от трупа:
- Рассказывай…
- Это же… — хихикнул я, узнав свою же фишку. — Так, ну хорошо… На первый взгляд, видимых повреждений нет…
- Так… — довольно сказал прокурор и поудобнее расположился на краю стола напротив.
- Но если более внимательно изучить грудь… Здесь есть маленькое отверстие — очевидно, от шила…
- Во, Тимофеич, — усмехнулся Александр Петрович — Первый раз в жизни вижу, чтобы мужик пялился на женскую грудь, и от этого хоть какая-то практическая польза была!
- Ну да… — улыбнулся врач.
- Нет, я серьёзно…
- И я серьёзно, Толь — жениться тебе надо!… — сказал прокурор — То, что ты дырку у неё заметил — это не мудрено… А вот посмотри-ка лучше на шею повнимательнее… Ничего интересного не замечаешь?
- Слева засос свежий… Но это же может быть её парень там или муж…
- Не муж — кольца нет… Второе: посмотри внимательнее на засос. Там же до крови всё прокушено! Это какой же оргазм надо испытать, чтобы вот так вот…
- Постойте… — поднял я голову — Это не оргазм.
- Наконец-то! Хоть что-то начинаешь понимать!… Ну конечно же это не оргазм, потому как там видно, что нормально высосали… Вампир он, Толя, понимаешь?
- Теперь понимаю… — растерянно сказал я.
- Короче… Нормально мы тут поработали… Поехали.
ВИКА
Я уже почти зашла в подъезд, когда моего горла коснулось ледяное лезвие ножа. От неожиданности я даже не смогла закричать, и через несколько секунд услышала хриплый тихий голос у себя над ухом: «В машину!…».
Послушавшись, я пошла вслед за невысоким парнем, одетым в чёрную дутую куртку, красную шапку, синие спортивные штаны, а на ногах у него были белые кроссовки. Он вёл меня за руку и больно держал за плечо другой рукой…
Оказавшись в кожаном салоне пятого «BMW», я испуганно посмотрела вперёд в зеркало заднего вида, где виднелся человек, что сидел на переднем сидении. Он был гладко приглажен, одет в дорогое чёрное пальто, а на шее и руках его виднелись золотые украшения. На панели перед ним лежал ствол…
- Здравствуйте, Виктория Александровна! — сказал он, и в его голосе улавливалась почти торжественная интонация.
- Здравствуйте… — испуганно сказала я — Что… Что вам нужно от меня?
- Меня зовут Дмитрий Юрьевич Боков, я знаю вашего воздыхателя… Влад.
- От Влада есть вести? — взволнованно спросила я.
- Не совсем… Дело в том, что я его двоюродный дядя… Влад пошёл против семьи, убив ради вас своего отца… А ваш отец, насколько я знаю, прокурор, значит… Вы же знаете, что по закону всё должно быть?
- Я…
- Найдите нам Влада. Срок — три дня. Нам нужна голова — его или ваша, не имеет значения… Я думаю, что мы договорились… Всего доброго!…
Меня вытолкнули из машины, которая через миг сорвалась с места. Я осталась вся в слезах и с разбитыми от падения коленками сидеть на тротуаре…
…Я не знаю, как эта мысль пришла мне в голову, но я достала телефон и набрала номер Влада. После нескольких мучительных гудков он всё же снял трубку:
- Вика? — он был явно растерян — Но ведь…
- Слушай меня внимательно — перебила я его. — Сейчас же езжайте назад за мной, иначе ты больше меня никогда не увидишь…
ВЛАД
СПУСТЯ ДВА ДНЯ…
Мы нагнали время, хоть это было и не так просто. Весь путь обратно Серёга усиленно смотрел на дорогу вперёд, потому что мы с Викой целовались на заднем сидении. Когда мы наконец успокоились, я тяжело выдохнул и сказал:
- Это всё, конечно, хорошо, но только что мы дальше-то будем делать?
- Да уж, — кивнул Серый — вляпались мы по-полной. Теперь как бы живыми уйти…
- Слушайте, — сказала Вика, которая всё это время сидела у меня на коленях — нам теперь надо уехать куда-нибудь подальше и лучше подольше оттуда не высовываться…
- А где мы теперь схоронимся? — горько усмехнулся Серёга, входя в очередной поворот — Твой батя нас по-любому везде будет искать, потому что он же за тебя переживает… Короче, я вообще не знаю, как мы будем из всего этого дерьма выбираться…
- Александр Петрович — это ещё полбеды. Я Бога молю о том, чтобы до нас Бык быстрее него не добрался…
- Да уж! — передёрнула плечами Вика — Я как его вспомню, у меня аж мороз по коже…
- Всё хорошо, маленькая моя — теперь ты в полной безопасности…
Мы снова начали целоваться, а Серёга только хмыкнул на это.
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
Я просто с ума сходил от неизвестности. Вика не брала трубку, а на работе была такая засада, что я просто потерял ориентацию в пространстве. Это было дико: я — офицер, видавший бог знает что — совершенно не знал, что мне делать теперь, когда Влад начал жёстко и беспринципно играть по своим правилам. А дочь моя стала ему в этом подыгрывать. И хотя я очень надеялся, что он будет мне очень благодарен за освобождение, и не станет делать глупостей, это было как раз-таки глупо с моей стороны, потому как как раз этим Влад теперь и собирался заняться…
Дни в прокуратуре текли довольно тоскливо. Бумаги, бумаги, совещания, опять бумаги — всё это сливалось в одну бесконечную карусель, мелькающую перед глазами пёстрым полотном. Это было сложно…
ТОЛЯ
Пожилая женщина, сидевшая напротив меня на стуле, едва не выронила из рук фотографии с места убийства. Она сейчас явно была в полуобморочном состоянии. Подоспевший дежурный подхватил её, а я налил из графина холодной воды в стакан и, протянув ей, также обрызгал немного её сморщенное морщинами красное лицо. Сквозь приступ отчаянной истерики до нас доносилось: «Доченька моя!…». Я был просто в ауте, но и это всё надо было как-то разруливать…
Через минут пять пришёл Александр Петрович, который тут же распорядился отвести потерпевшую в медпункт, а затем к нему в кабинет, а меня в это время он позвал курить на улицу. Обычно такие мероприятия у него означали полный разнос, и сейчас я его, в целом, заслуживал…
Оказавшись на крыльце, он отвёл меня в сторону, и тихо, но крайне гневно начал разговор:
- Ты что же творишь, сукин ты сын?! Ты зачем ей сходу фотографии эти под нос сунул? Тебя что, на твоём юрфаке вообще ничему не учили?
- Но я думал…
- Здесь я думаю, как твой непосредственный начальник! А ты… Твои фокусы уже нескольких людей отправили в могилу, а Мишу в дурку. Полковник твой меня чуть ли не на коленях умолял взять тебя — лишь бы только ты за свои расследования сам на зону не поехал. И
что? Я взял. И что ты мне теперь тут выдаёшь раз за разом? Слёзы потерпевших и качание своих прав — вот вся «польза» от тебя для управления!… Была б моя воля, я б тебя с рапортом отстранил от дел, да только ты же у нас неприкосновенная знаменитость! До министра уж слухи дошли, так что… Смотри: либо ты за голову берёшься, либо я тебя — уволить не уволю — но поставлю постовым где-нибудь за Уралом, и вот там и будешь командовать, кому что делать. Ты меня услышал?
- Так точно… — опустил я глаза.
- Ну вот и славно! А теперь пошли работать нормально… А то, ишь ты какой — совсем распоясался!… Я тебя к себе в секретари возьму, чтоб тебе жизнь особо мёдом не казалась!…
Я только тяжело вздохнул.
…Вернувшись в кабинет, мы с Красницким поменялись, и он продолжил допрос, а я занял место на стуле у двери.
- Маргарита Степановна, когда вы последний раз видели свою дочь?
- Мы простились утром — сквозь всхлипывания сказала она, достав из сумки носовой платок. — Лиза работала моделью, и очень часто ездила на всякие съёмки. И в тот день как раз она поехала на работу.
- Вы с ней созванивались после того, как она ушла?
- Нет… Лизочка не любила, когда её беспокоили по пустякам, поэтому я решила не докучать ей…
- Не докучать?… Скажите, а какие у вас были взаимоотношения?
- Сложные… — покачала она головой. — Её отец был спецназовцем, и… После того, как Владимир погиб на задании, я пять лет жила одна и занималась только дочерью… А когда встретила Петра, ей было уже семь… Я понимала, что не потяну Лизу одна, и вышла за него замуж. У них с первого же дня не заладилось: то она не слушалась, то он кричал. А когда его уволили с завода по сокращению штата, он начал пить… А потом и руку на нас поднял… Лизе уже было шестнадцать, и она ушла из дома, собрав вещи. На прощание сказала мне, что я полная дура, и всё… Больше я её не видела… А теперь выходит, что и нет больше моей девочки…
Она снова залилась слезами, а я посмотрел на Александра Петровича. Тот сидел как памятник с совершенно белым лицом…
Когда потерпевшая ушла, он повернулся ко мне и сказал:
- Я сразу понял, что там драма в семье…
- Как?
- Такие красивые, если счастливые, одни по улицам не шастают…
ВИКА
У Влада был загородный дом, о котором никто не знал. Там мы и решили укрыться на время. Здесь было довольно неплохо, хотя и дом был старым: вокруг простирались бесконечные поля, озёра и было так много леса, что казалось он тянулся отсюда и до самого края Земли. Мы каждый день ходили туда гулять, и возвращались обратно с полными корзинами ягод и грибов. Особенно мне нравилось ходить на природу утром: лёгкая дымка тумана, висящая над ещё влажной от утренней росы землёй, предавала пейзажу какую-то таинственность, природный секрет…
Когда я открыла глаза, было только восемь. Влад ещё спал, и мне не оставалось ничего, кроме как тихо лежать и копаться в своём телефоне. В ленте сегодня не было ничего интересного, кроме фоток с нашего выпускного, которые выложила Катя. Там мы все были так молоды и счастливы. Пока ещё…
В девять лежание стало невыносимым, и я пошла на кухню. Стоя у плиты, я задумчиво смотрела на блины, шкварчащие в масле на сковородке, и то и дело переворачивала их, чтобы не подгорели. Было невыносимо скучно. Вся та жизнь, к которой я так привыкла за свои двадцать лет, теперь навсегда осталась позади, уступая место чему-то совершенно новому и неизведанному, что меня не на шутку пугало. Я не могла даже примерно представить себе наш завтрашний день, и от того становилось немного не по себе…
Вскоре проснулся Влад и, выйдя на кухню, обнял меня сзади и, поцеловав в шею, спросил:
- Ну, что тут моя хозяюшка наготовила?
- Ну, вот, собственно… — очертила я в воздухе круг над сковородкой.
- Умница моя…
Он поцеловал меня ещё раз и, взяв тарелку, уселся за стол. Я присела рядом с ним и долго смотрела, как он ел. Потом спросила, опустив глаза:
- Влад, скажи: чей это дом?
