Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20
Отряд Глета увидел большие войска в полдень в окрестностях крупного города. К небу поднимались столбы густой пыли.
- Вот и войско, – пролетело слово среди воинов.
Да, огромное скопище людей, войско разноцветное.
Воины Велериана носили цвета высоких лордов. Зелёные, синие, тёмно-бордовые, даже оранжевые, они задавались друг перед другом и презирали разношёрстных наёмников, всегда считавшихся самыми отчаянными, но и самыми ненадёжными рубаками. Наёмник без колебаний покинет битву, если она проиграна, у него нет чести - таковы верные утверждения всех стран и народов.
Герцоги распушили друг перед другом хвосты, обмениваясь оскорблениями в форме любезностей, и ничего не значили. Маршалом войска был полутеневой Аркер Малт. В холодном сердце прислужника тьмы не осталось ничего, кроме восхищения Вирангатом. Солнечный свет и люди вокруг раздражали льдистые глаза.
"Зачем они суетятся? Чего-то хотят? Они всё равно погибнут, не исполнив заветных желаний. Один Дивенгарт вечен. Только Вирангат непоколебим. Там нет сомнений, там есть тишина и тьма. Скоро она принесёт мне покой, скоро всем станет в ней хорошо."
Маршал единственным словом осаживал лордов, что шли разорять Алкарин.
Сейчас, стоя на высоком холме, он видел, как в войско вливается крошечная капля, новый отряд наёмников.
Крестьянские воины и люди лордов смотрели на них с нескрываемым презрением.
- Эй, вояки, пока не дойдёт до настоящей драки, – кричали они. – Чтобы наёмнику стать храбрым, вместо знамени ему нужен мешок с золотом. Эй, вы, слуги тысячи хозяев!
Наёмники отчаянно огрызались.
- Воин лорда лучше лишится последних штанов и шкуры, чем подведёт господина. Крестьяне такие смелые, потому что всегда голодные.
"Ну точно лорды и нищие. Конечно, я среди нищих, - заметил Айрик, с любопытством слушая перепалку. – Когда-нибудь я им тоже такое скажу!"
Ночь прошла беспокойно, случались драки между воинами разных отрядов. Они пили, точно забыв о начале похода. К палаткам подходили продажные женщины, те, у кого были деньги, уводили красоток к себе. Айрик смотрел на счастливцев с завистью.
"Но, кажется, я бы повёл за собой только Дий."
Назавтра войско двинулось в путь. Оно ползло по дорогам , как огромное неповоротливое животное. Большому зверю нужна палка погонщика. Знатные лорды, что возглавляли отряды, привыкли ехать с комфортом, разбивать на ночь удобные шатры, тащить за собой обозы с предметами роскоши. Даже холодные глаза Аркера Малта не могли отучить их от такого образа жизни. Непривычные к строгости велерианские воины, выполняли приказы только своего господина, а они нередко противоречили друг другу.
Попав в этот шумный поток, Айрик и Дийсан привыкали к его законам. Среди велерианских воинов Дийсан встретила других менестрелей. Молодые и старые, способные и не очень, они отнеслись к новенькой по-разному: одни восхищаясь талантом, сочувствовали недугу, другие избегали калеки, завидуя большому умению.
Девушке очень понравилась пожилая женщина - Нэнси Такер. Несмотря на свои шестьдесят лет, она сохранила былую смелость и привлекательность.
- Зачем ты шагаешь с наёмниками? – как-то спросила Нэнси, когда они вместе пили чай. – Если я попрошу лорда Гранвера, он тебя возьмёт. У нас платят намного больше. Ещё у знатных людей не приходится петь весь вечер, нас у герцога несколько.
Доводы казались убедительными.
- Нет, мне хорошо и так, с наёмниками мой Эр идёт. Я без него не хочу.
- Эр, тот юноша, что вечерами рядом с тобой появляется? Да, оказывается, ты в него влюблена!
