Для интересующихся. Кормчая книга
«Кормчая книга» на Руси.
Содержание:
Введение.
Закон и Право в дохристианской и в первые века христианской Руси.
Основная часть.
а. Русские источники права на Руси существовавшие до Кормчей Книги и вошедшие в нее. «Русская правда».
б. Принятие и развитие Кормчей книги в период автономии и автокефалии Русской Церкви,
в. Принятие, сверка и развитие Кормчей книги в период автономии и автокефалии Русской Церкви.
г. История печатного издание Кормчей Книги и ее место в церковном расколе XVII века.
Заключение.
Значение Кормчей книги в церковной и общественной жизни Руси.
Введение.
Закон и Право в дохристианской и в первые века христианской Руси.
«Преблагыи Бог наш, иже все промышление творит нашемоу спасению, и по неведомым соудьбам Его и по всему оустроению и ухыщрению Пресвятаго Его и Пречистаго Духа, все в оустроеноую вещь въводя, достоиныя и дарованьныя Его силы, святительскыя чести к всем опаснее приимъшим чистительство, с всяцем хранением опаснее блюсти святых правил пресвятых Апостол и по тех бывъших преподобных наших отец, жизньное слово имущих, своими пречистыми законоположении, акы некыми стенами чюдными оградившее Божию Церковь и камень твьрдости в основоу вложьше, иже клятъся Христос нераздроушене ей бытии от самого ада, яко надежю имам еже к нам реченое от Спасителя нашего: дьрзайте, аз победих мир… Аз Кюрил, смиреныи митрополит всея Роуси.» (Владимирский собор 1274 года, Митрополит Кирилл).
До X-го века на Руси слово «Закон» имело иное значение, чем в сегодняшнее время, оно обозначало «обычай», то есть: «племя живет по своему закону» – надо понимать, в нашем представлении: «По своему обычаю». После появления христианства на Руси, положившего начало зарождению более четкой и определяющей основы государственности, слово «закон» приобрело иной смысл и стало обозначать – «Закон Божий», то есть, тот Закон, который «санкционирован» Самим Богом (причем, в раннем понимании – Закон Божий имел преимущественно Ветхозаветный смысл десяти заповедей Моисея.)
Права же и обязанности, привилегии (Например: Кто и когда может совершать кровную месть) и прочие указания для отдельных земель и персоналий излагались в так называемых «правовых нормах». Одни из первых, дошедших до нас правил перелагались в письменном документе X века еще с устных указаний, например, княгини Ольги «О сборе податей».
С принятием христианства на Русь приходит свод Церковных правил и светских законов, так называемый Номоканон (греч. ;;;;;;;;; от греч. ;;;;; - закон, устав + греч. ;;;;; - канон, правило), доставленный из Византии при святом Владимире и Ярославе пастырями — греками. Номоканон Фотия в подлиннике, как имевший уже самое обширное употребление по всему Востоку, вместе с прочими книгами стал для Руси основным руководством в Церковной и общественной жизни. Тогда же мог перейти и Номоканон Иоанна Схоластика, который был переведён на славянский язык ещё святым Мефодием и дополнен из других греческих сборников, существовавших до Фотия.
Первым в России на славянском языке был составлен сборник под названием "Синтагма" Иоанна Схоластика, включающий правила вселенских и местных соборов, извлечения из "Закона суднаго" Льва Исаврянина и из Прохирона - сборник государственных узаконений. Кроме сборника Схоластика (так называемый "болгарский сборник"), известностью на Руси пользовался сборник под названием "Синтагма XIV титулов", имевший две редакции - дофотиевскую и фотиевскую, и появившийся на Руси еще до Ярослава I (в дофотиевской редакции).
С конца XIII века Номоканоны в русской переработке получили название "Кормчие книги» ((церк.-слав. ко;рмчїй, ст.;слав. кръмьчии — рулевой, Пида;лион - греч. ;;;;;;;;, ;;;;;;;; — кормовое весло, кормило, рукоять кормила или руль), или Номокано;н (греч. ;;;;;;;;; от греч. ;;;;; - закон, устав + греч. ;;;;; - канон, правило кормовое весло, кормило, рукоять кормила или руль), они дополнялись на Руси нормами светского права.
В 1225 появляется сербский перевод "Кормчей книги", сделанный архиепископом св. Саввою, который получил на Руси большое распространение во множестве переписывался особенно в XIV-XVI вв. и известен под названием "рязанской редакции". Но древнейшей редакцией называют софийскую – список, найденный в Новгороде в Софийском соборе, составленный в XIII в. Это ещё одна разновидность Кормчей, где некоторые элементы болгарских и сербских Кормчих книг были сведены воедино. Эта так называемая софийская, или синодальная, редакция дополнена была и русскими статьями: Русской правды, уставами князей
Нет оснований отрицать, что первая, наибольшая часть Кормчей обнимающая собой законы собственно церковные, вошла в Россию с самого основания Русской Церкви.
Основная часть.
а. Русские источники права на Руси существовавшие до Кормчей Книги и вошедшие в нее. «Русская правда».
Невозможно в полной мере понять, как и чем дополнялась на Руси книга правил и законов – Номоканон, пришедшая из Византии и ставшая основным церковным регулирующим законодательным сводом, если не проследить ее развитие на почве русского новорожденного христианства.
До появления известной Кормчей Книги правил и законов на Руси, по некоторым данным, еще с дохристианской эпохи, существовала так называемая «Русская Правда».
Ру;сская Пра;вда (правда роусьская, или правда руская, здесь «правда» в значении лат. iustitia, греч. ;;;;;;;;) — сборник правовых норм Киевской Руси, датированный различными годами, начиная с 1016 года.
История текста Русской Правды может быть установлена только в результате изучения тех Сборников и Кормчих, в составе которых она находилась.
Русская Правда является основным письменным источником русского права, связанным с Ярославом Мудрым, и сохраняла своё значение до XV—XVI веков.
«Русская Правда» - один из важнейших источников сведений о жизни Древней Руси на самом раннем периоде ее развития. Представленные законодательные нормы позволяют составить достаточно полное представление о традициях и укладе жизни всех слоев населения русской земли. Кроме того, «Русская Правда» стала одним из самых первых нормативно-правовых документов, который использовался в качестве основного общегосударственного судебника.