- Моих бабушки с дедушкой, — пожал плечами он — а что такое?
- Это родители твоего отца?…
Влад положил вилку и скрестил руки на столе.
- Да, это родители моего отца. Что дальше?
- Ну… — немного замялась я — Ну, что они скажут, когда увидят меня?
- Господи, да ничего они не скажут!… Извини меня: если мне бабуля на этап посылки постоянно слала, хотя я её родного сынка грохнул, то тебе-то они уж точно ничего не скажут… Уж они-то знают, какой отец был гондон, прости Господи…
Я встала и обняла его. Он взял меня за руки. Всё должно было быть хорошо…
ВЛАД
Как же долго я их не видел… Они невероятно изменились: постарели, стали более осунувшимися, какими-то грустными… Как только дверь на веранду распахнулась, бабушка бросилась ко мне и зажала меня в своих объятиях. Потом зарыдала. Дед тоже не смог сдержать нахлынувшего потока эмоций, и достал из кармана платок. Я крепко обнял их обоих, после чего бабушка оторвалась от меня и пристально посмотрела на Вику. Я сразу же понял, что эту ситуацию срочно необходимо разрядить, и сказал: «Ну, давайте пить чай…». Фраза осталась без ответа, и я понял, что ничего хорошего это не предвещало…
…Кипяток из чайника разлили в кружки. Вместе с паром от горячего чая над столом поплыл запах надвигающегося непростого разговора….
- Ну что, Виктория, расскажите, чем вы занимаетесь?
- Я закончила театральный институт, — едва заметно напряглась она — пока подрабатываю продавцом в одном из магазинов крупной сети нижнего женского белья…
- А родители?
- Я не привыкла сидеть на шеи у старших
- Это, конечно, похвально, но… Нас немного беспокоит тот факт, что не так давно мой внук находился в тюрьме за убийство своего отца, моего сына, у которого был конфликт с вашей семьёй. Тем более, что ваш отец — сотрудник прокуратуры…
- Это ничего не меняет — твёрдо сказала Вика.
- Отнюдь… — бабушка слегка поводила пальцем в воздухе и улыбнулась.
Я сидел весь белый как мел.
- Бабушка, послушай…
- Молчи, Владислав, — властно ответила она — здесь ещё нужно мне разобраться, что к чему…
Это был просто ужас…
- Я завтра же еду домой! — сказала Вика, когда мы были уже в нашей комнате.
- А я? Ты обо мне не хочешь подумать?
- А что делать, Влад?… Пойми, так не может дальше продолжаться. Ты вор, я дочь прокурора, и у меня есть муж — законный муж, пойми — так что…
- Но ведь ты же любишь меня? — я сел перед ней на колени — Любишь, скажи?…
Она ничего не ответила. Только слегка погладила меня по голове и закрыла глаза, из которых потекли горячие слёзы…
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
Было почти двенадцать, когда скрипнула входная дверь, и я услышал знакомые лёгкие шаги. Отложив газету, я вышел в коридор. Вика стояла в своей куртке с сумкой. Её глаза были чёрными от слёз и растёкшейся туши. Я снял свои очки и опустил взгляд. Фраза про месяц домашнего ареста прозвучала так законно, что дочь даже и не попыталась поспорить с ней. Лишь тяжело вздохнула и, взяв сумку, пошла в свою комнату. Посмотрев ей вслед, я тоже испустил тяжёлый вздох и направился в свою спальню — день выдался на редкость тяжёлым…
…За завтраком никто не проронил ни слова. Володя в это утро впервые сидел на противоположном от Вики краю стола, и они совсем не разговаривали. Подозревал ли он измену? Этот вопрос мучил меня не меньше моей дочери, так как от ответа на него зависел мир во всём доме…
Благо, что работа теперь заняла все мои мысли. А думать было над чем. Маньяк свирепствовал: под жернова его ненасытного звериного аппетита попадали теперь не только юные красавицы, но и вполне себе зрелые дамы, которые, казалось бы, имели достаточно сил и опыта, чтобы дать отпор негодяю. Однако же…
Однако же с каждой неделей число жертв только росло, и когда наконец оно медленно, но уверенно стало приближаться к двадцати, мы решили пойти на крайние меры. Так как «подсадные утки» не приносили никакого результата, нами был применён иной подход к делу.
Перво-наперво я распорядился ввести на улицах нашего района комендантский час, из студентов мы набрали дружину, которая помогала патрулировать ночной город. Были проведены
дополнительные разъяснительные работы в детских садах, школах и вузах. Для большего эффекта мы даже показали людям фотографии с мест преступлений, на которых были запечатлены несчастные жертвы.
Параллельно со этим органами велись оперативно-розыскные мероприятия. Были проверены и перепроверены все те элементы, что стояли на учёте либо в полиции, либо у психиатра. И, как это всегда бывает в таких случаях, ничего не было обнаружено.
Казалось, мы сделали всё возможное, чтобы обезопасить наш город от монстра. К сожалению, нам так только казалось…
Когда в утро вторника на окраине городского кладбища в разрытой могиле было найдено истерзанное тело девятилетней Даши Рябининой, люди поднялись и огромной толпой пришли к зданию прокуратуры. В окна летели камни и петарды, молодёжь развернула над собой огромный транспарант с оскорблениями в адрес сотрудников, которые, по их словам, «зря ели свой хлеб». Это был позор, и что самое страшное, нам нечем было оправдаться перед своим же народом — они были правы, и все жертвы этого нелюдя, в какой-то степени, были и на нашей совести тоже. Наступало страшное время…
ТОЛЯ
Ветер был не такой уж и сильный, но Лена в своей тоненькой ветровке то и дело ёжилась, и я стал искать поблизости какое-нибудь кафе, где нам можно было бы согреться, ну и подкрепиться заодно. И вскоре такое место нашлось: неподалёку был небольшой ресторанчик, к которому мы и направились…
Заняв хорошее место и сделав заказ, мы перешли к тому, ради чего и была организована эта встреча.
- Я вижу, что у тебя дела совсем в тупик зашли… — с сочувствием посмотрела на меня Лена.
- Не то, чтобы уж очень, но так… А что, ты мне разве можешь чем-то помочь?
- Не я… — улыбнулась она, смотря в проход.
Я тоже обернулся. По нему к нам шагала молодая красивая девушка в чёрном деловом костюме и белой блузке. У неё были короткие светлые волосы, сама она была довольно хороша собой и стройна, а в озорных глазах читалась огромная уверенность в себе.
Когда она подошла к нам, Лена довольно сказала:
- Вот, Толя, познакомься: это Анна Стольникова — журналистка из «Новой газеты». Теперь она будет тебе помогать вести расследование.
- Здравствуйте! — широко улыбнувшись, сказала девушка.
- Здравствуйте… — растерянно произнёс я.
Миши им, значит, мало — теперь ещё и эту девчонку ко мне приставить решили. Ну хорошо…
«Ох! — всплеснула руками Лена — мне ж уже и бежать пора! Ну, ладно, в общем — вы тут давайте дальше сами знакомьтесь, а я пошла…».
И она вскочила со стула и, набросив на себя пальто, быстрым шагом пошла к выходу. Я остался сидеть на месте в совершенном недоумении.
- Ну что, — сказала Анна с улыбкой, сев напротив меня — вы меня введёте в курс дела?
- Непременно… — постарался я сделать как можно более вежливый тон.
Но внутри у меня всё горело от негодования. Лучше бы из института МВД курсанта прислали, ей Богу…
АННА
Он был какой-то странный и нелюдимый. У меня было такое ощущение, что однажды этот человек взял на свою душу какой-то очень страшный грех, и теперь вынужден был за него расплачиваться.
Как бы то ни было, меня это сейчас мало интересовало. Куда больше меня занимал тот факт, что то дело, ради которого он меня и пригласил, принимало совсем не шуточный поворот. Владислав всё ещё находился в розыске. Параллельно велись и поиски убийцы девушек.
Я уже не помню сама, как эта ужасная мысль посетила нашу опергруппу, но только в какой-то момент они выдвинули версию о том, что маньяком на самом деле является Влад, который, сбежав с зоны, решил таким образом отомстить оперативникам за свой срок.
Это был абсурд. Но в этот абсурд охотно верили все, и в том числе Александр Петрович, который то ли и вправду уже потерял нюх за всей этой бегатнёй, а то ли действительно предположил мотив мести у Влада. Что же касается Анатолия, то мне на него было больно смотреть: он весь как-то осунулся. Когда мы с ним ехали в машине, от него всё чаще несло алкоголем. Что пережил этот человек в своей жизни, оставалось только догадываться…
…В редакции было пусто. Сегодня был выходной, и я была одна в огромном зале. Не то, чтобы мне так уж и нравилось работать сверхурочно, но просто так у меня был хоть какой-то шанс ни на что не отвлекаясь заняться делом.
Просмотрев новостную ленту и дописав очередной лист, я решила, что наконец-то настал этот волшебный час для обеда. Достав из ящика стола контейнер с котлетами, я разогрела его и принялась за еду. Причём делала я это с завидным энтузиазмом, так как с утра не успела позавтракать.
Но думать я не переставала ни на секунду. Когда ещё Толя работал вместе с Михаилом, каждое их раскрытое дело гремело в прессе как образец доблести и бесстрашия правоохранительных органов. Но после случившейся катастрофы с Мишей и переводом Толи в прокуратуру, ситуация коренным образом изменилась. Теперь было почти невозможно узнать ничего о ходе следствия без прямого контакта с Толей или Александром Петровичем, который теперь был, естественно, доступен не каждому. Информацию по всем прошедшим делам Анатолия засекретили и убрали на самую дальнюю полку в архив, куда даже не каждый оперативник мог получить доступ.
Настоящее наше дело грозило стать не просто резонансным, а даже роковым для многих сотрудников прокуратуры, так как они выбивались из всех возможных сроков, но у них не было даже просто подозреваемых.
Не самой лучшей идеей руководства в такой ситуации была устроенная в прокуратуре пресс-конференция, в ходе которой были окончательно расставлены все точки над «и».
А началось это всё вот как. Во вторник мы узнали, что она назначена на пятницу, и все уже усиленно к ней готовятся. Более того: так как Толя всему полицейскому руководству своими методами уже давно стоял поперёк горла, они нарочно выбрали оппозиционные издания и попросили их главредов прислать самых дотошных писак, которые бы вытрясли из капитана всю его подноготную. Учитывая все нюансы текущей ситуации, её можно было описать только одним словом, и то неприличным…
В тот вечер накануне пресс-конференции я не выдержала и поехала к Толе домой. Когда я позвонила в дверь, и она вскоре была открыта хозяином квартиры, подтвердились самые худшие опасения: он был пьян в доску. Отмахнув рукой от себя перегар, я сердито спросила:
- Ты что, блин, творишь?
- А что такого? — непринуждённо ответил он — Заходи…
- Ты с ума сошёл! — набросилась я на него, закрыв дверь — Ты через несколько часов должен быть перед журналистами свеж и чист, а ты тут нажрался в доску! Ведь твоя ж репутация сейчас на волоске висит — неужели ты этого не понимаешь?!