Голос немолодой женщины звучал удивлённо.
- А разве я не могу полюбить?
- Прости, конечно же можешь. Любой человек способен на сильное чувство. Раз ты слагаешь песни, любить ты должна непременно. Менестрель без любви засыхает, как цветок без полива. Знаешь, иногда нам многое в тебе кажется странным. В человеке мы любим черты, улыбку, глаза. А ты ничего не видишь.
- Зато у него такой голос! Сначала он мне не понравился, как будто льдинки хрустят, но иногда он звенит ручьём. Знаешь, Эр такой горячий. Один раз он меня как обнял! Я думала, сейчас и сгорю! Только он взял и отпустил. Теперь вот жду, когда снова в объятьях сожмёт.
Нэнси расхохоталась.
- Я думаю, равнодушие страшней темноты в глазах. Когда человек не любил, он и не жил совсем. Любовь согревает и мучает, но без неё судьба никогда не бывает полной.
Руки женщин встретились. Обеих охватили чувства: одну нерастраченная надежда, другую воспоминания.
Когда разговор иссяк, Дийсан направилась к своей повозке. Она шла осторожно, проверяя дорогу палкой, чтобы не встретиться с ненужным предметом. Спать совсем не хотелось, душой завладело страстное томление. Оно звало менестреля искать Эра.
"Вот сейчас, разбужу Вири! Найду его. Пусть или всю возьмёт, или совсем прогонит. Я жить без него не могу! Но если расстанемся, значит буду."
Однако, Дийсан сумела не поддаться порыву, сердце её было гордым.
"В ночи поют сверчки, поднимаются вверх ароматы цветов и трав. Только их топчут воины. Погибая, плоды земли отдают миру самый сильный, самый красивый запах, точно предсмертный крик. Но прощальный зов никому неслышен."
Дийсан стояла, не в силах пошевелиться, пойти лечь спать, околдованная весенней ночью.
- Тебя проводить? – раздался рядом встревоженный шёпот.
- Нет, я рядом со своим местом. Мне просто не спится.
- Да, иногда людям не хочется спать. Надеюсь, тебе не о чем вспоминать, не о чем сожалеть. Вы - менестрели, как певчие птицы, живёте в особом мире.
"Да ну вас, как будто вы что-то о бардах знаете? И про слепых вам тоже ничего неизвестно!"
Девушка рассердилась. Очарование ночи разрушили.
Следующий день принёс монотонное движение. Войско неумолимо катилось к неведомой судьбе, Дийсан и Айрик шли вместе с ним.
Наступил день, когда воины приблизились к разрушенной стене Алкарина. За ней стояла мощная крепость, которую за прошедшие годы удалось отстроить Дальниру Аторму.
Велерианцы ликовали, разбивая лагерь. Завтра они начнут осаду, конечно же, победят врага, вступив на его территорию, раньше запретную.
Ярко горели походные огни, жарились свиные и бараньи туши, открывались бочонки с вином и пивом, только старые воины брюзжали.
- Нечего праздновать победу, когда враг ещё не разбит.
Возле походных костров, как всегда в поздний час, пела Дийсан.
А Айрика томила тревога. Голова то и дело поворачивалась к невидимой в ночной мгле крепости. Её защитники целый день осыпали врагов бранью с ужасным выговором. Велерианцы горячо отвечали на оскорбления. Когда юноша вспоминал перебранку, у него загоралась кровь.
"Вот скоро мы сцепимся. Тогда зададим им такого жару! В клочки предателей разорвём!"
Но завтра воины начнут засыпать ров перед крепостной стеной. Работа будет тяжёлая, не больше. Айрик не понимал тревоги опытных людей. Она сквозила в каждом движении, сосредоточенные лица бледнели. Как только стало холодней, юноша ушёл в палатку, где укрывшись плащом, заснул.
