36.
- Хорошо быть богом! - Гаррик лежал на мраморной ступеньке в одних трусах и шевелил пальцами опущенной в Неву руки. Рядом на площадке лежал в таком-же одеянии бывший Кондопожский уфолог Нефёдов, прозываемый Сашком, в руке у него была зажата открытая бутылка пива, и с Гарриком он был полностью согласен.
- А почему "Богом"? Я себя не чувствую Богом.
- Как-же! Нам дан шанс, -единственный шанс в истории человечества!-, построить идеальное общество на развалинах цивилизации. Причём все ресурсы у нас есть, надо только правильно расставить приоритеты и направить людей...
- Дурак твой избранник, - лениво сказал Фантом, он-же "Фантик", сидящий недалеко от самозванного нудистского пляжа, на соседней ступеньке (всё в том-же ослепительном белом костюме), и Ольга согласно кивнула головой :
- Молодой ещё. Энтузиазм так и прёт. От энтузиазма все Фроммы, Ницше и Хайдеггеры с Камю из головы испарились. И осталась нетронутая целина. Ничего, может быть, при соответствующем уходе и внесении удобрений, там и прорастёт нечто чистое, доброе, вечное... А, бог? Слышишь? Прорастёт?
- Можно и без сарказма. Не совсем уже и дурак. Ведь сейчас по всей планете полным ходом идёт организация нового общества. И в ней не только люди участвуют, но и наши сущности тоже? Как опять может получиться нечто несуразное?
- Во-первых, наши ни в чём не участвуют. Наша роль наблюдательная. Хватит, уже наломали дров.
- А вы сами как к этому относитесь? Я вот чего не пойму, существует извечный порядок, отработанный в бесконечности. Результат выверен и определён, и вдруг сбой... Как так может быть? И может-ли так быть вообще?
- Бог знает.
- Ребята, а я только сейчас понял, это ведь ты... - Сашок, гордый своей проницательностью, даже заикаться начал, его прямо распирало от восхищения и удивления... - Гарри, ведь ты стал, вроде, всесилен... И ты можешь стать всем, чем захочешь? Компьютером. Или... женщиной...
- Кому, что. Пей своё пиво, - с отвращением сказала Ольга. - А он... Пусть только попробует...
- Мне и так хорошо, - пробормотал Гаррик, ему тоже вдруг открылись перспективы, ранее не приходящие в голову. - Об это я ещё не думал... Но это значит, что я и всеведущ?
- Дети! Мир они строить собрались... Смету на постройку Аркадии ещё не составили? А ты успокойся, бог липовый. Кроме твоего куцего жизненного опыта, нет у тебя пока ничего. Способности и возможности есть. Но это и возможности натворить бед...
- А во-вторых, - продолжал Фантом, будто его и не прерывали , - есть такая штука, как предназначение и ответственность. Кто-то может этим и пренебречь, это относится к людям, вроде Нефёдова, но не к нам... Ты ещё с этим столкнёшься, есть механизмы страховки, "защита от дурака" называется, слышали о таком?
- И это вполне соответствовало низости человеческой натуры. Кто устанавливает критерии? Низкий человек! Что это может означать, кто знает? Оценка субъективная. Один субъект считает себя бродящим среди плебеев, но по каким признакам он судит? На каких весах взвешивает свою душу и душу вот этого бедно одетого человека? И разве человек, считающий себя вправе давать оценку, не опускает себя до уровня торговца человеческим товаром? - вмешался в разговор Рома, Capral Ram, до этого уже покидавший каменный спуск к реке пару раз, и возвращавшийся всё более задумчивым и философически настроенным. - История цивилизации делится на этапы накопления информации. Эта информация служит стимулом развития цивилизации. И смена этапов знаменуется потрясениями. Распятие Христа, падение Римской империи, доминирование европейской цивилизации, открытие мира, освоение планеты. Если смена этапов носит негативный характер, они гасятся определёнными явлениями политического или биологического характера. Войны, эпидемии, возникновение и распад империй.
Но настало такое состояние цивилизации, что эти меры, ранее срабатывающие, теперь могут носить фатальный для существования цивилизации характер. Пришло время новых методов, о которых человечество не имеет понятия. Воздействие на разум...
- Что-то подобное я уже слышал. Или читал? Кого цитируешь?