Он ничего не ответил — только медленно пошёл на кухню. Мне не оставалось ничего, как пойти вслед за ним…
Там творился сущий кошмар. Бутылки были везде: на столе и под столом, в раковине, на подоконнике, на полу возле стен. Даже в холодильнике нашлось пару пустых тар…
- Да… — оглядев весь этот «бутылочный рай», растерянно протянула я — И за что тебя только Александр Петрович держит?…
- За талант!… — усмехнулся он, отрезая очередной кусок колбасы.
- Ну да, — хмыкнула я — таланта в тебе хоть отбавляй…
Повисла пауза. Последняя фраза попахивала сарказмом, и мне стало немного неловко. Тем не менее, Толя ни чуть не обиделся — даже наоборот: он засмеялся. То ли от шутки, то ли от осознания её трагичности…
- Чего ты приехала-то?
- А сам ты как думаешь?
- Петрович прислал! — снова усмехнулся он.
- Нет — передёрнуло меня от такого пренебрежительного упоминания прокурора. — Я сама решила тебя найти, потому что мне нужно знать все нюансы дела, с которым мы будем работать, и…
- Я — резко хлопнул он ладонью по столу. — Работаю с этим делом я, а ты просто ходишь за мной и делаешь пометки в своём блокноте — тебе это понятно?
- Но ведь Миша же принимал непосредственное участие в раскрытии дел…
- Да, — кивнул он, проглотив очередную порцию виски — и где он теперь?… Я не хочу, чтобы ты повторила его судьбу — ты ещё слишком молодая, и ты не должна…
- Давай я сама решу, что я должна, а что нет — подошла я к нему. — Я уже не маленькая девочка, и вправе сама принимать решения…
Он посмотрел в мои глаза. И я увидела в его глазах улыбку. Не могу сказать этого на сто процентов, но в этот момент в моей душе появилась слабая надежда, что я всё же смогла убедить его в своей правоте…
ВИКА
Родной дом стал для меня тюрьмой. И что самое страшное, это выражалось не столько физически, сколько психологически. Я не могла поделиться своей болью даже со своей родной мамой, так как в противном случае моя жизнь рухнула бы окончательно. Но и держать дальше всё в себе я уже тоже не могла, поэтому после долгих и очень мучительных дней раздумий я всё же начала вести дневник.
Вернее продолжила. Я забросила его когда-то очень давно, ещё в старшей школе, так как считала, что уже выросла из всех этих ежедневных записей о том, что сегодня на меня посмотрел такой-то мальчик, а я улыбнулась такому-то, и что моя лучшая подружка Ирка ужасная болтушка и пошлячка, и порой за её шутки мне её хочется просто убить, но я всё равно её очень люблю, и многое-многое другое…
Но теперь всё изменилось. Теперь для меня этот маленький блокнотик был не просто книжечкой с глупыми записями, а самым настоящим спасительным островом, самой потаённой частью моей души, где я хранила только по-настоящему важные вещи.
Одной их таких «вещей» был Влад. На этого негодяя у меня уходило по две страницы за раз, что в былые времена было одним из тягчайших преступлений простив экономии свободного места. Я даже не оставляла полей для рисунков: от края до края всё было исписано и по-перечёркнуто настолько, что по прошествии некоторого времени я и сама с трудом могла разобрать, что именно было написано когда-то в том или ином месте…
Сегодня ночью всё было как обычно. Сидя с фонариком под одеялом, я медленно пролистывала записи за последнюю неделю, и пыталась выявить хоть какие-то отличия. Бесполезно. Каждый пост на новом листе неизменно продолжал предыдущий — менялось лишь количество «соплей» в тексте. Это открытие невольно натолкнуло меня на мысль о том, что моя ситуация стала приобретать совершенно клинический характер, что, в свою очередь, не могло не приводить к ещё более пугающим умозаключениям…
Наконец, окончательно во всём разочаровавшись, я с досадой захлопнула блокнотик и, убрав его в ящик прикроватной тумбочки, погасила ночник. Мне нужно было выспаться…
ВЛАД
ПРОШЁЛ МЕСЯЦ…
Дыхание держать я научился ещё в детстве, и сейчас, молотя уже который день по этому мешку с соломой, подвязанному к ветке яблони, я как бы и совсем не обращал на это внимания. Это всё было как-то само по себе, и я был сосредоточен только на своей технике…
Серёга сидел неподалёку на крыльце и читал свежий номер «Российской», без которой не мог прожить и дня. Однако, теперь он периодически отрывался от чтива и поднимал свой взгляд на меня. И вот, наконец, его нервы не выдержали, и он, отложив газету в сторону, с глубоким вздохом изрёк:
- Однако, ты уже который день торчишь возле этой чертовой груши. Доколи можно, позволь спросить, мне ещё наблюдать, как ты без толку растрачиваешь свои силы?
- А куда их теперь девать-то?… — умылся я из стоящей рядом бочки — Торчим тут как…
- Как кто? — поднял он бровь — Ты то есть считаешь, что если мы сейчас снова в это осиное гнездо сунемся, будет лучше?
- А пёс его знает…
- Нет, вот ты сейчас это серьёзно, да?… — подойдя ко мне, он сел рядом и начал крутить в руках сигарету — По-моему, ты слишком рано на себя образ супергероя нацепил…
- Да ну!
- Ну вот сам посуди: ну вот с чего ты взял, что если ты будешь дальше долбить эту бетонную стену, она рухнет… Почему Вика вернулась?
- Да хрен его знает, Серый! — встал я и начал ходить туда-сюда — Ты думаешь, я себе этот вопрос не задавал? Да дофига раз! Но только вот, видно, ума у меня пока не хватает понять, какого чёрта вообще здесь происходит…
- А хочешь, я тебе объясню? — он лязгнул зубами и встал прямо передо мной — Да потому, что ты придурок, Влад, а придурки бабам без надобности…
- Та-а-ак…. — теперь уже я опустился на бревно — И в чём же это, интересно знать, я придурок?
- В чём? Да хотя бы в том, что ты сюда её притащил, вообще не спросив. Хочет, не хочет — да пофиг, ведь твои же чувства важнее, да?
- Ты во мне сейчас что пробудить пытаешься? Там всё сдохло ещё девять лет назад…
- Уверен?
- Более чем
- Отлично!… Тогда, может быть, ты мне объяснишь, что в тогда тобой руководило, когда ты с зоны подорвал?
- Жажда свободы…
- И всё? — усмехнулся он.
- Слушай, ты на что сейчас намекаешь? — начал я заводиться.
- Да я не намекаю — я сейчас открыто говорю, что ты уже вконец тут заврался. Ты врёшь даже сам себе!
- Слушай, это моё дело!
- Да за ради Бога!… Только кто потом будет тебя, дурака, из петли вытаскивать?
- Уж об этом не беспокойся — я и сам туда не полезу
- Ну да, свежо предание…
- Да пошёл ты!…
Я сплюнул и пошёл в дом. Терпеть это дальше было просто невыносимо…
АННА
Бессонную ночь накануне пресс-конференции я провела на кухне перед ноутбуком. Толя уже давно спал в комнате, и сейчас моё одиночество скрашивала только чашка кофе да несколько печенек, что любезно предоставил мне хозяин…
Подперев рукой уставшую голову, у вяло водила пальцем по тачпаду и сканировала глазами десятки web-страниц на сайтах по уголовной тематике. Мне было крайне необходимо найти хоть какую-то информацию о делах Миши, так как Толя делился со мной всякими подробностями своих расследований крайне неохотно.
Из всех шести дел, что были раскрыты за время их работы вместе, наибольший интерес у меня вызывали следствия в отношении Коптеева и Гуляева. Они были одновременно так похожи и точно так же разительно отличались друг от друга, что не могло не вызывать определённого интереса.
Роковое дело об убийстве подполковника МВД в отставке, главного крышевателя каналов по перегону наркотиков Химкинской группировки, отца Влада Красивова Вячеслава Владимировича было спрятано Толей в самой дальней папке, для доступа к которой нужен был пароль. Его я, естественно, не знала, но само наличие защиты уже позволило мне сделать определённые выводы. Это папка была единственной из всей необъятной Толиной картотеки, которую он
защитил паролем, и почему он сделал это, задумываться особо было не нужно…
…Проснулась я от того, что Толя потряс меня за плечо: «Эй, Штирлиц, вставай давай — явка уже давно провалена…». Оказалось, что я уснула прямо на клавиатуре и всё ночь пролежала так. Поэтому на моих руках было множество красных следов от кнопок, которые теперь жутко болели…
Толя любезно встал к плите варить нам кофе, а я, немного замявшись, всё же набралась смелости спросить:
- Как тебе, при наличии в нашей стране моратория, спускали с рук казни людей?
- Людей? — усмехнулся он, относя грязную посуду к раковине.
- Какими бы они ни были — они люди!…
- Послушай меня — присел он напротив и тяжело вздохнул. — Всего на одну минуту просто поставь себя на место родственников жертв того же Коптеева. Ты бы чего хотела?
Я задумалась. Я никогда не могла назвать себя жестокой, но тут во мне что-то щёлкнуло. Наверное, это врождённый материнский инстинкт… Я не хотела, чтобы Толя подумал обо мне плохо, но и как ответить по-другому я не знала, поэтому, подняв через минуту голову, я твёрдо ответила:
- Я бы его разорвала…
- Ну вот видишь, — улыбнулся Толя — а ещё меня под варвара хотела подписать…
Так незаметно для нас прошла ночь. В шесть часов мы пили кофе с бутербродами, и вскоре начали собираться, чтобы не опоздать.
В машине я думала о том, почему же в эту ночь мы с Толей были дома одни. Где же была Лена? Это странное чувство, которому я пока не могла дать определённого названия, не давало мне покоя уже несколько часов…
После очередного поворота я не выдержала и спросила:
- Толь, а если Лена узнает?
- Про что? — засмеялся он — Про кофе?
- Про то, что я сегодня ночевала у тебя
- Мы с тобой переспали? — посмотрел он на меня.
- Шутишь что ли? Да мы с тобой за всю ночь не сомкнули глаз!
- Ну, и в чём тогда проблема?
- Ну да, — сказала я, немного подумав — ты прав…
Он кивнул и стал дальше смотреть на дорогу, а я отвернулась
к окну…
ТОЛЯ
- Ну наконец-то! — всплеснул руками Александр Петрович, когда мы вошли в зал.
- Мы же, вроде, вовремя… — смутилась Аня.
- А готовиться кто будет? Осталось двадцать минут!…
О, Господи, началось!… Мы пошли на грим, и, уже войдя в гримёрную, Аня сказала мне:
- Слушай, тебе не кажется, что он иногда немного перегибает палку?
- А что ты хочешь — руководитель… — вздохнул я, усаживаясь в кресло — У такого как он не забалуешь…
- Ну, это я уже поняла! — усмехнулась Аня.