Создание «Русской Правды» заложило основы будущей нормативно-правовой системы, и при создании новых судебников в дальнейшем (в частности, создание Судебника 1497 г.) она всегда оставалась основным источником, который брался составителями законов за основу не только как документ, содержащий все акты и законы, но также как образец единого правового документа. «Русская Правда» впервые официально закрепила сословные отношения на Руси.
Как видно из ранних источников, под названием «Русская Правда» понимаются три различных памятника, которые могут быть названы «Краткой»,«Пространной» и«Сокращенной» Правдой. Происхождение этих памятников было различно, различна была их судьба, и по-разному
они повлияли на другие юридические памятники древней Руси. Большинство историков согласно с тем, что Краткая Правда по времени своего происхождения предшествует Пространной, не говоря
уже о Сокращенной, которую большинство исследователей относит к позднему времени.
Первооткрывателем Русской Правды для исторической науки является В. Н. Татищев, обнаруживший Краткую её редакцию.
Нам известны шесть списков Новгородской I летописи, в которых содержится текст Краткой Правды. Несмотря на простоту и несложность истории текста Краткой Правды в памятниках сложного состава, в литературе, тем не менее, давно уже ведется спор, как и когда Русская Правда была помещена в текст Новгородской I летописи. Как известно, Русская Правда помещена в летописи после рассказа о помощи, оказанной Новгородом князю Ярославу в борьбе его с князем Святополком. Рассказав о раздаче новгородцам денег, летописец, далее, продолжает:
«Дав им Правду и Устав списав, тако рекши им: по сей грамоте ходите; якоже списах вам, такоже держите. А се есть Правда Русскаа».
После этого непосредственно следует текст Краткой Правды. Рассказ летописи помещен под 1016 г. Татищев, подготовляя текст Русской Правды к изданию, не сомневался в достоверности данного летописного известия и Русскую Правду называл «Правом или законом, данным новгородцам от великого князя Ярослава Владимировича в 1017 г.»
Русская Правда содержит нормы уголовного, наследственного, торгового и процессуального законодательства; является главным источником правовых, социальных и экономических отношений Древнерусского государства.
Ранние экземпляры Русской Правды не сохранились. Имеются только сравнительно поздние списки в составе различных сборников и летописей. Чаще всего списки Русской Правды соседствуют с церковными правовыми текстами.
Именно «Пространная Правда» известна в нескольких десятках списков XIII—XV и более поздних веков в составе Кормчих книг, Мерила Праведного, других рукописных сборников и летописей. В заголовке содержит имя Ярослава Владимировича (Ярослава Мудрого). Древнейший известный список Русской Правды (Пространная редакция) входит в состав Синодальной Кормчей конца XIII го века.
Сокращенная Правда уже существует в двух списках Кормчих XVII века. В заголовке также содержит имя Ярослава Владимировича.
Русская Правда аналогична более ранним европейским правовым сборникам, в том числе так называемым германским правдам, например, «Салической правде» — сборнику законодательных актов Франкского государства, древнейший текст которого относится к началу VI века. Также известны Рипуарская и Бургундская правды, составленные в V—VI веках, и другие. К варварским правдам относятся и англосаксонские судебники, а также ирландский, алеманский, баварский и некоторые другие юридические сборники. Наименование этих сборников законов «правдами» — условно и принято в русскоязычной литературе (по аналогии с Русской Правдой). В оригинале, например, Салическая правда известна как Lex Salica (лат.) – «Салический закон».
Вопрос о времени происхождения древнейшей части Русской Правды спорен. Большинство современных исследователей связывают так называемую Древнейшую Правду (первая часть Краткой редакции) с именем Ярослава Мудрого. Период создания Древнейшей Правды — 30-е годы XI века — 1054 годы. Нормы Русской Правды были постепенно кодифицированы киевскими князьями на основе устного восточнославянского обычного права, с включением элементов византийского права и бытовавших в среде Руси элементов скандинавского права, и включением церковное влияния. Как полагает профессор И. В. Петров, Русская правда «явилась конечным кодифицированным результатом эволюции Древнерусского права», прошедшего несколько этапов в своем развитии. Таким образом Русская правда также частично вошла в Кормчую Книгу прав и законов новой русской христианской государственности, и обусловила тем ее более конкретное наполнение для использования в сугубо русских «землях».
По мере того как Русская Правда включалась в состав крупных сборников и Кормчих, она подвергалась изменениям. Одно из крупнейших изменений заключалось в том, что переписчики стали рассматривать Устав Ярослава (Суд Ярославль Володимеровича) и Устав Владимира Всеволодовича как один памятник, Вследствие этого они перестали графически (киноварью или вязью или указанием на различные главы) отображать самостоятельное и разновременное происхождение этих двух памятников. Другим крупным фактом являлось то, что к тексту Русской Правды присоединялись Устав князя Ярослава о мостех (III редакция) и Судебник царя Константина (IV редакция).
В XV—XVI вв. так называемый Троицкий список Русской Правды подвергся серьезной переработке. Один из переписчиков объединил некоторые статьи его с памятником, который переписывался отдельно от Русской Правды и назывался «О муже кроваве». А затем этот переработанный текст, дошедший до нас в списке, в Академическом издании называвшемся III Царским, одним из переписчиков Кормчей был переработан и сокращен. Возникла новая редакция Русской Правды (Сокращенная из Пространной, или V редакция).
Из истории текста Русской Правды в Сборниках и Кормчих нетрудно установить, что древнейшими и наиболее близкими к первоначальному подлиннику являются списки I (краткой) редакции в Новгородской I летописи по Комиссионному и Академическому спискам.
Из списков II редакции наиболее близким к первоначальному подлиннику является список Троицкий, т. е. список Мерила Праведного (Сборника 30 глав), откуда был заимствован текст вовсе Кормчие, в том числе и в Синодальную Кормчую.
Из списков III редакции наиболее близким к первоначальному списку III редакции является список, находящийся в Софийской I летописи, откуда он был заимствован в другие сборники.
Из списков IV редакции наиболее близким к первоначальному подлиннику, является список в Сборнике, составляющем приложение к Новгородской летописи.
