Начало http://www.proza.ru/2018/12/30/1140
Начнем, пожалуй, с исторической справки о религиозных течениях в Иудее (но никак не Палестине) первого века современного летоисчисления.
Так уж случилось, что к первому веку в Иудее, находящейся под властью Рима, сложились несколько религиозно-политических течений или партий, претендующих на власть в стране и влиянии на умы в израильском народе.
Я не буду подробно рассказывать историю их возникновения, чтобы не уклоняться от темы. Просто назову основные и кратко охарактеризую их.
Итак, одна партия – цдуким, саддукеи евангелий. Исторически так сложилась, что взгляды цдуким разделяли еврейская аристократия, многие богатые семейства и большинство священства, часто во главе с самим первосвященником. Политически члены партии цдуким были коллаборационистами. Их вполне устраивало существующее положение вещей, т.е. римская оккупация страны. Скорее всего, они бы не возражали против независимости страны, но были против любых активных освободительных движений.
Другая самая многочисленная и самая влиятельная партия, по крайней мере, на умы, называлась прушим, фарисеи евангелий. Название партии можно понимать как «отделившиеся». А от чего они отделились? От темных и нелицеприятных сторон мирской жизни. Прушим были ревностными поборниками соблюдения ритуальной чистоты. Основу прушим заложили так называемые хахамим и софрим. Хахамим – мудрецы, толковавшие Тору, опираясь на Устный Закон, который, в принципе, отвергали цдуким. Основным занятием Софрим – известным по евангелиям, как книжники, было написание свитков Торы. В среде прушим к первому веку существовали две школы: Бейт-Шаммай и Бейт-Гиллель. Они различались не только разными подходами в толковании Закона, но и отношением к оккупационной власти. Школа Гиллеля была, выражаясь современным языком, за эволюционный характер развития событий. Тогда как представители школы Шаммая были сторонниками радикальных политических взглядов и нетерпимого отношения к Риму.
Т.о. в среде прушим выделялись два крыла: умеренное и радикальное, революционное, получившее название канаим –«ревнители», в евангелиях, зелоты (или зилоты).
Была еще одна более менее многочисленная религиозная группа, получившая имя ессеи, берущая начало, возможно, от хасидим – благочестивые – эпохи Антиоха Эпифана, царя династии Селевкидов.
То ли из состава зелотов, то ли из состава ессеев выделилась группа экстремистки настроенных индивидов, которые полагали, что с оккупационной властью необходимо бороться актами устрашения и возмездия. Их называли сикариями – «кинжальщиками», потому что они носили под одеждой особые кинжалы и при любом удобном случае пускали их в действие.
Вот, собственно, и все. Какое место занимали в этом ряду первые последователи Иисуса из иудеев? Скорее всего, они не сильно отличались от умеренных прушим.
Играли ли они какую-либо заметную роль в движении зелотов или сикариев? Вряд ли. Существует мнение, что последователи Иисуса покинули Иерусалим и не приняли участие в Иудейской войне, за что были много порицаемы в дальнейшем.
Теперь вернемся к историческому труду журналистки. Итак, как видим, по-настоящему влиятельных партий в Иудее первого века можно считать было действительно две: цдуким и прушим. Вот только первых иудео-христиан никак нельзя внести в этот список. Но может быть последующие павловы христиане из язычников стали играть такую роль? А какое им было собственно дело до борьбы евреев за свою свободу? Им она (и борьба, и свобода) на что была нужна?
Однако читаем дальше.
Меня весьма позабавила увлекательная авторская фантазия на тему некоего Утешителя – Менахема.
Иудейское восстание, по мнению новоиспеченного историка, возглавил некий Менахем, что абсолютно противоречит фактам истории иудейской войны. Но Менахем же был?
Признаю, был. Восстание началось, как следствие разнузданного поведения и местной политики прокуратора Гессия Флора, а не потому что убили некоего Якова, брата Иисуса, как уверена Лия. Началось в Иерусалиме летом 66 года. Вождем восставших был Элиазар сын священника Анании. Вот тут и объявился этот Менахем сын (а по другим данным внук) Иуды Галилеянина, считающегося основателем движения канаим-зелотов.