Она села сбоку на табурет немного пониже моего и взяла в руки один журналов, стопкой лежащих справа на небольшом столике. Просмотрев его небрежно, она положила его обратно.
- Что, не нравится? — притворно-сочувствующим тоном спросил я.
- Да «желтуха» одна, — устало махнула она рукой — и вообще ничего интересного…
- О, да ты у нас эстет!
- Нет… Просто я больше сторонница академической журналистики…
Она отвлечённо посмотрела на дверь.
- Интересно… — хмыкнул я после недолгой паузы.
- Что?
- Да вот если бы Лена мне кого-то другого подсунула, как бы мы тогда с ним сработались?…
Аня ничего на это не ответила. Только посмотрела на меня. И в этот момент во мне сработала какая-то неизвестная доселе пружина. Я сам испугался того, что почувствовал, но сейчас вот эта девочка, сидящая передо мной, которая ещё совсем недавно являлась главным источником моего постоянного раздражения, не вызывала у меня никаких негативных чувств. Более того: я вдруг почувствовал в ней что-то такое близкое и родное, чего ещё никогда и ни в ком не видел…
Я не хотел торопить события, потому как помнил, чем это кончилось для Миши с Лерой, поэтому в следующую секунду снова повернулся в сторону зеркала, и смотрел теперь только туда. Впереди и без этого у нас было трудное испытание…
Идя по тёмному коридору на сцену, я вдруг почувствовал, как моей руки коснулось что-то маленькое и тёплое. Опустив глаза, я увидел, что это Аня взяла мою ладонь. «Ты, главное, не бойся, и всё будет хорошо…».
Это было смешно. Ну чего могу бояться я, майор, и даже личный помощник областного прокурора. Но тут не всё было так уж однозначно…
С первым же шагом на сцену меня ослепили вспышки от бессчётного числа фотоаппаратов, оглушили голоса оживившихся при нашем появлении журналистов и бросило в такой жар, что я еле смог устоять на ногах. Аня всё время держала меня за руку, а Александр Петрович шёл своей твёрдой походкой, смотря вперёд металлическим взглядом…
Как только мы расположились, все журналисты как один подняли руки, и Аня пробежалась глазами по рядам, выбирая из всех зол меньшее. Наконец, когда оно было найдено, она указала на одного из сидящих в третьем ряду мужчин. Он в свою очередь встал и взял микрофон:
- Андрей Романов, «Новая газета». Александр Петрович, скажите пожалуйста: почему следствием до сих пор не сообщается никакой информации о личности подозреваемого, хотя по данным убито уже двадцать девушек? Спасибо…
- На определённом этапе расследования в интересах следствия стоит неразглашение оперативной информации. Общественность будет проинформирована о ходе расследования в необходимый для этого момент… Да, пожалуйста…
- Кристина Топровицкая, «Эхо Москвы». Скажите, а вам не кажется, что такими действиями вы ставите людей в беззащитное положение, фактически ещё больше давая преступнику свободу действий?
- Я осмелюсь вам напомнить, — начал заводиться прокурор — что мы регулярно проводим разъяснительную работу с населением. А так же полиция, которая тоже непосредственно занимается этим делом… Да, пожалуйста…
- Константин Апраксин, телеканал «Дождь». Товарищ прокурор, есть мнение, что убийцей на самом деле является Владислав Красивов, который, по определённой информации, состоит в интимной связи с вашей дочерью, Викторией Красницкой, и поэтому прокуратура в вашем лице его покрывает….
- Без комментариев! — побагровел Александр Петрович, и следом за
этим добавил — Всем спасибо, пресс-конференция окончена!…
И, со злостью опустив микрофон, быстрым шагом пошёл за кулисы. Мы побежали вслед за ним.
Догнали мы его уже в гримёрке. Он с размаху открыл дверь и вошёл весь в поту, на ходу ослабляя галстук:
- Вот сволочи! Нет, ну вы это видели? Они что там себе думают? Что мы в прокуратуре просто так свой хлеб получаем?
- Александр Петрович, успокойтесь пожалуйста… Вот — она подала ему стакан воды. — Криком вы тут ничего не докажете, а сейчас лучше надо думать, как из всего этого дерьма выбираться…
- Действительно, Александр Петрович — поддержал я, усаживаясь на подоконник. — Нам сейчас необходимо придумать дальнейший план действий.
- Не сегодня — твёрдо ответил он, смочив холодной водой из бутылки небольшое белое махровое полотенце и положив себе его на лоб. — Упахали, изверги… Так, молодёжь, вы вот что: езжайте домой, да там отоспитесь как следует — завтра с утра вы мне понадобитесь бодрые и свежие как никогда прежде. Приказ понятен?
- Так точно… — улыбнулся я.
- Ну так выполнять!…
…Выйдя на улицу, мы вдоль чёрной стеклянной стены так и дошли до того места, где я оставил машину. Сев в салон, я тут же включил кондиционер, так как жара тут стояла просто невыносимая. Аня сняла свою белую вязанную кофту и бросила её на заднее сидение. Я тихо включил музыку…
Дорога до дома была недолгой, однако и без мелких пробок на ней не обошлось. Даже открытый люк наверху уже не сильно помогал, и Аня наша в себе наглость прервать затянувшуюся паузу не очень тактичным вопросом:
- Скажи, как ты ездишь на такой колымаге?
- Ты знаешь, — изобразил я страдальческий вид — из последних сил.
И мы оба заржали от души, потому как моя «колымага» была белым «Range Rover Sport», только недавно взятом в салоне. И такую машину, надо сказать, мог позволить себе далеко не каждый сотрудник прокуратуры, так как шла она в полной комплектации за весьма и весьма кругленькую сумму…
Мы подъехали к дому и я заглушил двигатель:
- Ну вот и приехали…
- Пойдём… — сказала Аня.
Мы вышли из машины. Идя к подъезду, я уже ощущал слабую дрожь у себя в животе, но теперь было уже поздно этому сопротивляться…
Поднявшись на наш этаж, мы прошли в квартиру, захлопнув дверь. Я не стал включать свет в прихожей…
Взяв Аню на руки, я поцеловал её в шею, потом повернул к себе и начал целовать её губы, щёки и подбородок. Она обняла меня…
Так мы стояли до тех пор, пока с меня не упало пальто. Свою куртку Аня сбросила сама. Потом я поднял её и понёс в спальню, где мы уже сняли с себя всё остальное…
Это всё было словно как в первый раз. Никогда мне ещё не было так хорошо, как в эту ночь с Аней, и больше мне было нечего желать…
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
Следующее утро началось довольно хреново. Изначально ничто не предвещало никакой беды, но около десяти часов позвонил телефон. Это было Министерство. На то, чтобы обезвредить маньяка, нам отводился ещё месяц — в противном случае последуют санкции.
Я выслушал всё и, положив трубку, тяжело вздохнул и сам не знаю, почему, перекрестился. Возможно, что теперь лишь с Божьей помощью удастся сдвинуть это дело с мёртвой точки…
Выйдя на кухню, я увидел, что моя дорогая супруга уже вовсю готовит завтрак. Когда я присел за стол, она вдруг спросила, не оборачиваясь:
- Саш, что у нас происходит?
- В каком смысле? — непринуждённо ответил я вопросом на вопрос, при этом взяв сушку из вазочки на столе.
- Что с Викой?
- А что с Викой?
- Перестань! Ты знаешь, о чём я говорю.
- Ну, — вздохнул я — и что конкретно ты хочешь от меня услышать?
- Я чувствую, что в нашей семье происходит что-то неладное.
- О, Господи! Вот скажи мне: почему ты вечно всё драматизируешь?
- А по-моему, это ты всегда и ко всему относишься слишком легко — развернулась она от плиты. — У нашей дочери явные проблемы, а ты даже просто не хочешь у неё поинтересоваться, что у неё происходит. Что ж ты за отец-то такой?…
- А с чего ты взяла, что у неё проблемы?
- Как с чего? Да ты сам посмотри: наша вечно жизнерадостная дочь теперь почти целыми днями либо сидит у себя в комнате, либо чёрт знает где пропадает… И вот этот твой Толя…
- Так, не трогай Толю. Он отличный сотрудник, и я ему доверяю как самому себе…
- Я не сомневаюсь, но вот только почему ты до сих пор не пригласил своего «самого лучшего сотрудника» к нам на ужин? Вам что, есть что скрывать?
- Естественно — у нас есть и оперативные тайны!…
- Знаю я твои «оперативные тайны». Просто так и скажи, что всякой ерундой там занимаетесь.
- Ну конечно!… — усмехнулся я.
В это время на кухню, потирая глаза, вошла Вика:
- Вы чего тут расшумелись с утра пораньше?
- Да вот отец твой всё никак со своим жизненным путём определиться не может
- А, понятно…
Она прошла дальше и села за стол напротив меня.
- Ну, что у нас сегодня на завтрак?
- Чай с сырниками
- Прекрасно!…
Когда мы с Викой остались одни, я спросил:
- Ты матери собираешься правду рассказывать?
- Нет! — вытаращила она на меня глаза — И ты не вздумай! Ты что! Если с разводом ещё как-то можно будет что-то разрулить, то вот от маминых нотаций меня потом ни один закон не избавит!…
- Да уж, — вздохнул я — наворотили дел… Однако, и с этим нам всё равно надо будет что-то решать…
- Хорошо — опустила она ложечку в чай. — Что ты предлагаешь?
- В управлении все считают, что маньяк Влад…
- А больше они там ничего не считают, в твоём управлении?
- Послушай, я прекрасно понимаю твои эмоции, но и ты меня пойми: я сейчас связан по рукам и ногам — я совершенно ничего не смогу сделать…
- Конечно… Когда ты вообще что-то мог?…
Она встала и, оставив кружку возле раковины, пошла к себе в комнату. Это была просто какая-то катастрофа…
ВИКА
В тот день я решила поехать к матери Влада. Конечно, было это чистой воды безумие, но мне сейчас было жизненно необходимо хоть что-то о нём узнать. Было уже совсем не страшно, если бы вдруг Вова узнал об этой поездке, ведь, в принципе, терять давно уже было нечего.
Поэтому, не дожидаясь обеда, я собрала свой «рюкзачок для путешествий», как я его называла, и отправилась в путь. Сегодня был выходной, но я всё равно не рискнула садиться за руль, так как моё эмоциональное состояние к этому совершенно не распологало…
Влад жил на окраине Москвы в одном из тех районов, что в девяностые были известны своими влиятельными «Бригадами». Теперь, конечно, было уже совершенно другое время, но то и дело в оперативных сводках всплывали сообщения о том, что местная братва то тут, то там наводит свой порядок…
Через два часа я стояла перед железной дверью и звонила в звонок. Вскоре мне открыли. Мама Влада скептически оглядела меня с головы до ног:
- Здравствуй. Зачем приехала?