Наконец, из обзора истории Русской Правды в Сборниках и Кормчих нетрудно установить ( по изложению профессора М. Н. Тихомирова), что Синодальный и Пушкинский изводы II, III, IV и V редакций возникли не в результате переработки их как источников действующего права, а в результате деятельности позднейших переписчиков.
Эти выводы об основных моментах истории текста Русской Правды подтверждаются анализом списков отдельных редакций, Наиболее подробный анализ и был произведен профессором М. Н. Тихомировым.
Здесь интересно упомянуть, что профессор А. С. Павлов, один из лучших знатоков канонического права в современной Европе, путем усиленных розысков и логических выводов распутал самый трудный узел вопроса о первоначальном славяно-русском Номоканоне, которым руководствовалась церковь, «устрояясь на Руси». Оказалось, что у нас издавна был известен Номоканон константинопольского патриарха VI века Иоанна Схоластика в болгарской редакции и в переводе, приписываемом славянскому первоучителю св. Мефодию, но что в первые века христианской жизни Руси в нашей церковной практике гораздо употребительнее был Номоканон другого состава — тот Номоканон, который в IX веке был дополнен патриархом Фотием и получил название Фотиева. Еще в XVI веке нашим книжникам были известны древние списки этого Номоканона, писанные – один при вел. кн. Изяславе Ярославиче во второй половине XI века, а другой еще раньше, при самом Ярославе и новгородском епископе Иоакиме, по всей вероятности в Новгороде, когда там сидел Ярослав наместником своего отца, то есть, не более 30 лет после крещения св. Владимира. Профессор Павлов допускает догадку, что содержавшийся в этом списке Номоканон переведен был по воле того же Ярослава, ревнителя церковных уставов, который дал монастырям и святителям "оправдания судом с греческого Номоканона". Может быть, потому и Номоканон этого состава в Древней Руси усвоил название Ярославова. Павлову удалось найти в московской синодальной библиотеке список Кормчей XII—XIII веков того же состава, еще без Фотиевых дополнений, и в том самом переводе, какой наши книжники XVI века встречали в русских списках Номоканона XI века. Так открывается возможность подойти к основному церковно-юридическому источнику, из которого преимущественно черпали пригодный материал первые устроители русского порядка церковного и тех частей гражданского, устроение которых было возложено на церковную иерархию.
В составе вышеописанной Кормчей важно то, что среди дополнительных статей к своду церковных правил помещались целиком или в отрывках два византийских кодекса: Эклога, то есть выборка законов, сделанная в VIII веке при императоре-иконоборце Льве Исаврянине, и Прохирон Василия Македонянина, православного императора IX века, а по болгарской редакции Номоканона патриарха Иоанна Схоластика Русь познакомилась с болгарской компиляцией, составленной по различным источникам византийского права, преимущественно по той же Эклоге, и носящей название «Закона Судного людем», или Судебника царя Константина. Эти три пришлые памятника и принимали наиболее заметное участие в переработке «туземного» русского права и гражданского порядка, к которой приступила церковная иерархия по поручению государства.
в. Принятие, сверка и развитие Кормчей книги в период автономии и автокефалии Русской Церкви.
Свод законов в период автономии древнерусской церкви.
До середины XV века Русская Православная Церковь была одной из митрополий Константинопольского Патриархата. Она руководствовалась теми же «Номоканонами,» что и Константинопольская Церковь. Для нее обязательными были все постановления Соборов, Патриархов и Синодов кириархальной Церкви.
Как автономная митрополия Константинопольского Патриарха Русская Церковь осуществляла и свою суверенную законодательную деятельность в пределах этой автономии.
То же можно во многом сказать о следовании закону и праву в Церковной и общественной жизни Руси в период ее автономии.
Так, важнейший памятник права - «Устав св. Владимира» сохранился в нескольких редакциях. По своему содержанию «Устав» заключает в себе пожалование десятины в пользу Церкви, в нем определены также круг лиц и перечень дел, подсудных святительскому суду.
До нас дошел также «Устав» князя Ярослава Мудрого. Суждения ученых о его происхождении высказывались по аналогии с суждениями о происхождении «Устава св. Владимира.»
Уставы святого Владимира и князя Ярослава включались в русские рукописные «Кормчии.»
Из соборных актов (Местными органами церковного правотворчества в первую очередь были Соборы) периода зависимости Русской Церкви от Константинопольской Патриархии до нас дошли лишь постановления Владимирского Собора 1274 г., на котором была принята «Кормчая Книга» св. Саввы.
Постановления Собора сохранились под названием «Правил Кирилла митрополита Русского,» ибо они изданы в виде окружного послания митрополита. По распоряжению митрополита Кирилла постановления Владимирского Собора были внесены в «Кормчую Книгу.» Кроме соборных постановлений, к памятникам церковного законодательства древней Руси принадлежат также канонические послания и ответы митрополитов и епархиальных архиереев. Древнейшие из них вошли в рукописные экземпляры.
Самыми авторитетными источниками древнерусского церковного права в этот период являлись грамоты Вселенских Патриархов по делам Русской Церкви, составленные в виде посланий русским митрополитам, епископам, князьям.
Некоторые из этих грамот дошли до нас. Среди них:
1) грамота Патриарха Луки Хрисоверга к Суздальскому князю Андрею Боголюбскому с отказом в его просьбе об учреждении во Владимире-на-Клязьме отдельной митрополии, независимой от Киевской кафедры (1160 г.);
2) грамота Патриарха Германа Киевскому митрополиту Кириллу, запрещающая хиротонию холопов, а также настаивающая на невмешательстве князей и бояр в дела церковного суда и на неприкосновенности церковного имущества (XIII в.);
3) соборные ответы Патриарха Иоанна Векка на вопросы Сарайского епископа Досифея (1276 г.);
4) грамота Патриарха Нифонта Тверскому князю Михаилу Ярославичу по поводу его жалобы на святителя Петра (начало XIV в.);
5) грамота Патриарха Нила, посланная в Псков по поводу ереси стригольников; в этой грамоте оправдывается взимание пошлины со ставленников (1382 г.);
6) грамота Патриарха Антония великому князю Московскому Василию Дмитриевичу с укоризной за неуважение к византийскому императору (конец XIV в.). В грамоте предписывается возносить имя императора за богослужением во всех храмах Русской Церкви. Грамота Патриарха Германа и соборные ответы Патриарха Векка вошла в состав русских «Кормчих.»