Он открыл глаза, когда солнце ещё не встало. От чего-то спать не хотелось. Поднимались другие наёмники. Айрик видел, как опытные воины устанавливают осадные машины, что будут метать стрелы и камни в стены крепости. Отряду Глета вместе с людьми лорда Гранвера приказано засыпать ров. Люди двигались в полном молчании, несли фашины, держали щиты. Едва приблизившись ко рву, велерианцы попали под град камней и стрел. Да, первые удары не были меткими. Но дальше воинов накрыл смертельный ливень, от него не всегда спасало крепкое дерево.
Айрику стало страшно. Он не знал, какая стрела или камень его убьёт. Люди падали рядом, совсем близко! Многие кричали. Но это лучше, чем неподвижность других, что обдавала холодом. Сбросив фашины, несколько воинов отошли назад. Юноше вовсе не хотелось возвращаться ко рву, но вернуться в опасность пришлось. Сердце часто стучало, словно боясь не успеть ударить в последний раз, если настигнет гибель. Айрик не замечал, как велерианцы тоже ударили по вражеской крепости. Для него существовала только темнота рва, да стрелы и камни, что падали сверху.
Когда страшный день закончился, велерианцы принялись латать укрепления, испорченные камнями врага. Целители и обычные женщины перевязывали раны.
Дийсан и Вири им помогали. Менестрель могла перевязывать других только с глазами служанки. Ещё ей было страшно. Люди стонали и бранились.
Сегодня с утра девушка слышала звук дерева и земли, что падала в ров; удары камней, какие били в стены. Она испугалась за Эра.
"Один камень! Одна стрела! Сколько людей сейчас умирает! А дома их кто-то ждёт. Да был ли когда-нибудь на Земле мир? Велериан вот его не помнит."
Наконец, вечернее пение прогнало сомнения и вопросы.
Когда Айрик услышал песню любимой, его сердце взволновалось.
Сегодня она пела самые отчаянные, самые шальные песни.
- Я тебя целую в губки.
Будь со мной моя голубка.
Я тебя сейчас ласкаю.
Буду ль завтра жив, не знаю.
"Дий поёт про всех нас."
- Дай любви твоей напиться,
Чтобы смерти не страшиться.
"Интересно, любовь впрямь помогает не страшиться смерти? Вот завтра стрела прилетит… И всё… А я так и не был с Дий. И какая кому будет разница калека она или нет? Если я останусь лежать на земле, не отдав ей ни одной ночи! Она меня ждёт! Я знаю!"
Менестрель завершила выступление. Когда она возвращалась к повозке, её неожиданно обняли руки Эра. Уткнувшись ему в грудь, девушка вдохнула стальной, неповторимый запах. Горячие губы юноши нашли её губы.
"Он сам пришёл ко мне! Наконец то решился! Раз завтра может не быть!"
Дийсан крепко-крепко стиснула любимого. Надёжные руки сильно её обнимали.
"Да, ты, конечно, пожар бушующий и неистовый. Но может всё же очаг?"
Они упали в траву. Ладони Эра нежно ласкали её, осторожно снимали платье. В сердце поднялась холодная волна.
"Раньше были другие прикосновения, тогда всё порвали и сдёрнули! И сколько же было потом!"
Дийсан замерла.
- Я напугал тебя?
Эр бережно её гладил. Но менестрель дрожала под тёплой рукой.
- Не бойся, я не заставлю, заставить - это нехорошо! Но я хотел быть с тобой. Ты настоящая! Пока живу, я рядом всегда! Но хочешь, сейчас отпущу? Только любить всё равно буду!
Дийсан потянулась к нему сама, схватила шершавые ладони, прижала к лицу и груди. И Айрик пришёл, чтобы скрепить и вернуть, чтобы начать и остаться на век. Горячий, нежный, единственный! Дийсан отдалась по любви, поверив, приняв, удивившись. После... она горько заплакала.
- Прости, что не был с тобой раньше них.
Как почувствовал? Как догадался? Просто видел так много того, что лучше не знать в его годы.