- Здравствуйте! Ольга Петровна, мне нужно срочно с вами поговорить на счёт Влада
- Ну, что ж… Проходи…
Я зашла в квартиру, захлопнув за собой дверь. Потом сняла пальто и прошла на кухню. Сев за стол, Ольга Петровна сказала:
- Я надеюсь, что ты разумная девушка, и прекрасно понимаешь, что я категорически против любых твоих контактов с моим сыном. С него вполне хватит тех злоключений, что уже пришли вместе с тобой в его жизнь.
- Но Ольга Петровна… — начала было я.
- Я знаю, — слегка повысила она тон — что ты живёшь не одна, что у тебя есть молодой человек. Так вот мне бы очень хотелось, чтобы эта наша с тобой встреча оказалась последней, и чтобы никогда больше ни я, ни мой сын тебя на своём горизонте не видели.
Она встала из-за стола и пошла к раковине мыть картошку. А я так и осталась сидеть на своём месте, вытирая со своих горящих щёк жгучие слёзы…
- Ольга Петровна, — из последних сил всхлипнула я — я беременна от Влада. У меня срок уже пять недель…
- А-а-а… — повернулась она ко мне — Ну так это же совершенно
меняет дело…
Внутри меня блестнул луч надежды, который был потушен её следующей фразой словно маленький огонёк ведром ледяной воды: «На счёт этого можешь не волноваться: отчим Влада владеет крупной строительной компанией — у нас вполне хватит денег, чтобы найти тебе хорошего специалиста, который сможет грамотно сделать аборт. Может быть, если повезёт, после этого ты даже сможешь иметь детей. Но только, пожалуйста, роди их кому-нибудь другому — моему сыну не надо…».
Мне показалось, что я ослышалась — что все чудовищные слова, которые я сейчас от неё услышала, были моей галлюцинацией, возникшей просто из-за бесконечной усталости…
- Ольга Петеровна, — впервые в жизни я не узнала свой собственный охрипший голос — как же… Как же вы можете так говорить, ведь это же будет ваш внук — ваша кровь…
- И что? — спросила она непринуждённо, достав откуда-то с верхней полки лист бумаги и ручку — На. Ты у нас не одна такая блатная — я шестнадцать лет прожила с юристом, поэтому и я много какие законы знаю… Пиши, что никаких претензий и притязаний к нам не имеешь. Сама его можешь там воспитывать сколько влезет, но только про нас забудь…
Она села напротив меня и стала пить кофе. Не знаю, как на моём месте поступила бы другая девушка, но только по характеру я всегда была не из робкого десятка. Поэтому, взяв ручку и бумагу, я на ней написала всего одну фразу из пяти слов, после чего повернула её обратно к Ольге Петровне. Прочитав моё послание, она усмехнулась:
- Ага, а дорогу покажешь?
- Сами найдёте — отрезала я и вышла вон из квартиры.
…Я шла вперёд по ночному городу, и по моим щекам текли горячие слёзы от непонимания всего этого безумного и такого чужого сейчас для меня мира.
Спустившись в метро, я медленно пошла вперёд к путям. Я не знала, стоит ли мне сейчас куда-то спешить, или же просто пойти в городскую ночь, чтобы хоть как-то выветрить их себя всю эту грязь, что накопилась за столько времени…
Выйдя на станции, я пошла вперёд по аллее. Сейчас нужно было дышать глубже и чаще, чтобы реанимировать свою душу, всего пару часов назад пережившую некое подобие клинической смерти, и у меня это хоть и не сразу, но всё же постепенно начало получаться…
АННА
Когда я открыла глаза, было уже два часа дня. Я лежала в Толиной постели в одной растянутой серой майке, хозяин которой громко храпел справа от меня и совершенно не собирался прекращать это довольно приятное занятие…
Потянувшись, я нашла в себе силы вылезти из-под тёплого одеяла и отправится на кухню, где сейчас было то, без чего сейчас я была готова просто сдохнуть — минералка из холодильника.
Как никогда я радовалась текущей по горлу жидкости, и от одного этого ощущения всё утро приобретало какое-то невыразимое волшебство.
…До чего же он запустил свои цветы! На них было просто жалко смотреть. Я взяла бутылку, набрала в неё воды из-под к рана, и попыталась хоть как-то исправить их незавидное положение.
Потом, найдя в холодильнике остатки масла и колбасу, уже наконец я сделала себе бутерброд. После чего включила телевизор. Там как раз шли новости. Сегодня не было ничего особенного: только политика, экономика, и ничего лишнего…
…«По данным пресс-службы ГУВД на месте преступления были найдены следы непотушенного костра, в котором, по версии следствия, преступник и сжёг свою жертву. Потерпевшей, которую с большим трудом удалось опознать, оказалась двадцатипятилетняя Ирина Жемчужникова, дочь известного художника Петра Евгеньевича Жемчужникова. Сам он пока никаких комментариев не даёт. Ведётся следствие по делу…»…
Я выронила хлеб из рук. В это время на кухню с серьёзным видом вышел Толя и, посмотрев на меня, мрачно сказал: «Поехали». Лишних вопросов не требовалось…
…Место преступления как всегда было оцеплено лентой. Там работал судмедэксперт и группа следователей, которые что-то тихо между собой обсуждали. Мы с Толей пока стояли в стороне от всего этого.
Через некоторое время к нам подошёл мрачный Александр Петрович:
- Ну что, молодёжь — плохи наши дела: проворонили мы ублюдка…
- Как же так… — шептала я, качая головой — Ведь она же ещё совсем молодая…
- Была… — зло сплюнул Толя.
- Плохо, что вы только к самому концу приехали. Даже журналисты успели раньше вас…
- Журналисты? — с недоверием спросил я.
- Ну, парень блогер — уточнил прокурор.
- А где он сейчас? — оживился Толя.
- Снимаем показания… Да он, в принципе нам рассказал всё уже…
- А вот это подожди, гражданин начальник… — как-то странно вдруг улыбнулся Толя — А ну-ка я сейчас…
И, лихо перемахнув через лавочку, он деловито направился к «бобику». Я лишь взглянула на ничего не понимающего Александра Петровича, и мы оба поспешили за ним.
Когда мы все подошли к парню, Толя сел напротив него и спросил:
- Слушай, а ты же всё убийство с самого начала видел?
- Да, конечно! — оживился парень.
- Э-э-э… Тебя как звать-то? — подсел к нему Толя поближе и даже зачем-то приобнял за плечо.
- Ваня
- А вот скажи мне пожалуйста, Ваня: вот когда этот бандит в неё стрелял, это примерно со скольки шагов было?
Парень задумался. Но ещё больше задумалась я: Толя же всё прекрасно видел — у девушки было перерезано горло от уха до уха — откуда он взял про пистолет? Но следующая его фраза убедила меня в том, что я его сильно недооценивала.
- Ну, вот примерно, как до того дерева…
- Понятно… — протянул Толя.
- Слушайте, — спросил парень — а что мне теперь будет за помощь следствию? Грамота?
- Я не знаю… — задумался Толя и обернулся к прокурору — Александр Петрович, напомните, пожалуйста: сколько у нас там дают за дачу ложных показаний?
Ай да Толя! Вот это развёл!
- Насколько мне помнится, — ответил, еле сдерживая улыбку, прокурор — от одного до пяти…
- О, смотри, какой большой выбор! — кивнул Толя «свидетелю» — Тебе сколько нужно?
Лжесвидетель опустил голову.
- Эх вы, молодёжь, — покачал головой Толя — всё бы вам только хайп словить, а когда до настоящего дело доходит, тут вы и сдулись…
- Я не сдулся, — обиженно сказал пацан — я просто…
- Ну что, пошли тебя к родителям отведу…
- Не надо… Я это…
- Что ты «это»?
- Я видел, как выглядел тот парень, который к этой девушке подбегал
- Так. Ну, а как же мы тебе теперь верить будем? — нахмурился Толя.
- Я честно! Я не видел, как он её убивал, но я видел его…
- Так. Ну, и как же он выглядел?
- Я его знаю… Я учился с ним в одной школе, поэтому и узнал. Это Стас Щупов…
Толино выражение лица поменялось мгновенно. От былой иронии не осталось и следа. Он встал и отошёл в сторону. Я пошла за ним.
- Толь, что? — посмотрела я в его глаза.
- Спасибо за то, что хотела помочь, но дальше я без тебя — это слишком опасно.
- Кто этот Стас Щупов, объясни мне
- Это тот, с кем я даже Мишу не познакомил. Тебя тем более не стану. Прощай. Спасибо за всё. Твоя добровольная помощь следствию на этом окончена.
Он хотел ещё что-то сказать, но не смог, а просто пошёл мимо меня. Воздуха внутри не стало вовсе…
ВЛАД
Когда я увидел выпуск новостей, мои губы невольно дрогнули в нервной улыбке. Со Стасом меня связывало многое. И этим многим была, в первую очередь, Вика. Ещё когда мы учились в универе, он всячески пытался подкатить к ней, завоевать её внимание, несмотря на то, что уже тогда она встречалась с Володей. А когда Вика вышла за Вову замуж, у Стаса окончательно поехала крыша.
Позже я узнал о серии убийств, которую расследовал Толя со своими новыми помощниками. Я очень хотел им помочь, и я мог это сделать, но в таком случае я бы сам выдал себя и отправился на зону, что сейчас никак не входило в мои планы…
…Я вышел на веранду, где Серёга чистил картошку, и сел на табуретку возле него, чтобы помочь. Бросив в воду очередной плод, я поднял голову и сказал:
- Серый, а вот мне всё-таки интересно: если мы в это дело влезем, и я мусорам Стаса приведу, скостят они мне срок или нет?
- А сам-то ты как думаешь? — хмыкнул он — Тебя сейчас мусора не меньше Стаса ищут, ведь на тебе тоже мокрое висит… И потом: с чего ты взял, что тебя Стас не пришьёт при встрече?
- Тоже верно… — кивнул я — Просто по-другому я не знаю, как мы с Викой ещё сможем увидеться…
- Вы с ней переписываетесь? — спросил он, немного подумав.
- Да. Стабильно, каждый вечер. Созваниваться нельзя, чтобы муж её не услышал. Режим, мать твою… А почему ты спросил?
- Да просто если бы мы через неё что-то узнать могли…
- Я не хочу её в это впутывать — категорически помотал я головой.
- Но послушай, у нас ведь другого шанса не будет
- Ну…
- Смотри — он присел передо мной на корточки. — Если мы поймаем Стаса, и приведём его к ним в прокуратуру, то ты сможешь себе в обмен на него выторговать у Александра Петровича свободу… Ну и, если очень повезёт, то и Вику тоже…
- Она не вещь — твёрдо сказал я.
- Да не о том речь сейчас! — он нервно встал — Ты пойми, это твой последний рубеж: либо ты прям тут подохнешь без Вики, либо чуть под-напряжёшься, но зато сможешь себе просить помилование, да ещё и любимую девушку ко всему вдобавок…
- Я не знаю — покачал я головой.