Но проявил себя Менахем, как бесстрашный глава сикариев, напав и перебив римский гарнизон крепости Масада. В Иерусалиме он вступил в борьбу с Элиазаром, не желая оставаться на вторых ролях, объявив себя царем. По приказу Элиазара был казнен, скорее всего, в том же 66 году. Вот и вся история. А главная борьба и основные события были еще впереди.
И вот наш уважаемый автор читает предсказание Иисуса, озвученное в Евангелии от Иоанна (в синоптических ничего подобного нет).
«Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек» (Ин. 15:16).
Чуть далее:
«Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 15:26).
И еще:
«Утешитель …. пошлю Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде…» (Ин.16:7-8).
Тут нашего автора осеняет, что утешитель – это Менахем (1). А никакого более Менахема нигде не наблюдалось. И автор делает сенсационный вывод, что вот этот Менахем, предводитель сикариев, и был тем самым, обещанным Иисусом Утешителем. Мало того, этот Менахем есть новое воплощение Иисуса.
Давайте размышлять. Если этот Менахем был сыном Иуды Галилейского, убитого во времена консула Квириния, т.е. не позднее 12 года н.э., то он никак не мог быть новым воплощением Иисуса, будучи примерно одного с ним возраста.
С другой стороны. Евангелие Иоанна написано было не ранее 95года, а по некоторым оценкам в 120 году. Зачем автору вспоминать слова Иисуса о каком-то Утешителе, да еще и в будущем времени, если этот Утешитель уже явился и обрел бесславный конец? Очень странно.
А мог ли говорить Иисус о некоем Утешителе? Очень возможно. А кого он имел в виду под этим именем? Машиаха, т.е. Мессию?
В трактате Талмуда Сангедрин, в главе 11, лист 98б есть такой пассаж:
«Каково же имя Мессии? Некоторые говорят: Его имя – Менахем, сын Хезекии, ибо написано: Потому что далеко от меня Менахем (утешитель), который мог бы успокоить душу мою (Плач Иеремии 1:16) (2)
Но если Иисус говорит о пришествии Мессии, то тогда, кто он сам?
В оригинале Евангелия Иоанна на греческом языке написано слово «парАклитос», переведенное на русский язык как утешитель, но дословно означающее «призванный быть рядом».
Комментарий А.П. Лопухина:
Утешитель – по греч. Параклитос. Первоначально это слово обозначало человека, призванного на помощь, защитника (но не в смысле обыкновенного адвоката, а в смысле друга, который идет упрашивать судью за своего друга, обвиненного в каком-либо преступлении). Но затем, особенно у евреев, к которым это слово перешло из греческого языка в форме Пераклет, оно стало обозначать утешителя, советника, указывающего человеку, находящемуся в затруднительном положении, как ему лучше выйти из этого положения. Отцы и учители восточной Церкви такое именно значение "утешителя" и придают этому термину.
Доселе таким советником и другом учеников был Сам Христос, хотя Он в Евангелии и не называется "Утешителем". Но теперь на место удаляющегося от апостолов Христа к ним придет другой "Утешитель", или советник, друг. Из сопоставления здесь Христа и другого Утешителя как древние, так большинство новейших толкователей (Кестлин, Гофман, Вейс и др.) делают заключение, что здесь содержится учение о Духе Святом, как о самостоятельной личности. Других толкователей (де-Веттэ, Шенкель) смущает, однако, то обстоятельство, что в 15 и 16 главах возвращение Христа изображается совпадающим с пришествием Духа-Утешителя. Но смущение это неосновательно, потому что подобное же отношение существует между Отцом и Логосом: Отец в Сыне пребывает и Сын открывает волю Отца, что не препятствует всем толкователям признавать Сына отдельною личностью. Так и Христос будет действовать через Духа-Утешителя, придет в Нем к апостолам…
Думаю, читатель мой сам теперь может решить, насколько правомочно и обосновано открытие Л.А.
(1) Менахем от корня нун-хет-мем со значениями: «успокаиваться, утишаться», «раскаиваться, жалеть». Иврит, не арамейский, как у Л.А.
(2) Плач 1: 16: Об этом плачу я; око мое, око мое изливает воды, ибо далеко от меня утешитель, который оживил бы душу мою; дети мои разорены, потому что враг превозмог.