Только предутренний холод поднял влюблённых с теперь неприветливой земли. Душа менестреля звенела мелодией, что казалась шире самого мира, мотив большой любви.
Не ведая счастья двоих, велерианцы продолжили засыпать ров. Они не могли начать подкоп. Прочный фундамент крепости укреплён Алар. Надежда одна: на штурм. Он состоится, но только нескоро.
***
Тихая ночь не предвещала плохого. Лёжа рядом с Дийсан в тепле повозки, Айрик почти засыпал, как вдруг услышал крики, лязг стали о сталь. Едва открыв глаза, он увидел: полог повозки сорвали, над ними нависло чужое лицо.
Стремительная рука метнула нож, подчинившись смертельной решимости. Острое лезвие попало в шею врага. Хлынула чужая кровь. Человек упал. Юноша выскочил из повозки.
- Лежи тихо! Или прячься! – крикнул он Дий, стиснув в ладони рукоять меча.
Айрик не мог разобраться, где свои? Где чужие? Что происходит? Люди кричали, что-то горело. На него надвинулась высокая фигура воина. Юноша начал сражаться, словно в учебной схватке, старательно выполняя движения. Враг похож на опытного наёмника, какой не раз побеждал новичка, бросая на землю.
"Просто теперь я с неё не встану!"
Но рука не дрогнула, не опустилась.
"Нужно выстоять до самого конца, просто взять и не сдаться!"
Казалось зубы сжались сами собой, помогая держать древко в мокрой ладони.
***
Этьен Сор шёл в ночную вылазку вместе с другими воинами. Сам маршал Алкарина, что прибыл в крепость, встретить врагов лицом к лицу, организовал её.
- Жаль, этим осады не снять, – предупреждал он, вызывая добровольцев. – Но я хочу, чтобы они устрашились. Лучше напасть на обоз, пусть поживут без провизии. И бейте по осадным машинам. Ров почти засыпан, не сегодня - завтра придётся отбивать штурм. Для вылазки самое время.
Конечно, Сор вызвался идти в ночь. Когда-то у него были жена и сын, едва вступивший в совершеннолетие. Их погубили теневые, пока он ночевал у друга. Вернувшись домой, Этьен и узнал о великом горе.
Потеряв родных, человек с опустошённым сердцем записался в войско, жалея, что не обладает Алар. Всегда мрачный Сор был отчаянным смельчаком. Его огненные стрелы точно поражали чёрных птиц - тварей Вирангата. Не раз, держа в руках боевой факел, Этьен так занимал собой теневого, что даже очень слабому Аларъян удавалось того убить.
Воин шёл на опасное дело, как всегда мрачный, без особого желания возвратиться назад.
Сначала двигались по подземному ходу, пусть вылазка грозила его обнаружением, значит, проберёмся к стану врагов так, чтобы они не проследили за тайным перемещением. Далеко обойдя укреплённый лагерь, алкаринцы решили напасть с самой незащищённой стороны.
"Мало нам тёмных тварей, что годами опустошают города!-
гнев Сора усиливался, пока он крался в ночной темноте. -Так ещё человеческое войско пришло нам на погибель."
Бесшумные, стремительные алкаринцы перебрались через вал, напали на обоз страшными тенями.
Кто-то помчался к осадным машинам, сея разрушение и гибель. Внезапность - их главное преимущество. Быстрота – единственная надежда.
Когда Сор заметил вражеского воина, что выскочил из повозки, то двинулся на него по закону войны. Живого врага нужно убить.
Он оказался слабым, с плохим снаряжением. Копьё сломалось от удара чужой руки. Нож, что его заменил, пригоден скорей для метания. Отчаянная неловкость велерианца вызвала в сердце злую, торжествующую насмешку.
"Такие то вы пришли! Да вас можно резать, словно цыплят!"