- Да что тут знать-то, я понять не могу! — всплеснул он руками — У тебя в принципе выбора нет, потому что ты лучше меня понимаешь, что без Вики ты не выживешь, поэтому что зря тут эту демагогию устраивать?…
В рассуждениях Серёги было зерно здравого смысла, но оно было так глубоко зарыто, что докопаться до него было не так-то просто…
СТАС
В сарае пахло сыростью и плесенью, но мне здесь довольно нравилось: место было тихое — далёкое от посторонних глаз, и ничто не мешало мне настраиваться на рабочий лад…
Подняв на верстак небольшую кожаную сумку, разложив её содержимое на нетёсаных досках, я отошёл немного назад, чтобы с восторгом оглядеть всю картину целиком. Здесь было всё: верёвка и вазелин, мыло, два ножа, и самое главное — мои трофеи. Выложив на деревянную поверхность двадцать одну пару женских трусов, я чуть
трясущимися руками поправил свои очки и широко улыбнулся. В этот момент я почувствовал величайшее счастье: моя жизнь проходила не зря. Я смог реализоваться на этой земле на все сто процентов — даже больше, потому что я смог показать всем этим ничтожным людишкам, кто здесь хозяин.
Но всё же главная моя цель была ещё впереди… Отойдя от своего верстака, я подошёл к большому железному «быку», который стоял посередине сарая. Он был особым экспонатом здесь. Боже, сколько раз, лёжа в постели по ночам, я представлял себе, как, сперва поджарив там Влада, сниму с его грязного тела кожу и флагом повешу её над своим домом, а мясо и кости отдам своим собакам, которые, по истечению трёхдневной голодовки, обязательно разорвут эту мразь на тысячи, на миллионы мелких частей, которые высрут после где-то в поле за посёлком. Их дерьмо — вот всё, что останется от этого Влада, из-за которого я лишился в этой жизни всего — Вики, университета, друзей… А его друг, этот вонючий грузин? Ведь эта чурка тоже должна сгнить под яблоней за то, что вообще посмела родиться на этот свет. Я здесь судья, и только я решаю, кому жить, а кому сдохнуть, и слова мои вообще не могут быть подвергнуты никаким сомнениям, ибо моё слово и есть Высшая Истина, ибо я и есть Бог!… Вот почему и Вика должна быть только моей — ведь богини же могут жить только с равными себе по статусу, а не с такими отбросами, как Влад. И все эти двадцать она девушка — это же всего лишь детали в общем портрете образа Вики, которая собрала в себе всё самое-самое прекрасное, что только существует на этой земле! А как можно мне жалеть какие-тодетали, если речь идёт о Вике — всеобъемлющей картине этого мира, которую достоин иметь лишь один только я — его Царь и Бог!…
Закончив в сарае, я пошёл в дом. Был уже вечер, а мне, как фигуре особой, не подобало ложиться спать, не побаловав себя перед этим отменным ужином. Сегодня он был действительно особый, мой любимый: нежнейшее мясо из груди юной спортсменки лет двадцати, которую я вчера случайно встретил в лесу, под изысканным сырным соусом и с грибами из её корзинки — что может быть вкуснее? И ко всему вдобавок это со свежевыжатым стаканом крови — для того, чтобы мои силы поскорее восстановились, чтобы я смог идти дальше навстречу своему счатью этой непростой, но такой благородной дорогой высшей справедливости!…
Поужинав, я наконец-то лёг спать. Всегда устаёшь после
чрезвычайно важных дел…
ТОЛЯ
Это была самая настоящая дуэль. Чтобы поймать зверя, его необходимо перехитрить — передумать, чтобы он сам зашёл в какан, и после не смог бы из него вырваться…
Опергруппа разрабатывала методы выслеживания и поимки преступника. Способы предлагались самые разные, но все они так же быстро отметались из-за своей неоправданной опасности. Во-первых, это касалось всех возможных вариантов с «подсадными утками», что уже показали себя весьма провальными. Во-вторых, с использованием прямого выхода на Стаса через Влада: было невозможно предугадать поведение Щупова при встрече, что так же расценивалось всеми нами как совершенно ничем неоправданный риск. Было срочно необходимо придумать что-то ещё…
Но во всём этом безумном круговороте фактов мы случайно упустили одну мелкую, но весьма немаловажную деталь: Стас всегда нападал только на девушек, поэтому на первый взгляд Владу особо ничего не угражало. На первый взгляд, ситуация носила чисто левый характер, при которой Влад был всего лишь надуманной целью, а всё агрессия маньяка распространялась только на девушек. На первый взгляд…
Влад ожидаемо не пошёл с нами на контакт. И сколько бы мы не пытались через Вику воздействовать на него, он постоянно наотрез отказывался вылезать из своего «убежища». Конечно же мы уже все давным-давно знали о его местонахождении, но никто не собирался сейчас его арестовывать, на кону сейчас было куда более важное — поимка Стаса….
…Мы с Александром Петровичем стояли на балконе. Пачка сигарет медленно худела, но до её конца было ещё далеко. Тяжело выдохнув очередную затяжку, он сказал:
- Знаешь, я всё время думаю: почему Щупов тогда не убил Влада, если они учились вместе?
- Я сам не понимаю… — пожал я плечами — У него же ведь мотив железобетонный. Мне кажется, что он просто с вами связываться не хотел…
- Из-за Вики?
- Ну да… Тем более, что она ему тоже нравилась…
- Да, не хотел бы я такого зятя — определённо сказал прокурор, после
того, как стряхнул пепел в банку.
- А Влада бы хотели? — поднял я голову.
Он посмотрел на меня, потом отвёл взгляд и ничего мне не ответил. Этот вопрос был слишком неудобным для него…
АННА
Толя не позвонил мне ни в тот же день, ни на следующий. И постепенно это молчание начало укреплять во мне мысль о том, что для него я была всего лишь девочкой на одну ночь. Это было ужасно больно. Особенно, если учитывать, что он также легко спал и с моей подругой, и ещё неизвестно со сколькими девушками за неделю. Это пробуждало во мне чувство такой сильной обиды, что я не больше не в силах была эта терпеть.
К тому же ведь и Лена ничего не знала об этом. Да и как бы я могла ей такое рассказать, ведь в таком случае я бы потеряла её как подругу, а она была очень дорога мне, и естественно, что я никак не могла пойти на такие жертвы.
На утро четвёртого дня моих мук я не выдержала и поехала в прокуратуру. Конечно, это было полнейшим унижением с моей стороны, но я не могла всё так оставить. Вышедший мне навстречу Александр Петрович был крайне удивлён моим визитом:
- Анна? Что ты тут делаешь?
- Александр Петрович, мне нужно срочно увидеть Толю
- Да он там, — махнул он рукой на открытую дверь позади себя — работает…
- Спасибо
Я быстро проскользнула мимо него, да так, что он толком не успел ничего понять, и зашла в кабинет.
Толя в компании двух своих сослуживцев стоял над кипой документов и что-то пламенно им объяснял. Когда я вошла, он не сразу меня увидел, но потом поднял на меня взгляд и растерялся. «Я сейчас…» — нелепо сказал он им и, подойдя ко мне, вывел меня за локоть из кабинета. Закрыв за нами дверь, он недоумённо спросил:
- Зачем ты приехала?
- Поговорить
- О чём?
- О нас…
- Ань, тебе никак нельзя со мной — это слишком опасно. Что касается наших с тобой неформальных взаимоотношений, то я тоже ничего не
могу поделать. У меня есть девушка, а то, что у нас с тобой было, это был всего лишь секс на один раз, и не более того, о котором Лена не должна ничего знать. Вот тебе пять тысяч, и забудь пожалуйста сюда дорогу…
- Ну ты, Толя, и мудак… — прошептала я.
Все, находящиеся в это время в коридоре, обернулись на тот звонкий звук пощёчины. Потом я резко развернулась и пошла оттуда прочь. Я больше не знала этого человека.
ВИКА
Что такое смерть? Наверное, это когда человек не может уже ни говорить, ни думать, ни ходить, ни дышать. Он уже представляет собой просто хладный не двигающийся труп, который теперь просто лежит на своём смертном одре в гробу и никому не мешается. Он уже отжил своё, и ему совершенно ни к чему уже участвовать в жизни тех, кто остался жить дальше. Ведь и за него же в своё время никто не жил, так почему же он тогда должен взваливать на свои плечи такой непосильный груз, как существование на этой Земле?…
Вот примерно так же чувствовала себя сейчас и я. Но один вопрос не давал мне покоя: а действительно ли смерть воплощает в себе самое страшное из всех зол, которые только могут существовать на этом Свете, или же значение её в жизни человека когда-то было слегка преувеличено, и на самом деле в мире существует вещи куда более страшные, чем прекращение земного пути человека?
По-хорошему, я уже давным-давно должна была бы пойти в церковь и исповедоваться, но вот только всё дело обстояло в том, что вера моя в последнее время не то, что пошатнулась — начала просто разваливаться по кирпичикам, ведь я никак не могла понять, за что мне, молодой и ни в чём серьёзном не согрешившей девушке, Господь послал все те испытания, вынести которые было явно выше моих сил. Но я ведь была обязана…
…В один из дней мы решили встретиться с Аней в нашем любимом кафе. Уже накопилось достаточно того, что мы бы хотели рассказать друг другу, и сил терпеть уже не было. Поэтому, назначив наиболее удобную для нас обоих дату, мы пришли туда, встретившись почти что у двери, что было весьма забавно. Зайдя внутрь и заняв наш любимый столик, мы сделали заказ и занялись беседой:
- Так, — улыбнулась я — теперь давай в мельчайших подробностях рассказывай, что у вас там такого с Толей произошло?
- Да что произошло… — махнула она рукой — Этот козёл мне даже не позвонил, представляешь
- Да ты что! Вот урод-то, а!
- Ой, и не говори…
- И что ты дальше будешь делать?
- Да ничего… Просто трубку брать не буду и всё… — она вздохнула — Ни видеть, ни слышать его не хочу — пусть ко всем чертям катится…
- Бедная…
- Да нет — нормально всё… Просто я никак не ожидала от него такого
- Ну, а кто же ожидает…
- Нам с тобой надо шопингом заняться — это всегда помогает!
Мы обе засмеялись…
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
Место было действительно очень тихое и неприметное — не зря всё-таки он его выбрал. Остановившись под раскидистым вязом, я вылез из машины и, хлопнув дверью, оглянулся назад: дом был чуден собой, но в меру велик и, должно быть, довольно удобен. К нему вела старая цементная дорожка, которая была уже вся в трещинах, и сквозь них прорастала трава и мелкие цветы…
Пройдя до крыльца, я увидел Влада, сидящего в самом низу на ступеньках и что-то сосредоточенно ковырявшего в своих руках. Возле него стояла обшарпанная коробка с инструментами, из которой во все стороны торчала всякая всячина: молотки, напильники, куски жести и клеёнки, и ещё куча всякого другого неведомого мне хлама…
Через пару минут Влад поднял голову и оглядел с восторгом свою работу. Черенок вышел гладким и ровным. Немного повертев его в руках, он положил его на край ступеней и чуть оглянулся через левое плечо: «Садись, начальник, раз пришёл, — сказал он, немного усмехнувшись — в ногах правды нет…». Я тоже улыбнулся и, пройдя чуть вперёд, сел на ящик напротив него. Наши взгляды встретились…
- Что ж вы, Александр Петрович, — поднял он на меня свои мутные глаза — на чаи к нам, али с ордером?
