Змея.
Никола сидел на завалинке. Просмотрев наспех газеты, хотел было идти в дом, как его остановила соседка.
- Слышь, сосед, говорят, ты скоро породнишься с Митрием. Володька, твой за его дочкой ухаживает. Анфиса дома?
- Откуда знаешь, с кем сын гуляет?
- От детей своих. Говорят, шибко любит он Лорку ихнию.
- Не бывать этому никогда! – заявила, вышедшая за ворота, Анфиса, - только через мой труп. Ты зачем такие сплетни носишь по деревне, Лидка?
Женщины ушли, а Николе вспомнилось, как отказала ему Ульяна в тот день, когда просватали Алену за Митьку Копосова. Женился он тогда от отчаянья на Анфисе, а любовь так и не пришла. Живут не хуже других, детей нарожали. Старшие сыновья учатся в городе. Из деревни норовят уехать, не хотят в колхозе работать. Если правду соседка говорит, то плохо дело. Не даст житья Фиса ни мне, ни Копосовым. До сих пор не успокоилась, шипит, как змея, что не могу забыть свою первую любовь. Худого слова ни разу не сказал ей, а она как будто нутром чувствует мое состояние. Грех чинить препятствие молодым. Володька собрался после учебы в техникуме на Боранскую ГЭС ехать, там деньги хорошие платят. Может, оно и к лучшему.
Что пишут нового, Никола? - подошел к лавочке дед Роман.
- Садись, дед Роман, покурим. Вот про китайцев пишут, что хунвейбины в Пекине начали осаду здания Советского посольства, из-за того, что студентов ихних выселили из Союза.
- Че они сделали у нас, китайские студенты?
- Пишут, подняли восстание у Мавзолея Ленина. Политика, разве разберешься тут.
- Сильные китайцы стали, бонбу водородную изобрели. Еще и войной пойдут.
- Гречко не позволит.
- Год нынче Високосный, тяжелый, все может случиться. И весна раньше времени пришла, сенокос пора начинать, - перевел разговор дед Роман.
- Я тоже думаю, пора косить, но все равно раньше четвертого июля не начнут.
- Не слушает начальство природу, свои законы у них, - кряхтел дед, поднимаясь со скамейки. - Никола, совсем забыл, чего приходил. Скажи Анфисе, чтоб табак помогла на хату затащить. Агафья приболела.
- Хлопцев отправлю, помогут.
- И то ладно.
Народ собрался у конторы, ждали распоряжения начальства. Погода стояла хорошая, пора сенокос начинать. Митрий вышел на крыльцо.
- Сегодня разбиваемся на две бригады. Первая бригада в количестве 13 человек едет на Стубулук, а вторая за реку.
- А женщин куда направят, Митрий Иванович.
- Погоди, Пелагея. Сейчас я зачитаю списки. - И стал зачитывать списки
косцов:
- В первой бригаде старшим назначается Николай Симов, косы отбивать будет Устин. Во вторую бригаду поеду я, а косы отбивать будет Тимофей.
- Как же так? Я столько лет косы отбивал, а теперь негожий стал? - спросил дед Роман.
- Ты, дед Роман, отработал свое, пора на отдых, пусть молодые учатся твоему ремеслу. Говорят Агафья приболела, досматривай за ней.
- Дед, твой промысел никто не отобьет. Он у тебя в нутро спрятался.
Мужики рассмеялись, дед Роман крутил головой, не поняв, о чем смеются.
- Че говорите? Со старухой вместе на покос ехать? Так болеет она.
- Ага, болеет! Да она нас всех еще переживет, пока дед девятую плаху в потолке не вырвет. Тогда отпустит Дьявол ее душу к Богу.
- Цыць, поганец, - заругался бригадир на Петра, - зеленый еще над старшими смеяться.
- Не бери в голову, дед, я пошутил.
- А? Что ты говоришь? Голова болит.
И снова хохот поднялся.
- Хватит балагурить. По машинам рассаживайтесь.
- А кто нынче на конные косилки записан?
- За всеми косилками я распределил молодых парней, они за реку вчера выехали.
- Иваныч, косами пусть молодежь косит, силушку свою в дело вкладывает, а то зубоскалят много, - возмутились женщины.
- Нет, бабы, обкашивать луга я вам только доверяю.
- А мы, дядя Митя, когда поедем на покос? - спрашивали подростки.
- Дня через три начнем грести, если дождь не подгадит. Всем хватит работы.
Зойка тоже пришла к конторе, надеясь, что ее нынче возьмут работать на колхозный покос, оказалось пустой надеждой. Отец сказал:
- Ступай, дочка, тебе по дому работы хватает.
Она побрела домой, бурча себе под нос:
- Дома, дома. Я на покосе хочу работать.
Дома Зойку ждал узел с бельем. Пообедав, она отправилась на речку. На боне никого не было, и Зойка принялась полоскать белье. Паромщик, пере-возивший через реку машину с доярками, пристал к мостику. Истошный крик у фермы переключил внимание доярок. Из ворот выбежала заведующая молокозаводом Нюра. Зойка рванула бегом к ферме.
- Тетя, Нюра, что случилось?
А заведующая, забежав за угол, уже никого не видела и не слышала. «Медвежья болезнь» делала свое дело, окрашивая стену в желто-песочный цвет.
Вбежавшие в молоканку женщины, увидели картину: Алена стояла с
топором в руке посередине молоканки, застывшая как мумия, а у ног лежала извивающаяся гадюка. Отрубленная голова валялась поодаль. Женщины, рабочие молокозавода, сбившись в кучу, стояли на топчане. Они перестали кричать, со страхом спускаясь с топчана на пол, только тогда, когда тело змеи перестало извиваться.
Гадюка была больше метра. Скрутившись кольцами, грелась у чана с горячей водой. Заметив ее, женщины закричали. Крик услышала Алена в Профилактории. Первое, что пришло ей в голову, это - нужно убить змею, под чан спрячется, будет жить в молоканке. Змей Алена не боялась и никогда не трогала, зная, что если змее не грозит опасность, она первая не кинется на человека. Эту нельзя было оставлять живой.
- Мам, мам, - тормошила Зойку мать.
- Что? Белье где?
- На боне. Счас принесу и помогу тебе телят напоить.
В любой ситуации Алена никогда не терялась. Впервые ей стало не по себе, задрожали ноги и руки. Она собрала всю внутреннюю волю в комок и стояла, отключившись от реальности, пока сердце не перестало бешено колотиться в груди, входя в нормальный ритм.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/03/533