Нож вылетел, щит треснул. Враг упал безоружный. Придавив тело к земле, Сор достал кинжал, добивать. Когда руки противника взметнулись вперёд, в бесполезном усилии вырваться, Этьен невольно взглянул на него в красноватом свете пожара. Мальчишка лет семнадцати отчаянно закусил губы. Справившись с собой, он вернул руки на землю. Коротким рывком, положил их вдоль тела, словно готовясь к костру. Глаза закрылись, прячась от отблеска лезвия. Только дыхание, учащённое страхом, стремительно поднимало грудь.
"Я тебя осторожно, в самое сердце. Тебе больно не будет."
Уговаривал воин себя самого. Горло сжал спазм. Вот он вернулся в лагерь, оставив лежать на земле, остывающее тело велерианского мальчишки, не старше его погибшего сына.
"Тут мне и победа! И доблесть! И долгая память о подвиге!"
Как следует размахнувшись, Сор обрушил кулак на голову Айрика. Обратно в крепость он волок на себе бесчувственного пленника.
***
Прячась под повозкой, Дийсан слышала лязг стали и крики.
"Создатель, да все сражаются!"
В страхе менестрель жалела об отсутствии зрения. Она не могла точно узнать, что происходит.
Рядом слышались звуки боя.
"Эр умчался туда, в схватку!"
Вдруг сильно потянуло гарью, повозка затрещала. Девушка в ужасе вскочила. Схватив палку, она бросилась просто куда-нибудь, подальше от страшного треска, от запаха гари и дыма. Огонь - настоящий, смертельный! Дийсан мчалась вперёд, не чувствуя, как палка цепляет углы и неровности, не боясь, подвернув ногу, упасть.
Она бежала от пламени. Вдруг госпожу подхватила знакомая рука Вири. Они побежали вместе.
Когда пожар и лязг отдалились, девушки смогли остановиться, перевести дыхание.
- Вири, ты не видела? Эр, он живой?
- Нет, их было так много! Они так напали! Я совсем никого не разглядела.
Дийсан ощутила тревогу. Как только бой стих, служанка и госпожа вернулись в лагерь. Оказалось, их повозка сгорела, вместе с ней сгорела и арфа.
"Я даже о ней не подумала! Арфа – подарок отца! Какой же я менестрель?! Если в страхе забыла про любимый, заветный инструмент. Ещё Эр до сих пор не пришёл, значит, он или ранен, или убит."
Они тщетно искали юношу среди тех и других.
- Видать, алкаринцы вашего Эра в крепость свою отволокли. Значит,он в плен угодил, раз тут его не отыскали.
"Эр один во вражеской крепости! Может ждёт смерти? А может... уже и не ждёт!"
Сердце наполнил ужас. Менестрель знала: иногда пленных выкупали, но тех, за кого некому заплатить, убивали и мучили.
- Эр, ему же некому помочь!
Менестрель прижала руку к груди, стараясь унять сердцебиение.
"Нужно узнать, что с ним. Надо самой отправиться в алкаринскую крепость. Менестрели в войне не участвуют."
Верная, спасительная мысль.
"А я слепая калека, меня могут впустить за ворота. Ночью нужно перебраться через частокол, скорей всего под утро, когда дозорным спать хочется. Сегодня попробуем, и будь, что будет."
Девушка едва дождалась предрассветного часа.
В конце ночи дозорными овладела сонная одурь, они утратили внимание. Этим воспользовались Дийсан и Вири. Служанка пошла вниз первая, чтобы подать руку госпоже. Она осторожно следовала за ней, ориентируясь на едва слышимый звук.
Для крепкого тела дело нетрудное. Укрепления никогда не бывали выше человеческого роста.
Всё обошлось, девушки миновали вал. До самого восхода прятались в чахлом кустарнике, кое-как сохранившемся на вытоптанной земле.
Утром настало самое страшное. Едва солнечные лучи коснулись почвы, беглянки поползли к крепостным воротам, зажав в руках белые тряпки. Они преодолевали засыпанный ров, слыша свист стрел и камней над головой. Каждый раз женские плечи вздрагивали. Девушки поднялись, только оказавшись у самых ворот.
