Испанская зелень

Ольга Валентиновна
Стоит только подумать о чём-нибудь, как оно тут же сбывается!

« Берегите счастье!... Оно бывает редко…», — услышала я как-то раз и тут же увидела счастье. Оно пришло неслышно, нашло себе небольшой коврик, устроилось на нём поудобнее и … уснуло голодное.

Будить я его не стала. Пусть отоспится хорошенько, а там посмотрим.

Счастье моё можно назвать по разному. Оно даже имеет титул, присвоенный ему лично мною. И всё равно спит на коврике, который достался мне по наследству от моего прадедушки, служившего в далёкие времена послом в Испании.

Шёл 1723 год. Дипломатические отношения России с Испанией находились в стадии зарождения новой жизни. В том же году мой прадед Е.М. Пушкин был назначен российским послом в Испании и прибыл к месту назначения. Срок службы его оказался недолгим. Вручив верительную грамоту, он отправился прогуляться по Мадриду с целью полюбоваться единственными сохранившимися из четырёх воротами разрушенного кем-то города-крепости. Ему очень не терпелось разобраться с одной необычной историей некоего селения, получившего название Маджирит, что с арабского переводится как «водный источник». Сохранились дневниковые записи, в которых мой прадед излагает некоторые подробности столь удивительного путешествия и причину своего скоропалительного отъезда.

«Горный климат зимнего Мадрида принудил меня страдать от сильных ветров со стороны Сьерра-де-Гвадаррамы. Чтобы исцелить моё болезное тело, врачи собрались на консилиум, в ходе которого было принято решение отказаться от лекарств и вернуть меня в мягкий целебный климат Балтического моря», — пишет дед.

Мы сидим за письменным столом, вглядываемся в витиеватый почерк дневниковых записей. Зимний вечер. Потрескивает огонь в камине. Нас двое — я и отец. Перелистываем бумаги, с портретного снимка на нас смотрит дед.

— Тебе известно как убивают медведей, — слова отца повисли в вечерних сумерках комнаты. — Ты где-нибудь читала об этом? В Испании их больше не осталось. Они начали вымирать, забираясь всё выше и выше в горы, опасаясь охотников, которые преследуют их вот уже несколько столетий. Знаешь за что? Например, отвоёвывая их территории — в отместку за травмы, полученные от одного только вида грозного зверя. Не так было с моим прародителем. Где-то среди этих рукописей лежит один из его рассказов.

Свет абажура упал на лист старинной бумаги. Отец начал читать в который раз медленно, словно сказку:

«В Испании жил когда-то вместе с мамой Пиренейский чёрный медвежонок. Мама его, большая бурая медведица, очень любила своего маленького сына. Малыш был очень ловким, быстрым и смелым, поэтому часто убегал от мамы, теряя её из виду. Так мы с ним и познакомились в первый день моего приезда. Оставив вещи в доме, в котором рассчитывал жить с новыми людьми, я вышел на улицу в поисках томившего меня предчувствия торжества жизни. Высота города над уровнем моря поразила меня. Поднимаясь по пологому склону к развалинам старого селения, я вдруг неожиданно понял, что мои поиски приключений увенчались успехом: там, где крепостная стена разделяла жилища людей от живой природы, я вдруг увидел за старыми воротами как, испугавшись моего неожиданного появления, от меня с невероятной прытью пытается убежать маленький медвежонок. Я тоже испугался и тоже приготовился было бежать что было сил, в воображении рисуя разинутую пасть его матери и сверкающую глазами прямо передо мной. Но не успел. В наступившей тишине и удаляющихся прыжках, едва слышимых уху, захлестнувшие меня эмоции наконец угомонились.

Огляделся…

Со всех сторон меня окружала дикая природа. Медленно переводя сбившееся дыхание, озираясь на все четыре стороны, я всем своим нутром ощутил себя потерянным, заблудившимся в горах человеком. Некоторое время я стоял как вкопанный, не зная что делать, кого звать на помощь. Кричать нельзя — меня услышит медведица и порвёт на части. Наблюдая за тем, как солнце медленно падает под горизонт, я также медленно опустился на мягкий бугорок, вытянул ноги, почувствовав усталость. Рядом никого не было. Закат, горы и я. С наступлением темноты я погружался в свой внутренний мир, в себя. Созерцание происходящего изредка прерывалось писком комаров и шумом ветра в кронах деревьев. Очутившись в полном одиночестве, теряя способность трезво мыслить, мне вдруг захотелось стать маленьким медвежонком, бежать к маме изо всех сил, с разбегу уткнуться мокрым носом в её такой вкусный и мягкий живот, напиться молока и уснуть с нею рядом, удобно свернувшись клубочком.

И я побежал. Нашёл её, такую тёплую, пахнущую плодами земляничного дерева.»

« Берегите счастье!... Оно бывает редко…», — услышала я как-то раз и тут же увидела счастье. Оно пришло неслышно, нашло себе небольшой коврик, устроилось на нём поудобнее и … уснуло голодное.

Будить я его не стала. Пусть отоспится хорошенько, а там посмотрим.