Период автокефалии.
С середины XV в. две Церкви Руси, Московская и Киевская, существовали раздельно: северная митрополия была автокефальной, а западная подчинялась Константинопольскому патриархату.
Получив автокефалию, а вернее, присвоив ее самочинно, русские московские митрополиты попали в несравненно большую, чем прежде, зависимость от Московских государей, ставших после освобождения Руси от монголо-татарского ига самодержавными правителями. Падение Константинополя явилось причиной того, что в них стали видеть правопреемников византийских василевсов, государей Третьего Рима.
Но канонические нормы сохраняли свою силу главным образом в области внутрицерковного права, в отношениях же Церкви с государством тяжесть давления светской власти в этот период стала намного сильнее прежней. Государи усваивают себе право избирать митрополитов. Уже великий князь Василий Темный в послании Польскому королю писал: «Кто будет нам люб, тот и будет митрополитом всея Руси.»
Сличение разнообразных списков Кормчей уже в XV в. вызывало недоумения относительно наиболее верного ее состава. Первая попытка пересмотра приписывается митрополиту Киприану в конце XV в.; в начале XVI века пересмотром русской Кормчей книги занимались Максим Грек, инок князь Вассиан Патрикеев, преп. Иосиф Волоколамский, инок Волоколамского монастыря Нифонт, затем митрополит Даниил. Тем же попыткам следует приписать происхождение так называемой сводной Кормчей, составленной иосифлянами.
в. Виды, переводы и печатные издание Кормчей книги.
В константинопольской церкви в VI — IX вв. образовались и употреблялись различные виды сборников церковного права. С распространением христианской веры между славянскими народами эти сборники переходили к ним в разных переводах и здесь дополнялись и изменялись.
Во 2-й половине XI века Номоканон был переведён для болгарской церкви и затем распространён на Руси. Первый перевод на славянский язык греческого сборника был дан свт. Мефодием.
Языки, на которых излагалась Книга – старославянский, древнерусский. Кормчая книга – именно такое название получает принятый от константинопольской церкви в православных русской и других славянских церквях данный сборник правил церкви и государственных к ней относящихся законов, подвергавшийся, после принятия, разным дополнениям и изменениям. Слово «Номоканон», название сборника законов и правил у византийских греков, в славянских списках переводилось буквально: «законоправильник», «законоправило»; с течением же времени этот перевод заменили названием:
«Кормчая книга; глаголемая греческим языком номоканон, словенским же сказаемая законоправило».
В 1274 году, как упоминалось выше, на церковном соборе во Владимире (ряд исследователей считают, что это событие произошло в Киеве на год раньше) митрополит Кирилл предложил в качестве руководства для управления церковью Кормчую книгу, переведённую около 1225 года в Сербии с греческого языка на церковнославянский.
В XIII веке появилась ещё одна разновидность Кормчей, где некоторые элементы болгарских и сербских Кормчих книг были сведены воедино. Эта, как упоминалось выше, так называемая Софийская, или Синодальная, редакция (получившая название по месту обнаружения в Софийском соборе Новгорода и хранившаяся затем в Синодальной библиотеке в Москве) дополнена была и русскими статьями: Русской правды, уставами князей Владимира и Ярослава, правилами Владимирского собора 1274 года и др. Синодальная Кормчая книга получила широкое распространение и дошла до нас в большом количестве списков.
Однако в конце XV — начале XVI вв. Кормчие книги из-за значительного числа разночтений подверглись пересмотру.
Славянский перевод церковных правил впервые совершен в IX в. для болгарской церкви и приписывается христианскому первоучителю славян, св. Мефодию. Первым сборником церковного законодательства на славянском языке явилась «Синагога» Иоанна Схоластика, с присоединением к правилам вселенской церкви местных правил константинопольской церкви (Иоанна Постника, устава студийского) и некоторых государственных узаконений, каковы: «Закон судный» или Эклога Льва Исаврянина (в болгарской редакции), извлечения, из Эклоги и Прохирона. Этот сборник наз. в русской литературе болгарской редакцией Кормчей, списки ее были в употреблении в России с первых времен основания в ней церкви; до настоящего времени их сохранилось два (в Румянцевском музее, № 230 по описанию Востокова, и в московской академии, № 54).
Независимо от болгарской Кормчей, в России весьма рано, возможно, при Ярославе I, совершен был свой славяно-русский перевод с греческого языка такого сборника церковного законодательства, который в греческой церкви находился в большем употреблении в VIII — XI вв., чем сборник Схоластика.
Этим сборником была так называемая Синтагма XIV титулов («Синтагма 14 Титулов», византийский юридический сборник церковных канонов. Составлен во 2-й пол. 7 в., утверждён на Шестом или Пято-Шестом Вселенском соборе (691–692). В отличие от Номоканона, содержал разделы (титулы) только с соборными и святоотеческими канонами, в т. ч. свт. Василия Великого, Карфагенского собора и др. Одна из трёх редакций «С. 14 т.», т. н. систематическая, переведённая в 10 в. на слав. яз., вошла в др.-рус. Ефремовскую Кормчую. Б.Р.Э., Синтагма, https://bigenc.ru/religiou), которой в греческой церкви было несколько редакций. Между ними различаются две главные: до-фотиевская и фотиевская; последняя наз. также и фотиевым Номоканоном.
Первой славяно-русской Кормчей была Синтагма XIV титулов в дофотиевской редакции, но дополненной различными прибавлениями как в церковных правилах, так и в государственных узаконениях. Следующие списки этой Кормчей сохранились до нашего времени (в московской синод. библ. № 132 по старому каталогу, № 227 по новому — XI в.; в моск. Троице-Сергиевой лавре № 207, XV в. (полный); в соловецкой библиотеке по печатному каталогу № 413, XV или XVI века, по описанию рукописей Царского № 212, XVI в.)