- Оскорбляешь, Гаррик! Впрочем, тебя, всех нас ещё много раз будет корчить от удивления. Люди ведь учатся на своих ошибках, но и это учение - дым, колеблемый ветром. - Рома прикурил сигарету и пригорюнился. - Всё будет по-другому. Как уже было миллионы раз. И Каин убьёт Авеля, и Рим падёт, и хорошо, если Содом с Гоморрой не запустят в оборот атомной войны... В любом случае, старые песни : - "мы-же не знали", и - "мы-же хотели, как лучше, а оно того..." здесь не пройдут, - меланхолично заключил Рома. - Последние десятилетия общество всеми силами стремилось к стабильности. Стабильность, штука хорошая, но самые стабильные организмы - это мамонты, вмёрзшие в вечный лёд заполярного круга...
37.
- Подождите, - вдруг сказала Ольга, будто прислушиваясь к чему-то неслышимому никому больше. - Помолчите... - она посмотрела на Фантома, тот тоже будто прислушивался. - Надо идти. Что-то происходит непонятное, недалеко. Если хотите, можете не уходить, мы постараемся вернуться. Или встретимся потом где-нибудь...
Пошли все, только Рома как-то тоскливо оглядывался по сторонам, но от компании не отставал. По мосту они перешли Неву, прошли мимо гордого императора на уродливом обломке скалы, под деревьями народу было больше, и это была не обычная городская прогуливающаяся публика с разноцветными гроздьями туристов, а непривычно тихие группы молодёжи, большинство в чёрных рубашках, или чёрных кожаных куртках, в высоких ботинках под объёмистыми форменными штанами-камуфляжами. Друзья прошли мимо величественного собора и остановились у жёлтой стены гостиницы, где провёл свои последние часы великий поэт Есенин. Обширная площадь была заполнена группами всё того-же контингента, на широких ступенях собора они сливались в шевелящуюся массу. Что происходило, понять было невозможно. Они увидели, как толпа разломала газетные киоски, будки с мороженым и напитками, несколько экскурсионных автобусов.
- Что мы можем сделать? - затравлено оглядываясь, спросил Гаррик. - Где полиция?
- Мы здесь никто. Здесь нужна грубая сила закона, больше на эту толпу ничем не воздействуешь...
Только сейчас Гаррик понял, что они остались вдвоём, остальные потерялись в круговоротах народа и искать кого-то здесь было бесполезно.
- Посмотри туда, - вдруг громко сказала Ольга, указывая в сторону собора. Там уже обломки летели в стрельчатые, витражные окна, лопались лампы прожекторов, у высоких входных дверей храма образовалась давка. И вдруг толпа раздалась, очистив пространство перед самыми дверями. Там стоял человек, жалкая фигурка в белом. Видно было, как он жестикулирует, что-то пытаясь объяснить толпе, но слов за рокотом толпы слышно не было. Это был Фантом.
- Какой чорт его туда занёс? Он смерти ищет?
- Он не может по-другому. Пойдём отсюда!
Они повернулись и стали пробираться сквозь возбуждённые группы, стараясь не потеряться, держась за руки, и скоро пробрались мимо конной статуи императора в центре площади к Мариинскому дворцу, стараясь не смотреть на обезьяноподобных, облепивших скульптуру.
И тут спиной они почувствовали, что сзади что-то сейчас произойдёт, был взрыв криков, и движение по толпе, как порыв ветра пробегает по полю, разгоняя волны травы. Они обернулись и увидели только ослепительную вспышку там, на площадке перед входом в храм, где только что видна была фигура оратора в белом костюме. Толпа спадала по ступеням, давила себя и выла, беснуясь в панике - из подворотен окружающих площадь домов вдруг стали вытекать потоки людей в форме, в блестящих, чёрных шлёмах, с прямоугольными щитами. Они клиньями врезались в толпу, разделяли на бурлящие островки и вытесняли с площади в те-же подворотни.
- Пойдём отсюда, как-бы и нас не зацепили... Да идём-же уже!
Гаррик поплёлся за ней в переулок, всё оглядываясь туда, где был и исчез в загадочной вспышке молодой человек по прозвищу Фантом.
- Что произошло? Зачем это? Он убил себя?