- Пьёшь? — оглядел я его с ног до головы.
- Да как же ж тут не пить, когда такие дела происходят…
- Ты зачем бежал? — строго посмотрел я на него — Ты бежал, чтобы быть с Викой. Какого чёрта ты тут прохлаждаешься?
- Вернусь — посадишь…
- Не вернёшься — прибью!… — сплюнул я.
- Зачем? Вот зачем мне туда возвращаться?… Вика с клоуном этим… А псы твои, начальник, всё на меня повесить хотят!…
- Они так и сделают, если ты не вернёшься и не докажешь им, что это не ты.
- Как?
- Я тебя на месяц в КПЗ закрою. Они же все там увидят, что убийства продолжаются, и поверят тебе…
- Ля! Ну ты и расписал, начальник! То есть ты хочешь, чтобы я сейчас сам, добровольно на срок поехал? Да Господь с тобой…
- Да послушай же, Влад! У тебя выхода нет. Либо ты сейчас сам к нам явишься, и тогда они получат официальное опровержение, либо, если бегать продолжишь, шлёпнут они тебя к чертям собачьим!
- Да пусть лучше шлёпнут!… Пусть!… Зачем всё это, если всё равно Вика там со своим хахалем уже то-сё…
- А ты вот так вот сразу и готов сдаться? — прищурился я — Слабак ты, Влад, слабак и слюнтяй! Как ты вообще отца родного смог убить с таким характером, я не понимаю…
- Дело перечитайте — там всё написано…
- Шутим, да? Хорошо…
Я встал и медленно пошёл нему назад. Влад взял с кирпича свою металлическую кружку с компотом и сделал глоток. И в тот же миг чуть не подавился, потому что ему в затылок упёрся ствол:
- Встал, поехал!
- Да шо ж ты такой нервный, начальник! — усмехнулся он — Щас допью и полетим…
…Мы неслись вперёд, и пыль из под колёс летела во все стороны. Влад сидел возле меня на переднем сидении, пристёгнутый наручниками к верхней ручке. Из-за большой скорости машину сильно трясло на ухабах, из-за чего Влад сильно раскачивался и постоянно бился рукой о крышу машины.
Мы долго ехали молча, но потом я всё же пересилил себя и сквозь гул дороги и шум грунта громко спросил:
- Ну как рука, — улыбнулся я — не затекает?
- Да ты конвоир от Бога, начальник — еду как на перине!
- Ну-ну…
Я уже слегка начинал понимать, за что моя дочь полюбила этого прохвоста…
ВЛАД
Увидев Вику, я бросился к ней. И как только наконец руки мои коснулись её тела, запах её настиг меня, и она оказалась вся в моих объятиях — только в этот момент я вернулся к жизни и будто бы заново научился радоваться ей. Это было чувство какого-то восторга, передать который невозможно было ничем…
Не знаю, сколько мы стояли так у подъезда, но только когда уже Александр Петрович кашлянул за моей спиной, я понял, что слегка увлёкся. Мы с Викой слегка отдалились друг от друга и сразу же посмотрели на него. «Пошли домой — тут не к чему…».
Когда мы поднялись в квартиру, в прихожей я увидел маму Вики и её младшего брата. Они стояли в прихожей и, очевидно, ждали нас. Надежда Владимировна осмотрела меня с ног до головы и сказала:
- Я так понимаю, ты тот самый обормот, из-за которого моя дочь уже
третий год как не может вылезти из цепи своих умопомрачительных приключений…
- Так точно… — опустил я голову.
- Значит вот что, — сказал Александр Петрович — без хорошего чая в этом всё равно не разобраться, а я уже изрядно проголодался, так что пойдёмте-ка все на кухню и там всё обсудим…
Надежда Владимировна одобрительно кивнула, но её взгляд выражал совершенно иные чувства — прямо противоположные тем, что среди простых людей называют «снисходительностью»…
…Чайник закипел и громко отключился. Кипяток полился в кружки, придавая своим журчанием хоть какой-то уют создавшейся атмосфере.
Чуть отхлебнув с поверхности кружки и поставив её тут же обратно на стол, Надежда Владимировна сказала:
- Ну так что, Владислав, что же вы можете сказать в своё оправдание?
- Нет мне прощения… — усмехнулся я и взял с блюдца пряник.
Вика больно ткнула меня в бок локтем под столом.
- Мама, Влад хотел сказать, что он искренне сожалеет о том, как всё получилось, но он искренне любит меня и желает для меня только добра…
- И поэтому хочет разрушить твой брак с Володей?
- Мама!
- А что «мама»? Я просто вот сижу и, если уж быть до конца честной, не совсем понимаю вас, молодой человек. У Вики есть муж, который может прекрасно обеспечить её будущее и дать ей всё, что нужно ей в этой жизни. Что ей можете дать вы?
- Так — покачал головой Александр Петрович. — Я считаю, что не стоит уж так сильно нагнетать ситуацию… В конце-концов, это же их выбор, и почему мы должны…
- Это аморальный выбор — сказала Надежда Владимировна и снова взяла в руки кружку.
Ситуация приобретала совершенно не тот оборот, который был бы ей необходим. Более того, я вообще переставал понимать, что конкретно мне сейчас нужно было делать: остаться, уйти, попытаться переубедить?…
Мои размышления были внезапно прерваны раздавшемся в коридоре звонком. «А вот и Володя приехал!» — радостно сообщила Надежда Владимировна и пошла открывать дверь, предварительно бросив в мою сторону насмешливый взгляд.
Я взял Вику за руку под столом и крепко сжал её пальцы. И она немного погладила меня по руке свободной рукой, давая понять, что ей немного больно. Я очнулся и, виновато посмотрев на неё, ослабил хватку…
На кухню вошёл высокий стройный парень в кожанке и, сев напротив нас с Викой, внимательно посмотрел на меня. Я смотрел на него не менее внимательно, что в конце концов вывело Вику из себя:
- Так, всё, хватит!… Потом друг на друга налюбуетесь. Сейчас надо решать, что делать дальше будем…
- Значит так, — сказал Александр Петрович — нам сейчас нужно как-то решить, каким Макаром мы дальше будем действовать. На данный момент мы знаем, где находится Стас, но как к нему подобраться и как взять его живым — не имеем ни малейшего понятия… Прошу вас высказываться, молодые люди, по этому поводу…
- Я по карте смотрел, — сказал Вова — мы с моими ребятами сможем эту деревню на тачках взять в кольцо…
- А почему вы сами? — взволнованно спросила Вика — Почему нету группы захвата?
- Потому что он зверь, — сказал я, сосредоточенно глядя на стол — а зверь всегда опасность чует. Если мы со спецназом на него пойдём, он уйдёт как пить дать…
- Верно — кивнул Александр Петрович. — Поэтому пойдёте туда ты и Вова…
- Стоп — сказал Володя. — А что же Толя будет в это время делать?
- Он командует группой захвата
- А вы?
- А я осуществляю общий контроль за ходом операции. План давно уже утверждён нашим руководством, так что всё должно быть исполнено чётко по инструкции…
Мы замолчали. И наступившей тишине было что-то очень нехорошее. Казалось, что будто бы всё то, что мы сейчас сказали, уже заранее обречено на провал, потому что мы с Володей на роль бойцов спецназа ну совсем никак не подходили, и кто сейчас мог бы дать хоть какие-то гарантии того, что в самый ответственный момент Стас просто не переиграет нас как-нибудь и не положит там опергруппу в полном составе. Риск данного мероприятия был просто безумный, но ведь, как известно, риск — дело благородное, поэтому, собравшись с духом, мы решили действовать, так как терять уже было нечего…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИГРЫ С ДЬЯВОЛОМ
ВЛАД
Деревня, в которой прятался наш маньяк, стояла на самой вершине пригорка, и поэтому довольно неплохо просматривалась со стороны дороги. Особенно если учитывать, что смотрели мы на неё через армейский бинокль Александра Петровича…
- Нет, — сплюнул Володя и стал убирать прибор обратно в футляр — так мы ничего не узнаем…
- Пошли — усмехнулся я.
- Куда? — покрутил он пальцем у виска — Тебе какой исход больше нравится: быть застреленным или зарезанным?
- Ты знаешь, я бы всё-таки предпочёл автокатастрофу…
- Не боись — этот колхозник тебя на своём тракторе переедет с таким большим удовольствием!…
- Я не сомневаюсь…
Он немного помолчал, опустив голову, а потом сказал:
- А давай с тобой в игру сыграем: назад возвращается только один.
- Опа! — присвистнул я — Не, это ты хорошо придумал — главное вовремя… Как я его один этапировать буду?
- А что это ты сразу? — приподнялся на локтях Вова.
- А, вот, то-то же!… Между собой мы с тобой потом разберёмся, будь уверен. Сейчас о деле думать надо…
Мы ненадолго замолчали, после чего Володя неожиданно повернулся на правый бок и мне в висок упёрся ствол: «Ну что, фраерок — очко-то жим-жим...».
Я одним ударом вышиб пистолет из его руки, но он уже навалился на меня всем весом. Удары сыпались исключительно в мою челюсть, которая уже держалась из последних сил. Делать нечего — надо было сопротивляться. Я перевернул его, но он навалился на меня снова, и в таком положении мы начали кататься по земле…
…В порыве ярости мы и сами не заметили, как скатились по откосу в кусты к реке. Здесь уже я оказался сверху, и не жалел сил, чтобы «отдать долг» своему оппоненту. Первый удар. Второй. Третий.
В какой-то миг я случайно поднял взгляд и застыл на месте с поднятой рукой. Вова сначала хотел ударить меня, но вместо этого проникся ни чуть не меньшим недоумением, чем и я:
- Ты чего?
- Смотри… — еле выдавил я из себя, указывая глазами вперёд.
Володя перевернулся на четвереньки и, присмотревшись к противоположному берегу, тоже замер в оцепенении…
…На той стороне реки стоял Стас в охотничьем костюме. Мы взяли бинокль, чтобы рассмотреть его получше. Но в следующий миг оба в ужасе отпрянули от окуляров. Возле него на земле лежали несколько обнажённых женских трупов с простреленной головой. Все они ждали своей очереди на огромный вертел, стоявший на больших рогатинах над костром, от которого в нашу сторону ветер донёс жуткий запах жаренного человеческого мяса…
- Ну, что смотришь-то — одёрнул меня за плечо Вова. — Не видишь: у человека пикник на свежем воздухе…
- Очень смешно!… — хмыкнул я — Интересно, как он не побоялся из деревни-то выбраться?