В состав списков этого разряда Кормчей входят: предисловие первого составителя синтагмы, «титлы» или систематический указатель (по предметам) правил, хронологическое собрание правил вселенской церкви, изложенных в полной редакции, в том виде и порядке, в каком они изданы соборами и св. отцами (но без толкований), — извлечения из новелл Юстиниана в виде 87 глав, новеллы его же 137, 3, 77, 132 и 133, — отрывки из Прохирона и Эклоги (о браке) и пр.
В XIII в. в Русской Церкви произошли события, послужившие поводом к оживлению в ней канонической письменности и к происхождению новых двух разрядов Кормчей книги. После татарского погрома назначен был из Константинополя митрополитом всея России Кирилл II. Между прочими мерами к восстановлению порядка церковного, он обратился к болгарскому князю Иоанну Святиславу с просьбой о присылке в Россию Кормчую книги с толкованиями на правила церкви, разумение которых стало неясным. В исполнение этой просьбы прислан был в Россию сербский перевод Кормчей, сделанный с греческого языка около 1225 г. сербским архиепископом св. Саввой. Именно список этого перевода был предложен, как уже говорилось, митрополитом Кириллом II на Владимирском соборе 1274 г. русским епископам в руководство для церковного управления.
Сербская Кормчая имеет следующие отличительные особенности: в ней помещается «сочетание правил» (или «титлы») в XIV титулах в фотиевской редакции; правила вселенской церкви излагаются в сокращенной редакции, неизвестно кем составленной, сохраненной и принятой греческим канонистом Алексеем Аристином в его толковании на правила; правила сопровождаются толкованиями греческих канонистов — большей частью Аристина, иногда Зонары; в ней находится сборник государственных узаконений в 87-ми главах, как и в первой славяно-русской Кормчей, весь Прохирон Василия Македонянина, новеллы имп. Алексея Комнена о браке, многие правила местной греческой церкви и статьи канонического, литургического, исторического и полемического содержания.
Сербская Кормчая переписывалась в течение XIV — XVI вв. в разных местностях России в большом количестве списков, разряд которых носит в ученой русской литературе обычно название Кормчей рязанской редакции, по древнейшему, сохраняющемуся доныне в имп. публичной библ., списку, составленному для рязанского кафедрального собора в XIII в. В сербской Кормчей – рязанской редакции, правила вселенской Церкви изложены, как упомянуто выше, в короткой редакции, а в первом славяно-русском переводе они помещены в полной редакции; поэтому русские составители списков книг по приобретении списка сербской Кормчей с толкованиями, нашли возможным составлять такие списки, в которых они заимствовали из первого русского перевода правила по большей части в полной редакции, а некоторые в усеченной, и присоединяли к ним толкования, находящиеся в сербской.
Таким образом, произошел, наряду с разрядом сербской или рязанской Кормчей, особый разряд списков данной книги, который в ученой литературе называется софийской редакцией Кормчей, так как древнейший список этого разряда, составленный в XIII в. в Новгороде, найден в новгородском Софийском соборе.
Отличительные особенности списков софийской редакции, более развернуто: синтагма XIV титулов помещается в них с двумя предисловиями и в фотиевской редакции; правила церкви изложены обычно в полной редакции, некоторые — в усеченной, и сопровождаются толкованиями; в них находятся статьи, перенесенные из сербской Кормчей, и имеются русские статьи, каковы: русская правда, уставы св. Владимира и Ярослава, правила владимирского собора 1274 г. и др. Списки этой редакции в XIV — XVI в. распространены были в большом количестве, имели практическое значение и сохранились до нашего времени в значительном числе. Рукописные списки софийской и рязанской редакций Кормчей составлялись или по распоряжениям отдельных иерархов, или частными лицами. Отсюда разнообразие в списках той и другой редакции: в некоторые списки вносились статьи, которые в других не помещались; одни и те же статьи помещались в разных списках не на одном и том же месте; в иных списках число статей значительно увеличивалось; вкрадывались или вносились в некоторые списки неисправности, статьи неизвестного происхождения, сомнительного или апокрифического содержания.
г. История печатного издание Кормчей Книги и ее место в церковном расколе XVII века.
Для того чтобы понять, как отразились в Кормчей вышеизложенные как ее издание повлияло на дальнейшее развитие русской церковной жизни и культуры и, наконец, каким было ее место в церковном расколе, необходимо рассмотреть, в частности, вопрос об истории ее издания.
В научной литературе прочно укрепилось мнение о 2 изданиях Кормчей книги:
Патриарха Иосифа 1650 г. и Патриарха Никона 1653 г.
Неизвестный исследователь, упомянутый также исследователем А.С. Павловым, и автор глубокой, в научном понимании, статьи «Об основаниях русского церковного права» писал, что при первом печатном издании Кормчей «тут было нелепое смешение понятий, превращение смысла, пропуски, лишние вставки, многие главы совершенно неизвестного происхождения и кроме всего этого несколько мнений, прямо раскольнических. В таком виде издатели успели выпустить несколько сот экземпляров».
Важно отметить и то, что текст, помещенный в качестве первого предисловия к Кормчей (этот текст сохранялся в изданиях «Кормчей Патриарха Иосифа»), имел окончание, не вошедшее в печатное издание. Это окончание полностью опубликовал А. С. Павлов в 1885 г. В тексте говорится о том, что Василий, священник Преображенской церкви в городе Люблине, потратил много сил на отыскание исправного экземпляра Кормчей. Он получил книгу из Уневской обители, «но ни та самая книга, испрошенная от Унева… обретеся не потребующе исправления, не точию в словеси писца, но и в силе не согласующаяся». Поэтому он обратился к парижскому латинскому изданию канонов 1561 г. для исправления текста 57 - го. Таким образом, уже в 1604 г. была сделана попытка исправить текст Кормчей по западным изданиям.
Каким образом Кормчая книга обрела столь существенный разночтения, можно проследить, следуя за историей ее наполнения, изменения и дальнейшего издания:
Пересмотренная в первой половине XVI в. митрополитом Даниилом, сербская Кормчая, по-видимому, приготавливалась к изданию для общего употребления во всей русской церкви. В XVII в., при патриархе Иосифе, она подверглась новому пересмотру, в некоторых частностях изменена, дополнена или сокращена против древнейших списков и была напечатана в 1650 г.
