31 декабря в тот год пришлось на субботу.
Вся семья была в сборе: она, муж, младшая сестра, мама с отцом.
Дружно готовили стол. Встречать новый год вместе – традиция. Правда, с неё нынче взятки гладки: вот-вот рожать, поэтому – ногу под попу – и смотреть «Иронию судьбы».
Покрутившись ради приличия под ногами на маленькой кухне, она сдалась и отправилась под телевизор.
Ипполит мылся в ванной в одежде, когда резкая боль, словно вспышка петарды, взорвалась внутри живота. До темноты в глазах. Больно-то как! Потом - ничего, отпустило. Второй раз фейерверк внутри заставил согнуться, когда Мягков с Барбарой целовались. Поцелуй был длинный, Ипполит звонил в дверь настойчиво, она терпела, закусив губу. Но поцелуй закончился, ушла и боль. И так несколько раз, приливами.
Она сразу поняла, что с внутренним квартиросъёмщиком что-то нет так, но побоялась сказать вслух. Боль…самопроизвольную, нерегулярную, начала чувствовать с середины дня.
К вечеру, когда стол был уже почти накрыт, и её место в уютном стареньком кресле всё было уже иссижено в разных позах, она решилась. И сказала вслух:
-Вроде всё.
-ЧТО всё? – хором прозвучало в ответ.
-Вроде рано? Нет? Ты что? Рожаешь?
-РОЖАЕШЬ?- на растерявшегося молодого мужа ей жаль было смотреть: собирались ВМЕСТЕ встретить Новый год, и только потом…когда-нибудь…рожать начать, а тут…
-Не знаю. Вроде схватки…- руки с живота не убирались, поглаживали тугой, как барабан, уже опустившийся животик.
-Схватки? –и все забегали, мама запричитала, стали собирать вещи и вызывать Скорую.
Так ровно в 11, за час до Нового года, она оказалась в приёмном отделении роддома.
Дело было в прошлом веке. Роддом в маленьком городке отапливали дровами, печки были в каждой палате, в родзале, а вот приёмное отделение почему-то показалось ей холодным. Наверное, от страха.. Санобработка, переодевание в родильную робу и сверху - в видавший виды многоразовый халат непонятного – от частых стирок – цвета.
Муж, имевший твёрдые намерения встречать новый год под окнами, был ошарашен и выведен из себя фразой: «Открытия нет, родит не скоро!»
Настоящим открытием для 22-летнего папаши стало отсутствие у его беременной жены некоего открытия, без которого родить нельзя. Он было заикнулся, мол, если скажут, где его взять,открытие это, и как оно выглядит, я достану, привезу, только пусть родит поскорей, ведь Новый год же вот-вот…
Акушерка шёпотом что-то сказала ему на ухо и почти насильно вытолкала за дверь приёмного отделения.
А его перепуганную насмерть жену-первородку, принявшую за схватки банальные предвестники, под белы рученьки препроводили на кровать. Это чудо не только ничего общего не имело с обычной кроватью, а представляло собой шаткое железное сооружение с сеткой, продавленной почти до пола.
За стенкой работал телевизор, и скоро она насчитала 12 ударов курантов.
После этого –провалилась в медикаментозный сон.
Рано утром её посмотрела врач по фамилии Карнаухова. Уши у неё были нормальные, кстати, а вот глаза смотрели тоскливо…
1 января. Праздник. А тут – первородка, у которой такие слабые схватки, и никакого открытия.
Стимулировать? Но праздник же!
Поэтому: спать!
И её опять погрузили в сон.
Но настало утро 2 января, и небо показалось ей в овчинку.
Начали стимуляцию, которая не особо-то помогала, это она поняла со слов акушерки и детской медсестры. Холодный, еле протопленный - что для одной-то стараться?- родзал. Капельницы в обе руки. То – сон, в который она проваливалась как в спасительный окоп во время атаки неприятеля и пережидала там секунды и минуты страшной боли, то чудовищные, взрывающие мозг и всё внутри приступы, во время которых тело выгибалось, а две иголки в венах так и норовили выскользнуть. Их ловили, втыкали назад , смотрели, разводили руками, сетовали на слабую родовую деятельность. Слыша это, она не могла представить, какой же бывает боль при сильной .
В какой-то момент она стала выделять два вида боли: «дыбом»- это когда её подбрасывало от боли в воздух, и «на сковородке», когда внутри пекло так, как будто её зажаривали на этой самой кухонной утвари.
К вечеру 2 января она вдруг поняла, что выжить не получится. И для себя решила - умереть лучше, чем так мучиться. Смерть казалась единственным выходом и избавлением от боли.
И она принялась жалостливо, как только могла, сначала-со слезами, потом –с угрозами, выпрашивать у пожилой акушерки Анны Ивановны «смертельную таблеточку». Та думала, она шутит, поддержала шутку, сказала: "Ну да, у нас отсюда всех вперед ногами выносят!», а как увидела в безумных глазах девушки настоящий ужас, осеклась и прикрикнула:
-Какую тебе смертельную? Всё нормально будет, слышишь! Родишь, и еще к нам придёшь!