- Да, уничтожил. Это есть в нашей программе. Но вот он сам это сделал, или по приказу? Не знаю... Но по-другому он не мог остановить разрушение храма. На толпу нельзя воздействовать просто убеждением, она глуха к словам и доводам...
- По приказу? Что это значит? По приказу - сверху?
Здесь уже не было возбуждённой толпы, народ выглядел спокойно, видимо, сюда ещё не докатились отголоски событий на площади, и они пошли медленнее.
- Да, сверху. Ведь над нами есть другие сущности, космического порядка. Те, кто осуществляет волю Божью. Они управляют материей и законами этого мира. Они создают Вселенную, звёзды и планеты. И уничтожают тоже. Они существуют не в этом мире, но могут влиять на всё, что происходит здесь. Они руководят нами. Мы слышим их. Иногда голоса в сознании. Иногда это мотивации, иногда понимание необходимости каких-то действий. И мы осуществляем эту необходимость.
- Значит, вы только слуги?
- И ты тоже. Конечно, нам дана большая свобода выбора, но она подчинена закону результата. Иногда этот результат нам диктуется, иногда мы сами его выводим из логики целесообразности.
- И Фантом-Фантик? Его поставили перед необходимостью самоуничтожения?
- Или он сам вывел эту необходимость. В любом случае, главное - результат. Но теперь я понимаю мотивацию твоего явления.
- Наверное, и он сам понял это...
- Не вздумай грызть себя, ты тут ни при чём. Ох уж это человеческое...
- Что?
- Эмоции... И без них нельзя. Те, что наверху, они не знают, что это такое. Ну, если только как определение... Для них это нефункциональный фактор, а нам без этого нельзя... Постоим, покурим. Надо определиться, что делать дальше...
Они остановились на горбатом мостике, жмурясь от лучей послеполуденного солнца. Всё-таки, лето получалось хорошим...
- А ведь там, в Карелии, я побывал в чёрной дыре, - сказал Гаррик, глядя через плечо Ольги на коридор канала Грибоедова. Она пожала плечами.
- Я этого совсем не помню... Я... изменился? Какой я был, можешь сказать.
- Ты был идиот. С тобой было трудно. Такой современный вариант Печорина. Спесивый, самовлюблённый идиот.
- Теперь я - капитан Америка. И ты приложила к этому руки, - это было утверждение.
Она снова не ответила.
- Зачем тебе это понадобилось?
- Это был только твой выбор. Ты бросил меня, - это было похоже на обвинение, и он поёжился. - Ведь ты ничего мне не сказал.
- Ты простишь меня?
- Тебе это важно? Я просто приняла твой выбор.
- А ты... Ты тоже там была?
- Не помню. Скорее всего, нет. Мы умеем ими управлять. Ты тоже научишься. А я не училась, мы являемся в этот мир уже с программой, содержащей необходимые знания и функции. В отличие от вас. Я буду тебя учить... Не существует того, что человек не в состоянии вообразить, - говорила она. - Всё было уже бесконечное количество раз, и всё это есть в памяти мира. Так, или иначе, разум уже сталкивался с любым существующим явлением... Нет ничего исключительного, всё обыденность и привычка.
- Значит-ли это, что всё, к чему мы приходим в жизни, в результате обесценивается смертью? Или это нас не касается? Мы естественная часть этого мира, и даже я, наверное забуду, что такое смерть...
- Разве? Не думала об этом, хотя часто пыталась вообразить... Но вообразить, не значит познать. Видимость не открывает ни причин, ни смысла. Посмотри вокруг, сколько всего в мироздании хранится вечно, чего мы не умеем понять, и никогда не сможем. Но всё это несёт на себе следы рук и разума человека, всё наполнено смыслом чьих-то жизней. Человека давно нет, и авторство забыто, но влияние и взаимодействие осталось. Нет ничего случайного. Мы должны постичь механизм взаимодействия, и всё сложится в органичную картину. Разум вечен, как и мироздание, они не могут друг без друга, а, значит, есть и общий смысл. Здесь не нужен Создатель, но нужен Пользователь...
Через много лет, в лесу Карелии я сидел у протекающего корыта и пытался зажать дыры пальцами. Получалось плохо, но корыто должно было быть наполнено. Ольга решетом носила воду из ручья в овраге... Мы учились...