Таким образом Иосифовская Кормчая в большей своей части представляет сербскую. Она содержит:
«Предисловие к читателю, сказания о соборах, два предисловия к синтагме XIV титулов или «граней»; «титлы или правилом сочетание»; 71 гл., в которых изложены правила свв. апостолов (гл. 1—4); соборов (гл. 5—20); отцов (гл. 21—35); иерархов (36—41); извлечения из новелл Юстиниана (гл. 42 и 44); Алексея Комнена (гл. 43) и закона Моисея (гл. 45), закон судный (гл. 46), сочинение Никиты Стифата против латинян (гл. 47—48), Прохирон и Эклога (49—50), статья «О тайне супружества» (гл. 51), постановления некоторых греческих соборов (гл. 52—54) и канонические ответы митроп. ираклийского, патр. св. Никифора, Иоанна кипрского (55—59), Тимофея александрийского (61) и Анастасия синайского (69); «Хиротония» (60 ст.); правила монахам (гл. 62—64), статьи Кирилла Туровского (65—68), пресвитера Тимофея и Никона Черногорца.
Однако как только была отпечатана Иосифовская Кормчая и разошлась в нескольких экземплярах, как патриарх, от имени которого она была напечатана, умер, и на его место вступил патриарх Никон.
Патриарх Никон остановил выпуск из типографии значительной части экземпляров Иосифовской Кормчей книги, произвел в них перемены и выпустил их в 1653 г. в обращение теперь от своего имени, с некоторыми дополнениями. Дополнения эти следующие: в начале помещены сказание об основании и устройстве русской православной церкви, грамоты об учреждении патриаршества в России и сказание о поставлении в патриархи Филарета; в конце — подложная грамота Константина Великого папе Сильвестру и сказание о римском отступлении от православной веры и церкви. Сверх того, выпущены в этих экземплярах листы 393—402 из 47-й главы (из статьи Никиты Стифата) и прибавлено об участии патриарха Никона в издании Кормчей.
Это издание называется Никоновской Кормчей.
Издание Иосифовской Кормчей книги было повторено в XVIII в. в Варшаве старообрядцами, но никем не авторизовано. В 1885 г. Иосифовская Кормчая была напечатана в московской единоверческой типографии, с благословения св. синода, но с пропуском некоторых листов (393—462 л. из статьи Никиты Стифата.)
Никоновское издание Кормчей употреблялось в церкви до времен Екатерины II, как издание исключительно церковное.
В 1787 г. последовало Екатерининское издание Кормчей, под непосредственным руководством св. синода. В «Екатерининской Кормчей книге» статья Никиты Стифата (гл. 47) снова опущена; к статье «О тайне супружества» присоединено русское толкование старинных славянских названий родственных имен; число глав в книге – 70; вся книга делится на две части; предметный указатель к первой части помещен между 41 и 42 гл.
При Александре I Кормчая издавалась два раза: в 1804 и 1816 гг.; с тех пор она больше не издавалась.
Первая ее часть заменена «Книгой правил», в первый раз изданной Святейшим Синодом в 1839 г.; вторая часть имеет в настоящее время значение источника права русской церкви лишь по тем вопросам, которые не разрешены в памятниках самостоятельного русского законодательства.
В 1787 г. Святейший Синод переиздал Никоновскую редакцию «Кормчей» с некоторыми изменениями, включая перестановку глав. Эта книга была переиздана также в 1804, 1810, 1816, 1827 и 1834 годах; после 1834 г. прекратился выпуск очередных переизданий в связи с выходом «Книги правил».
Новым введением в печатную «Кормчую» в Никоновской редакции послужило несколько исторических сказаний; об установлении автокефалии Русской, Болгарской и Сербской Церквей, о крещении Руси и поставлении в ней Патриархов, о поставлении на царство Михаила Федоровича Романова и на патриаршество его отца Филарета, сказание о семи Вселенских Соборах, сказание о 16 Соборах (Вселенских и Поместных).
Затем следует «Номоканон» Патриарха Фотия с двумя предисловиями; в него включены только титулы (грани) с указанием канонов, Гражданские законы, помещенные в греческом «Номоканоне» под этими титулами, перенесены в 44 главу «Кормчей».
Таким образом, переработанная Никоновская Кормчая, имела вид:
Первая часть «Кормчей» состоит из 41 главы. Главы 1–37 содержат канонический «Синопсис» с толкованиями Аристина, а в некоторых местах – толкованиями Зонары и еще одного неизвестного толкователя. Главы 38–41 составляют дополнения к «Синопсису».
Вторая часть печатного издания «Кормчей» начинается со 42 главы , которая содержит, в основном, законы византийских императоров:
Сборник из 87 титулов Иоанна Схоластика (гл. 42); три новеллы императора Алексия Комнина о церковном обручении и венчании браков (гл. 43); гражданские законы из «Номоканона» Патриарха Фотия (гл. 44); извлечения из законов Моисея о наказаниях за преступления (гл. 45); «Закон судный людем» – болгарская компиляция, в основу которой легла «Эклога» (гл. 46); полемическое сочинение против латинян Никиты Стифата (XI в) и другое полемическое сочинение неизвестного автора, направленное против латинян (гл. 47–48); «Градский закон» – полный перевод «Прохирона» (Прохирон - от др.-греч. ;;;;;;;;; — находящийся под рукой, — сборник норм византийского гражданского, уголовного, судебного и церковного права. Создан в 879 году по приказу императора Василия I. Прохирон являлся руководством для судей, а не официальным сводом законов.