- Чего вам надо? – прозвучал грозный голос.
- Я - менестрель. И хочу войти к вам в крепость. Менестрели в войне не участвуют. Я слепая, у меня есть помощница.
- А чего же вам в осадном в лагере не сиделось?
- Вы же нас вчера и напугали, сожгли мою повозку и арфу. За стенами крепости женщине безопасней, тем более, раз она калека.
- Если ты менестрель, так спой, а то может вы лазутчицы? Разузнаете всё, что надо и ночью обратно сбежите.
Чтобы доказать своё звание, Дийсан запела балладу о древних временах. В ней Велериан и Алкарин отважно сражались вместе.
- Ладно, входите. А то ещё погибнете под своими же стрелами.
Ворота открылись ровно настолько, чтобы беглянки могли в них проскользнуть. Девушки вошли в крепость. Они сумели добраться до Алкарина, чтобы узнать о судьбе пленного юноши.
***
Над крепостью поднялось солнце. Сариан обходила стену. За годы нелёгкой жизни она похудела. Черты лица сделались резче, вокруг глаз и в углах губ залегли морщины, только сами они оставались стальными, яркими, хотя в их глубине затаилась неясная грусть.
Глядя на вражеское войско, воительница понимала, то, чего страшились долгие годы, произошло: преграда рухнула, на Алкарин напали велерианцы, в сражении оказался не только Вирангат, но и люди.
"Можно ли выстоять? Как победить врагов?!"
Ответ терялся вдали.
За долгие годы алкаринцы привыкли бояться ночи, научились прятаться в крепости, защищать себя. Сейчас у королевства есть надёжное войско, что состоит из Аларъян и обычных воинов. Они всеми силами сражаются за родную страну.
Подрастающие дети Алкарина не знали, что такое мир. Они с удивлённым недоверием смотрели на родителей, когда те вспоминали прекрасную юность. На них с Дальниром глядели шестнадцатилетний сын Альгер и пятнадцатилетняя дочь Эрин.
Порой Сариан сомневалась, что мирная жизнь была. Неужели когда-то страной правили король Ардан, королева Таира, жил принц Амрал, тогда воительница была в него влюблена. Неужто случился первый дворцовый турнир, после которого она дерзко надела запретную ленту зелёного цвета. Вспоминая мирные горести, воительница тепло улыбалась. Светлые дни, что,увы никогда не вернутся. Куда они улетели? Но сердце вечно стремится к миру, каким бы далёким он не казался.
Пусть за долгие годы вера в лучшее истаяла. Теневые прилетают в ночной темноте. Ледяной край поддержали люди.
"Принц Айрик, куда он исчез? Наверно, малыш погиб, никто не узнает где. Последний ребёнок из рода Райнаров бесследно пропал за стеной. В родном королевстве о нём позабыли." Она припомнила малыша только после прихода велерианцев.
А война продолжалась. Сариан обходила стену, наблюдая за всем, запоминая нужное.
Возле осадной машины замерла Тойя Дакрин. Она стала хорошей воительницей. Вилент Калфер стоит на стене, устремив взгляд вдаль. Сариан до сих пор не может понять его сдержанной души. Юный пекарь превратился в сурового воина. Согреть нелюдимое сердце способна только его жена Тинэль, главная целительница крепости.
Неустрашимые воины, верные защитники родины. Сариан рисовала всех, печальных и суровых, таких, как они есть.
"Пусть воины хорошо защитят крепость. Надежда не должна уходить."
Во дворце вырос наследник престола, Амир Каунс-Райнар - красивый и надменный. Ему править страной, родному племяннику Сариан.
"Он должен спасти свой край! Раз мы начинаем отчаиваться."
Закончив обход, воительница спустившись вниз, отыскала супруга. Он просматривал донесения, что приходили с голубиной почтой и от гонцов.