-Ни-ког-да! – выдавила измученная роженица, сглатывая солёную от крови слюну. Нижняя губа была прокушена насквозь, внутри рта за зубами лепнём висела длинная кровяная полоска мяса.
К ночи привезли еще одну роженицу, она была уже в родах, рожала на соседнем кресле.
Роды были быстрые, вторые. Дома пятилетний сынок дожидался маму с сестричкой.
Родился братик.
Акушерка, передавая детской медсестре маленькое тельце, звонко шлёпнула младенца по попке, и тот замяукал, как котёнок .
Ей стало интересно, и в момент, когда боль отпустила, она попробовала поднять голову. Медсестра как раз уносила сына отстрелявшейся счастливицы в детскую. А та бормотала,как заведеная:
-Как-мальчик? Девочку же хотим…
И вдруг… акушерка, забыв про возраст, пантерой прыгнула назад к акушерскому креслу.Протянула вперёд руки. И тут же прямо в ковшичек ладоней спелой вишенкой шлёпнулся…нет, не послед! Второй ребенок! Опять мальчик! Снова братик!
УЗИ тогда не было, а сердце одно прослушивалось, потому что лежали братья друг под другом.
Но о тонкостях этого чуда она узнала потом, а тогда…Тогда ей стало нестерпимо обидно: тётку только привезли, и сразу – целых два ребёнка! За несколько минут. А она с прошлого года пытается тут выродить одного, и никак…
Сознание было мутным,думалось кусками.
Тогда она в голос заплакала,умоляя вызвать врача. Срочно.
Детская медсестра пообещала позвонить Карнауховой.
И не обманула. Надо было показать роженицу двойни. Не её. Но так совпало.
Валентина Геннадьевна-так звали врача - приехала вскоре на скорой. Вошла с мороза в родзал на тоненьких ножках. В наброшенном,как мантия Снежной королевы,белом халате,проследовала к рукомойнику, намочила руки. Тоненькими холодными пальчиками потыкала в живот, посмотрела ниже, поцокала языком, покачала головой, и вынесла вердикт:
-До утра не родит, будем делать вакуум!
Она всю ночь промучалась от боли и страха перед обещанной непонятной,а поэтому страшной процедурой. А под самое утро, почти в семь, вдруг почувствовала изменение внизу живота и поняла, что сейчас всё и произойдёт! И закричала что было сил на весь роддом,чтоб услышала акушерка, которая отправилась на кухню - ставить варить яйца и молоко на кашу:
-Я рожаю!
В ночь на смену тете Ане Никитиной пришла ещё более пожилая,но тоже опытная. Пока она на больных ногах доковыляла до родзала, измученная роженица,собрав остатки сил, вырвала из вен на обеих руках иголки. Потом, изогнувшись совершенно немыслимым образом и попав ногами в какие-то, как ей показалось, педали, со звериным криком и зубовным скрежетом исторгла , наконец, из чрева первенца.
Сын был багрово-синий. Но живой. Она - без сил. Как полумертвая. Как сквозь подушку услышала:
-Двойное пуповое обвитие. Ничего. Сейчас.Всё хорошо, сейчас, всё хорошо. Молодца, сама справилась. А мальчонку я сейчас...смотри, какой, весь в папку.
И старушка поднесла ребёнка ей прямо к лицу.
Мальчик, синий, как слива, и с таким же, как на сливе, белым матовым налётом на лице,со свисающей веревочкой пуповины мяукал так же, как и тот, что вылетел из соседки по родзалу. Или очень похоже. Получается,младенцы сперва все мяукают кошками? Сознание опять уплывало.
И вдруг ей стало хорошо. Расслабленно. Спокойно. И так неописуемо радостно, просто восторг в чистом виде.
Она всем телом потянулась к синему тельцу крошки,который жил в ней так долго, попробовала прикоснуться, но руки упали плетьми.Сил не было совсем.
И тогда акушерка, добрая душа, опустила мальчонку пониже. И его пяточка смогла коснуться опавшего живота.
Чувство восторга высшей сттепени, охватившее её ВСЮ, можно было описать одной фразой, которая тотчас пришла ей в голову. Так говорила бабушка: «Как Христос босичком по душе прошёлся!»
Пуповину перерезали.
Мальчика унесли.
А она все чувствовала это прикосновение. Не изнутри.Снаружи.
Теперь сын всегда будет с нею рядом.
-—
Это произошло 35 лет назад. Но как вчера. В памяти.
Так я рожала сына.
С 31 декабря по 3 января.
Сегодня юбилейный день его рождения.
-—
А самое смешное, что ровно через 5 лет, тоже 31 декабря, я вернулась в этот же роддом за дочкой. Правда родила её быстро,часа за 4.
А говорила акушерке,мол, ни-ког-да…
Врала, получается...
03.01.2018