Прохирон повторял большинство постановлений и приложений Эклоги. На Руси известен как «Градский закон», (Википдия Прохирон. https://ru.wikipedia.org/wiki/%) (гл. 49); «Эклога» Льва и Константина с сокращениями (гл. 50); статья «О браках» (гл. 51); византийские статьи на тему о незаконных браках (гл. 52); «Томос единения» – 920 г. (гл. 53); канонические ответы Патриарха Николая Грамматика (гл. 54); канонические ответы Никиты, митрополита Ираклийского, относящиеся к концу XI века (гл. 55); правило св. Мефодия, Константинопольского Патриарха (IX в.), о принятии в Церковь отпадших от Православия (гл. 56); «правило иереом, иже не облачаются во вся священныя ризы». (гл. 57); извлечения из правил Патриарха Константинопольского св. Никифора Исповедника (гл. 58); отрывки из канонических ответов, надписанных именем Иоанна, епископа Китрского, а на деле принадлежащих архиепископу Димитрию Хоматину (гл. 59); «Архиерейское поучение новопоставленному священнику», единственная статья русского происхождения (гл. 60); канонические ответы Патриарха Александрийского Тимофея, дополнительные к его ответам, помещенным в 32 главу «Кормчей» (гл. 61); правила Василия Великого о монастырях и монахах (гл. 62–65); статья «О священных одеждах и особах» (гл. 66–69); трактат Тимофея, Константинопольского пресвитера VI века, о приеме в Церковь еретиков (гл. 70); выписки из «Пандект» греческого монаха Никона Черногорца, жившего в XII веке, о важности церковных правил (гл. 71).
В конце «Кормчей книги», вне глав, по указанию Патриарха Никона помещены три статьи: «Известие» о названии и издании этого сборника, подложная дарственная грамота Константина Великого папе Сильвестру и «Сказание» об отделении Римской Церкви от Восточной.
Итак, выраженный путь издания Кормчей книги:
В 1650 году была издана в типографии так называемая Иосифовская Кормчая книга, основанная на Законоправиле Святого Саввы;
В 1653 году — Никоновская (по имени патриархов Иосифа и Никона);
В 1787 году — так называемая Екатерининская Кормчая книга;
Последнее синодальное издание Кормчей книги — 1816 год.
Единоверцы переиздали Иосифовскую кормчую в 1898 году.
Старообрядцы переиздали Иосифовскую кормчую в 1912—1913 гг. в приложении к журналу «Церковь» и в 1914 году с добавлением некоторых статей по рукописным источникам XVI века в «Христианской типографии при Преображенском богаделенном доме в Москве».
Переиздание 1912—1913 гг. было факсимильно воспроизведено издательством «Воскресение» (Спб.) под титулом «Кормчая (Номоканон), отпечатаная с подлинника Патриарха Иосифа».
После этого вместо «Кормчей» стала издаваться «Книга правил», которая содержит в себе сборник единых поместных канонов (правил) Русской Православной Церкви и древних канонов, принятых на Вселенских Всеправославных Соборах.
Печатное издание в Москве Кормчей книги имело огромное значение. Впервые на славянском языке было опубликовано собрание правил, призванных руководить
всей церковной жизнью. Киевская митрополия не осуществила подобного издания, не имели его и другие славянские православные Церкви. Печатная Московская Кормчая распространилась по всему православному Востоку. Это издание пришлось на переломный момент в истории Русской Церкви, поэтому в нем нашли отражение ее самые разные проблемы. Внешнеполитические события, связанные с борьбой за украинские земли, поставили вопрос о соотношении Московского
патриархата и Киевской митрополии. С середины XV в. две Церкви существовали раздельно: северная митрополия была автокефальной, а западная подчинялась Константинопольскому патриархату. Другая проблема — это привлечение западнорусских и греческих ученых к делу русского книгопечатания и образования. Издание печатных книг требовало «книжной справы», для чего уже не было достаточно традиционной образованности, исчерпывающейся знанием славянской книжности. Не менее важной была и проблема, связанная с новым периодом оформления государственного законодательства. Издание Соборного Уложения в 1649 г., где государство объявляло своей задачей охрану веры, неизбежно ставило вопрос и о церковных нормах.
Заключение.
Значение Кормчей книги в церковной и общественной жизни Руси.
Святой князь Владимир, блюститель гражданского порядка в Русской земле, положил в ней основания порядка церковного. Историк отечественной церкви в «Повести временных лет» («По;весть временны;х лет» (др.-рус. Пов;сть врем;нныхъ л;тъ, также называемая «Первоначальная летопись» или «Несторова летопись»; Википедия, https://ru.wikipedia.org/w2), начиная с этого события, повествует, как с той поры гражданская, государственная власть на Руси содействовала успехам русской Церкви...
Здесь не идет речь о вмешательстве Церкви в гражданские, политические дела. Известно, что воздержание от такого вмешательства — историческая особенность и политическое правило православной Церкви. «Божие Богови, кесарево кесареви». (Матф. 22:21)
Церковь действует на особом поприще, отличном от поля деятельности государства. У нее своя территория — это Евангелие, верующая совесть, своя политика — оборона этой совести от греховных влечений. Но, воспитывая верующего для грядущего града, она постепенно обновляет и перестраивает и «град, зде пребывающий».
Эта перестройка гражданского общежития под действием Церкви — таинственный и поучительный процесс в жизни христианских обществ. Источники этих гражданских интересов, пружины, коими движется механизм гражданского общежития, по выражению профессора В. О. Ключевского:
«обыкновенно мутные источники, жесткие железные рычаги: черствый эгоизм, слепой инстинкт, суровый закон, обуздывающий порывы того и другого. И среди стукотни этого механизма вдруг послышится наблюдателю звук совсем иного порядка, запавший в житейскую разноголосицу откуда-то сверху, точно звон колокола, раздавшийся среди рыночной суматохи.
В ветхом и пыльном свитке самого сухого содержания, в купчей, закладной, заемной, меновой или духовной, под юридической формальностью иногда прозвучит нравственный мотив, из-под хозяйственной мелочи блеснет искра религиозного чувства, — и вы видите, как темная хозяйственная сделка озаряется изнутри теплым светом, мертвая норма права оживает и перерождается в доброе житейское отношение, не соответствующее ее первоначальной природе».
До нашего времени дошло, под влиянием новых, церковных устоев, образец предсмертного завещания владелицы крепостных душ, который превратился в «трактат о равенстве людей перед Богом и государем и долговое обязательство превращало в благотворительный акт, заставляя ростовщика отказываться от своих узаконенных тогда 20 % годовых».
Личный интерес, не подчиненный правилу Церкви, часто побуждал древнерусского человека протягивать руку на то, что не признавало за ним право. Но Евангельская Заповедь внушала ему добровольный отказ не только от владения чужим имуществом, но и от признанного за ним права, и этой борьбой Евангельской Заповеди с личным интересом строилось более сносное гражданское общежитие, в котором право, страж законного личного интереса, часто становилось «послушным орудием Евангельского самопожертвования».