- Да я так думаю, что он там давно уже всех освежевал, кто был…
- Да типун тебе на язык!…
- А если серьёзно, ну вот сам подумай: кого ему тут бояться? Он же здесь как в бункере: кто он такой, здесь никто не знает, в самом селе он вряд ли такие «игрища» устраивает, да и потом: он же следов за собой не оставляет почти, вспомни…
Я лишь покачал головой, и снова прильнул к окулярам. В это времени адская потеха уже закончилась, и монстр начал собираться в обратный путь…
- Давай его прямо здесь возьмём с поличным — предложил я.
- Не сможем, — определённо сказал Вова — он нас с тобой положит тут как котят…
- А что же делать тогда?
Володя задумчиво оглядел берег, и потом жестом махнул мне идти за ним сквозь высокие заросли…
Пробираться сквозь густые заросли было не так уж и просто, и при этом ведь нужно было ещё и оставаться незамеченными. Мы шли полупригнувшись и раздвигая перед собой камыши и острые стебли осоки, которая резала руки. Под ногами беспрестанно хлюпала вода, что уже начинало нервировать. Плюс ещё и тина с водорослями, которые так плотно облепили наши ботинки, что в какой-то момент идущий впереди меня Володя чуть не упал, и я еле смог его удержать.
Добравшись наконец до противоположного берега, мы тихо вылезли на землю и огляделись. Вроде бы никого. «Так, ну и где этот зверь?» — задумчиво огляделся Вова.
Нам ответил звук перезарядившегося сзади ружья…
ТОЛЯ
От Влада и Вовы не было никаких вестей. Это уже начинало не на шутку беспокоить всех нас, так как мы даже не могли теперь на сто процентов сказать, живы ли они вообще. И больше всего пугал тот факт, что и убийства на время прекратились. Это могло для нас означать только одно: Стас нашёл что-то особенное — что-то такое, что заставило его на время отбросить все его ужасные дела, и начать подготовку к чему-то масштабному. А под этим могло скрываться всё, что угодно…
…После того, как Аня заблокировала мой номер, я усиленно начал бухать. Это весьма своеобразным образом сочеталось с ходом расследования, которое благодаря разбавке мыслей алкоголем вскоре начало приобретать довольно интересные формы. Например, меняя своё сознание спиртом, я пытался постичь мысли Стаса, изменённые его маниакальными наклонностями, и как бы «вжиться» в его шкуру. Но даже после нескольких бутылок водки я всё равно никак не мог вообразить себе, как можно быть таким изувером…
…Это был один из тех вечеров, когда всем порядочным людям надлежит сидеть дома, а всем конченным и опустившимся шляться по различным «злачным местам», дабы найти там себе развлечение до утра. Моё моральное состояние сейчас как раз предполагало по большей части такое время препровождение, поэтому, надев одни из самых своих лучших шмоток (на мой взгляд), я отправился «кутить».
Миновав face-control, я прошёл за барную стойку и сел. Через пару минут бармен — молодой и накаченный парень в чёрной майке и татуировках — обратил на меня внимание:
- Эй, дружище! Давно тебя не было видно! Как сам? — старался он перекричать музыку.
- Отлично! — кивнул я. — Сам-то как?
- Верчусь, как всегда!… Тебе как обычно?
- Да
Коктейли сегодня вышли на славу, и у меня быстро начало сносить крышу. После пятой рюмки стало уже реально не по себе…
- Ты нормально? — обеспокоенно посмотрел на меня бармен.
- Да-да, всё супер!… — сказал я, и слез с табуретки, чтобы пойти в уборную и освежиться…
…Ледяная вода из-под крана помогала мало чем. Нужно было кое-что по-мощнее, чтобы сегодня реально прийти в себя.
Зайдя в кабинку, я сел на толчок и достал из кармана пакет. Порошок, который был иъят у кого-то там на прошлой недели, мне передали мои друзья со старой работы. Конечно же, это уже пахло уголовкой, но мне теперь было абсолютно всё равно, что со мной будет дальше.
Открыв пакет, я отмерил на коленях одну дозу. Потом, взяв из кармана стодолларовую бумажку, я свернул её трубочкой и втянул препарат. Не то, чтобы мне сразу же от него полегчало, но просто так мне показалось, что стало лучше. Поэтому следом я закинул ещё, а потом ещё…
АННА
Телефон зазвонил в пять часов утра. Я застонала и на ощупь попыталась найти его, чтобы выключить, но мне этого не удалось. Вместо этого он упал на пол, и от грохота я проснулась совсем. Недовольно сев на кровати, я подняла с пола аппарат и повернула его экраном к себе, чтобы посмотреть, кто же это там так трезвонил. И с удивлением увидела, что это был Александр Петрович. Странно, что ему было нужно в такое время. Наверняка, в расследовании случился перелом, и теперь всё пойдёт быстрее, и поэтому он и решил меня об этом уведомить.
Довольная, что мне оказывается такая честь, я перезвонила ему, и когда он вскоре снял трубку, задорно сказала:
- Ну что, Александр Петрович, показал вам всем Толя класс, а?
- Толя умер — мрачным голосом сказал он и повесил трубку.
Два слова. Два слова, которые сломали всё. Я просто сидела и не могла никак ни понять это, ни поверить этому…
…Рабочие закончили свою работу и, подняв лопаты с земли, пошли обратно к машинам. Около невысокого бугорка остались Лена, мы с Викой, Даша и Александр Петрович, который еле держался на ногах. Как только все посторонние оставили нас, Лена упала на колени около могилы, и у неё началась истерика. Александр Петрович поднял глаза к небу…
ПРОШЁЛ МЕСЯЦ…
Мы с Викой уже почти три часа сидели в комнате и думали, что можно было бы сделать с делами, которые оставил после себя Толя. Александр Петрович наотрез отказывался брать их себе, но ведь так просто нельзя было взять и всё бросить. Мы устали ломать голову
в поисках верного решения…
- Слушай, я всё никак не могу понять, как такое могло произойти?…
- Просто… — сажала я тёплую кружку в руках и втянула плечи — Он ведь на дурь ещё во время дела в мединституте подсел — у студентов брал — а потом… А потом он уже просто не смог остановиться, и… Дальше оно уже всё как-то само собой получилось…
- Ты знала?
- Да… А что я могла сделать?…
- Ну да…
Мы ненадолго замолчали. Потом я встала и подошла к окну. За ним переливался огнями вечерний город, и был похож на большую гирлянду, которую развернули во всю её ширь…
- Знаешь, — сказала я, не оборачиваясь — если бы можно было всё вернуть назад и что-то исправить, я бы, скорее всего, не стала бы этого делать, потому что то, что я получила бы тогда, не стоит и капли того, что я получила сейчас…
ВЛАД
…Я очнулся в каком-то тёмном тухлом бараке. Пошевелить не мог ничем, кроме головы, так как руки и ноги были пригвождены к стене большими железными скобами. Когда я слегка посмотрел влево, то увидел там Вову, который всё ещё был без сознания…
Стас сидел впереди спиной к нам на каком-то старом ящике и что-то увлечённо рассматривал в своих руках. Иногда он поднимал голову вверх и оглядывался, тогда я изображал, что я ещё не пришёл в сознание.
Я прекрасно понимал, что нужен ему живым. Он ни за что не станет убивать меня сразу, иначе не сможет тогда в полной мере удовлетворить свою больную фантазию.
Также я в целом изучил помещение. Сбежать бы не вышло даже при самом лучшем раскладе, потому как выход был только один, и тот под контролем маньяка. Интересно, скольких он ещё замучил в этих стенах?…
В какой-то момент Стас повернулся к нам, и я не успел тут же закрыть глаза. Он заметил, что я очнулся. Медленно поднявшись и подойдя ко мне, он чуть слабо провёл лезвием ножа по моей шее и довольно произнёс:
- Ну что, сучонок, выбирай: в котле или на сковородке?
- Ммм… А я думал, что ты меня на шомпол захочешь насадить!
- Шутишь… Ну, шути, шути… Скоро моя очередь шутить придёт…
- Не сомневаюсь! — усмехнулся я.
- Да что же ты за человек-то такой, Владик?… — посмотрел он мне прямо в глаза.
- Ты меня знаешь…
В этот момент случилось невероятное. Дверь сарая хрустнула, и в барак ввалился спецназ, который быстро уложил Стаса на землю, заломив ему руки за спину и надев наручники. Следом за ними вошёл Александр Петрович и, посмотрев сначала на Стаса, а потом на нас, сплюнул: «Да… Хороши, красавцы — нечего сказать!… Так: этого в КПЗ, а вы двое домой — я вам устрою разбор полётов!…».
Мы с Вовой посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. Я хотел было что-то возразить, но это было уже бесполезно — и мы оба медленно поплелись вслед за прокурором…
…Дверь в дом распахнулась и втолкнувший нас внутрь отец Вики воскликнул: «Во, полюбуйтесь на этих орлов!». Хозяйка ничего не сказала — лишь смерила меня и Вову строгим взглядом, а Вика только растерянно присела на табуретку. Мы стояли, опустив головы, ведь сейчас нам вообще нечего было сказать…
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ
В комнате для допросов было накурено. На железном столе лежала толстая папка с делом, возле которой стояла лишь пепельница в грязи и пачка сигарет. Папка была закрыта.
Я сидел напротив Стаса и пристально смотрел в его глаза. И он постоянно отводил их от меня, что уже о многом говорило…
- Фамилия, Имя, Отчество, год рождения
- А то вы сами не знаете, гражданин начальник, там же в материалах всё есть…
- Хорошо… Ну, тогда смотри: тебе по-любому пожизненное светит — облегчи душу напоследок…
- А что, мораторий уже разве отменили?
- Да нет… — встал я из-за стола — Просто и на эти случаи у нас методы есть…
- Интересно какие? — усмехнулся он.
- Ну допустим…
Я зашёл ему за спину и резко ударил его головой об стол, разбив нос. На столе осталась лужица крови….
- Ох, начальник, — снова усмехнулся он — Хороши же твои методы!
- Для тебя других нет
- Хорошо… Чего вы хотите?
- Вот, это уже другой разговор…. Давай всё с самого начала, с первого убийства…
ВИКА
Мы с Владом были на даче. Володя, узнав обо всём, ушёл, и теперь было уже нечего терять. Теперь уже можно было просто уйти в отрыв в каком-то смысле этого слова…
…Но всё закончилось очень быстро. В то утро меня разбудил звук выстрела. Я вскочила на кровати и не обнаружила Влада рядом с собой. У меня началась истерика…
Выскочив на веранду, я увидела Влада, который лежал на крыльце. Возле него в луже крови дымился ещё не остывший пистолет…
ПРОШЛО ШЕСТЬ ЛЕТ…
- Ты сама пойдёшь?…
- Да… Мы с Ваней…
- Хорошо… Я тогда вас здесь подожду…
Я надела на сына куртку и мы вылезли из машины. «Ну, беги к папе…».
Ваня взял цветы из моих рук и положил их к серому камню. А я подняла глаза к небу, чтобы сын не видел моих слёз…
КОНЕЦ