Теневые нападают в разных частях страны, но их успевают отбить.
"Почему они не летят на крепость во тьме? Люди изматывают нас днём, призрачные твари ночью, тогда нам не будет отдыха: простая, но действенная тактика. Однажды так и случится. В нашей стране мало воинов, дети растут не быстро, взрослые умирают от серой стали."
Алкарин никогда не имел обширных земель, потому король Айрик сумел возвести стену. В благополучные годы дети рождались нечасто. Крестьяне и ремесленники знали: ребёнок скорей всего выживет. Зачем много наследников, когда можно хорошо вырастить одного-двух.
Дальнир Аторм, вздохнув, взглянул на жену.
- Хорошо мы их потрепали. Пусть теперь укрепления и машины чинят.
Он улыбнулся небольшой, но победе.
- Но вот, если ты уморишь себя работой, никто не сумеет тебя поправить. Что станется с Алкарином без твоей верной руки?
Маршал почти не ел и не спал. Сариан поняла, сейчас ей опять не удастся накормить его, уложить в постель. Воительница вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
Быть женой отважного воина нелегко. Супруг вечно занят, порой слишком раздражителен. Но она любила его точно так же, как в дни юности, а может даже сильней. Жена маршала – не просто почётное звание, а скорее долг, такой же трудный, как служба Алкарину. Нужно следить, чтобы Дальнир вовремя поел и поспал, и после ночи холода и крови его всегда встречали тёплые руки. Воительница в тайне гордилась собой. Ей всё удавалось.
- Мама! – нарушил мысль звонкий голос. По двору мчалась Эрин, она постоянно бегала.
За ней трусила огромная собака Анат, похожая на волчицу. Рядом с девушкой всегда были животные. Она не представляла жизни без собак, коров и лошадей, вообще любой живности, дарила любовь всем животным, никогда не привязываясь к одному настолько, чтобы забыть о других.
- Я слышала, ночью была удачная вылазка. Мама расскажи мне о ней.
Взгляд горел любопытством. У неё были густые серебристые волосы и серо-синие глаза матери, высокий рост и стройная фигура отца. Эрин была красива. Она надела светло-серый костюм, что невзначай подчеркнул тонкую талию и высокую грудь. Девушка носила мужскую одежду. Достигнув семнадцати лет, она станет воительницей Аларъян. Ей давно не терпелось повзрослеть, чтобы бороться с теневыми.
Эрин выросла на войне, не зная ничего о мире. Она редко задумывалась о будущем, просто радуясь жизни.
"Погибнет Алкарин или нет, кто знает судьбу королевства?"
Она не любила обременять себя лишними размышлениями. Ловкая и сильная, с самого детства она училась сражаться, помогала подносить камни для метания, перевязывать раненых. Любая работа спорилась в умелых руках.
Эрин очень обрадовалась удачной вылазке, спланированной отцом. Небольшая победа поможет крепости продержаться. Дочь горела нетерпением услышать рассказ о ней.
- Ты сегодня Альгера не видела? – спросила Сариан, закончив описывать нападение.
- Нет. Наверно, в пергаментах роется, где ещё ему быть? Может он в них ловкость обнаружить хочет.
Эрин не понимала брата, что любому занятию предпочитал книжную пыль.
Он обладал слабым даром Аларъян и совершенно не умел обращаться с мечом. Сариан удивляло, что он готов читать целые дни напролёт. Такие мужчины ей редко встречались.
Матери вспоминались длинные ночи. Рядом с постелью сына стоит жаровня с углями. Ребёнок болеет, он плачет. Целители говорят, для выздоровления малышу нужны покой и тепло. Но откуда их взять на стене среди воинской жизни?
- Это кровь матери и Дарианы, - упрекала себя воительница.
- Нет, это наследство моих родителей, - отвечал Дальнир. – Они у меня нежные, романтичные и никогда бы не вынесли суровости нашей судьбы.
Однако, итог был один: Альгера отправляли в замок Ирдэйн к тётке Айлин.