Книга Кормчая регулирует, между всем прочим, отношение древнерусской церкви к холопству, это – одна из наиболее важных нравственных черт ее законодательной деятельности. Явившись на Русь с греко-римским законодательством, в котором рабство отлилось в тяжелый и жесткий институт, она безустанным действием на нравы и понятия, а через них и на местное законодательство, разрушила самое юридическое начало, на котором оно, рабство, там было построено.
Исполняя поручение государства, Церковь своим законодательством преимущественно пополняла пробелы государственного закона. Но в русском праве были установления чрезвычайно прочные, тщательно разработанные если не законодательством, то практикой житейских отношений, и абсолютно противные Церкви. Не имея законодательного оружия против этих признанных законом установлений, легко превращающихся в злоупотребления и разрушающих гражданское общежитие, Церковь направила против них косвенные средства, находившиеся в ее распоряжении – пример христианской нравственности, проповедь и исповедь. Трудно найти древнерусское церковное поучение, в котором не было бы резкого порицания ростовщика и рабовладельца, татальной болезни общества того времени. Ростовщик — кровопийца, рабовладелец — жестокий разбойник, недостойны святого причастия ни тот ни другой — вот к чему сводилась церковная проповедь, боровшаяся с этими недугами русского общества. Наперекор гражданскому закону, который предоставлял господину полную власть над холопом, позволение даже убить его, Церковь карала строгими духовными наказаниями за жестокое обращение с подвластным человеком и даже нарушала в ее пользу равенство нравственной ответственности за грех, уменьшая для рабов церковные наказания или даже прощая им их духовную вину. Церковная проповедь гласная, как и тайная, оставила заметные следы в древнерусском праве, в законодательстве о росте и холопстве и других язвах молодого русского общества.
Например, в Русской Правде есть статья, вошедшая в Кормчую, которая устанавливает законный размер годового роста - на два третий, то есть 50 %. При Владимире Мономахе действие этой статьи было ограничено: постановлено было допускать взимание такого роста только дважды, то есть в течение двух лет, пока взятый рост не сравнится с долгом, после чего заимодавец сохранял право только на занятый капитал; если он брал такой рост в третий раз, он терял право требовать уплаты самого долга. Возможно, прямым или косвенным источником такого правила служили статьи Прохирона, который, с отвращением отвергая рост как установление, противное божественному праву. По греко-римскому праву рабство неделимо, однообразно, не допускает никаких степеней и различий. Древнерусское рабовладельческое право отличалось особенностью, какой не было заметно в других рабовладельческих обществах Европы: древнерусское холопство, первоначально также однообразное и безусловное, постепенно разложилось на многообразные виды ограниченной неволи, и каждый дальнейший вид был юридическим смягчением предыдущего. Главной поборницей этого разложения, облегчившего уничтожение холопства, являлась Церковь, церковное право: холопская неволя таяла под действием церковной исповеди и духовного завещания. Рабовладелец добровольно ради спасения души смягчал свои права или даже поступался ими в пользу холопа, личные проявления человеколюбия входили в привычки и нравы, которые потом облекались в юридические нормы. Здесь воля частных лиц под действием Церкви становилась орудием исправления закона, побуждая его отказываться от поддержки людских прав, которыми добровольно жертвовали или
гнушались сами люди.
«Так сделать гражданский закон проводником нравственного начала, построить гражданский союз, в котором закон опирался бы на нравственное чувство и даже им заменялся, наконец, настроить личную волю к отречению от своих законных прав во имя нравственного чувства — вот три дела. которые прежде всего являлись определениями о деятельности церкви в устроении русского гражданского права и порядка.
Эти три дела по существу своему были работой над правом, однако недостаточно назвать эту работу юридической. Церковь не школа правоведения и не кодификационная или законодательная палата. Задачи Церкви и права соприкасаются, но не совпадают.
Развитие древнерусского социального и политического строя, как и развитие древнерусского права, с XI в. до второй половины XIII в. сделало многие нормы византийского Номоканона нужными и подходящими для церковных организаций феодальных княжеств, а постоянные изменения, вносившиеся в древнерусские памятники церковного права, также приблизили их к условиям этого времени, что и привело к объединению этих различных кодексов в одних сборниках.
Внося мотивированный закон в гражданское законодательство, церковь этим путем проникала вглубь гражданского общежития, чтобы самые его отношения поставить на нравственном основании. Это было второе, дальнейшее дело церкви, тесно связанное с первым, основным. На таком основании она стремилась поставить преимущественно те гражданские отношения, сферой которых служит семья, первичный, основной узел гражданского общежития.» ( В. О. Ключевский, «Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка»).
Итак, закон и право охраняет правду и справедливость в отношениях между людьми и во всех аспектах общественной жизни. Церковь утверждает правду через свое законотворчество непосредственно в личной совести человека, воспитывая в людях чувство долга, ответственность, сострадание, превращая право в нравственную привычку. Само понятие – Любовь не чуждо и правовым законам Церкви, а, напротив, она путеводитель в утверждении Церковных канонов, как законов справедливого милосердия, как научение человека истинным путям спасения. Ее цель — заменить принудительные требования права свободной потребностью в правде, и когда эта цель будет достигнута, когда эта потребность станет достаточно сильной и общей, тогда исчезнет и нужда в самом праве, но свобода выбора добра будет естественным законом общества.
Литература:
В. О. Ключевский, Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка; 1888г.
А. С. Павлов, Первоначальный славяно-русский Номоканон. Казань, 1869
прот. В.А. Цыпин, Церковное Право;
Е. В. Белякова; К вопросу о первом издании Кормчей книги;
М. Горчаков, Кормчая книга;
Е. Мельникова. О Народах древней Руси.
Н. Н. Шапов, Византийское и южнословянское правовое наследие на Руси в XI-XIII вв.., 1978.;
М. Н. Тихомиров, Русская Правда в Сборниках и Кормчих;
Г. А. Розенкампф, Обозрение Кормчей книги в историческом виде. СПб., 1839;
Большая Российская Энциклопедия, Кормчая книга.