В тепле и покое мирного жилья он быстро поправлялся, чтобы опять возвратиться на стену.
К десяти годам болезни прошли, оставив на память грустную мечтательность, вечное недовольство собой. От реальной жизни юноша прятался в мир легенд. Там он был смелым героем, таким, каким его хотели видеть окружающие. А сердца родителей тревожились о будущем юноши, каждый Аларъян теперь становился воином, даже самый неприспособленный. Спасение сына - позор для маршала.
Эрин не знала, любит ли брата. Их привязанность никогда не проверялась на прочность. Девушка знала одно: Альгер хрупкий и странный.
Он никому не доверял сокровенные мысли, тем более диковатой сестре.
Закончив говорить с матерью, Эрин снова помчалась на улицу. После ночного поражения враг не решился на штурм, восстанавливая повреждённые укрепления и осадные машины. Хотя война продолжалась, алкаринцы метали камни, но сами раны не получали. Недолгая передышка порадовала людей.
К полудню по крепости разошёлся слух: утром в неё попросилась слепая менестрель, коренная велерианка с помощницей.
Услышав интересную новость, Эрин зажглась любопытством. Впервые в жизни увидеть живую вражескую девушку, да ещё калеку. Возникшее чувство не покидало мысли, пока она стирала бинты в горячей воде. Занимаясь неприятной работой, девушка громко напевала весёлую песенку. Не имея ни слуха, ни голоса, она очень любила петь. Иногда казалось, Анат ей подпевает. Она постоянно бегала рядом. В легендах герои разговаривали с волками, что отвечали им верной дружбой.
Эрин хотелось уметь говорить с собаками, понимать, как они ощущают мир. Девушка верила: животные умеют думать, только по-своему.
Анат похожа на волчицу, такая же быстрая и сильная. Дочери маршала хотелось быть достойной верной собаки или красивой боевой лошади, когда она станет воительницей.
Когда с бинтами было покончено, девушка облегчённо вздохнула. Присев на корточки, она смотрела на заходящее солнце. Скоро наступит вечер. Свободные воины придут на учебную площадку. Туда же отправится и она с братом. Подумав о нём, Эрин ощутила досаду.
"Если Альгер будет сражаться как сонная курица, ей опять будет стыдно. Ну как можно быть таким неуклюжим? Вот правда, спит на ходу!"
Девушка знала, щёки покраснели, предательски выдав чувства.
"Что за дурацкая особенность кожи?"
Эрин - единственная надежда родителей на достойное продолжение. Почему же мать смотрит на брата так ласково? Отец редко бранит за малодушие. Она делает всё, что положено выполнять хорошей воительнице, но родители любят слабого сына слишком сильно. Когда она станет убивать теневых, они, наконец, начнут гордиться смелостью дочери.
Холодный собачий нос ткнулся в колени. Почесав Анат за ухом, девушка поднялась с земли.
"Ты права, нужно идти. Пора разрешить чужим мечам посчитать мои рёбра."
На учебной площадке против Эрин встала Тойя Дакрин, что привело ученицу в большое волнение.
Беспощадная воительница напирала на врагов, как таран, круша их в бою и во время занятий.
Умения Эрин хватало только на то, чтобы уклоняться от метких ударов, не получая лишних синяков. Но для юной воительницы это было неплохо.
Наконец, Тойя решила, сегодня она хорошо погоняла Эрин.
Ученица радостно опустила клинок.
После занятий положено идти в замок. Но Эрин не хотелось ложиться в постель за каменными стенами. Она бродила среди костров и палаток.
У каждого большого огня пели менестрели, одни лучше, другие хуже. Вдруг внимание воительницы привлёк сильный голос со странным акцентом. Он исполнял озорную песню. Её пела Дийсан, решив, героические сказания Велериана вряд ли привлекут воинов вражеской крепости, а горячий ужин ещё никому не вредил.
Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/01/06/1648