Глава 24
Джошкун
- Подожди, теть Нюр, а Перун тут причём? Ты вроде до этого про Славня всё говорила? - встряла в рассказ Славка после того, как они закончили смеяться с тётей Нюрой.
- Ишь, ты, как слух навострила! Ну, ладно, отступлю маленько, - согласилась наставница и одобряюще улыбнулась. - Объяснение этого довольно сложное дело, потому, как для того чтобы понять о чем тут речь, слушатель должен хотя бы иметь представление о восприятии мира нашими далёкими родичами. А оно было очень многогранно, в отличие от плоского, сегодняшнего.
Начнем с того, что в древности, а это более пятисот лет назад и далее, как ты уже знаешь, богов у славян в теперешнем понимании не было, а были образы-состояния, для которых, иногда ставили памятку – рубили чурку. Иконы, кстати, служат для того же, для вхождения человека в соответствующее состояние.
- Надо же! – ахнула Славка.
- Так вот, Перун – певец рун - молний, соответствовал состоянию человека во время охоты или охотника, что означало состояние воина на Пути. Сама посуди, как ещё можно более полно показать зрительно силу жизни, как не бьющими молниями, при помощи которых зародилась жизнь на этой земле и которые мечет Перун?
Под словом воин я подразумеваю старое понятие - ратник, то есть тот, кто ратует, с помощью слов обращается к духу, а не убийцу людей или животных. Соответственно тех, кто отвечал этому образу–состоянию, называли внуки Перуна или гонимые Перуном. Как я тебе уже говорила, сам человек, ни за что не встанет на этот путь.
- А почему? Напомни мне, пожалуйста, - попросила слушательница.
- Потому, что дух выбирает как правило тех, у кого уровень осознания немного выше среднего. А они, в отличие от неосознанных, очень нерешительны в выборе решений. Они осознают, что любое их действие приведёт к определённому результату. Поэтому долго оценивают последствия своих решений.
- А те, кого ты назвала бессознательные, они как же?
- У них уровень осознанности очень низок, в результате чего, очень высокое самомнение. От этого, они выбирают решение не задумываясь о последствиях. Очень много таких, в наше время, как правило пробирается во власть совершенно не умея руководить. Или, например, рожает множество детей, не думая о том на что они их будут содержать.
- Так почему же дух не выбирает их?
- Дух, это весь спектр вибраций нашего мира. И он, соответственно, обрушивается на всех без исключения. Но намеренно общаться с ним, могут продолжать только немногие, те, у кого хватает силы и смелости для этого. А это, в основном, люди с повышенным осознанием, то есть те, кто обладает более высокими вибрациями чем остальные.
Хотя бывает, что попадаются и с очень низким уровнем осознания. Но они, как правило, после нескольких проявлений духа сходят с ума, или спиваются, или кидаются в какую-нибудь религию, для восстановления своего прежнего мира. Ведь дух может дать только свободу, разрушая маленький, душный мирок человека, похожий на домик палочника, собранный из всякого мусора.
- Понятно… - под насмешливым взглядом тёти Нюры, неуверенно протянула Славка, решив поразмыслить над этим на досуге. – Так что там с состоянием Перуна?
- Без этого образа-состояния, человек не может встать на путь. Поэтому первый дар Славня, это получаемый человеком образ-состояние Перуна. И с этих пор, он должен постоянно его поддерживать, становясь при этом охотником за силой, - продолжила хозяйка. – У меня, в этот момент,как раз была вполне подходящая ситуация и Джон ею воспользовался, чтобы ввести меня в этот образ-состояние.
- А я слышала, что Перун это бог войны, - вспомнила неожиданно Славка.
- Чушь, глупости! – отрезала Нюрка, - в самом слове война заключена боль души. Кто же этому будет посвящать образ-состояние. К тому же, у славян никогда не было не то что такого бога, но и символа войны.
- Так вроде он у викингов был, - не сдавалась Славка.
- Может и был, про викингов мне мало что известно! – задумчиво протянула хозяйка, вставая и потягиваясь. - Обыватели, то есть основное большинство людей далекое от всех этих дел, улавливая слухи и какую-то обрывочную информацию о знании, составляют всегда своё, упрощенное мнение. И их никто не разубеждает. Во-первых, это очень трудно, так как для этого их нужно посвящать в знание полностью, а они к этому не готовы. А во-вторых, им самим это не нужно, потому что это просто праздное любопытство.
- Видишь ли, - добавила она после небольшого раздумья, - вставшие на Путь не видят смысла в убийствах, поэтому не ведут войн и не приносят ни чьи жизни в жертву. Это прерогатива людей лишенных пути и знания. Как-то, в одной древней рукописи я прочитала: «Боги руссов не берут жертв ни людских и ни животными. Единственно плоды, овощи, цветы, зерна, молоко, сырное питье, на травах настоянное, и мед и никогда живую птицу и не рыбу…»
- А что же тогда получается, наши предки не воевали, что ли?
- Ну, почему? Воевали, коли было надобно. Но я то тебе говорю об изначальных славянах, а они-то прекрасно осознавали, что война это глупость и на ней, при прочих равных условиях, побеждает наиболее хитрый, как например, в шахматах али в какой другой игре. Что война происходит от того, что люди теряют знание и связь с духом, а значит и с миром. А славян интересовали в основном игры Славня, то есть духа и потому они старались всё решить миром. Ну а уж если это не удавалось, пресекали агрессию приходящих своими методами, приглашая богатырей.
- Самых сильных собирали, отборных воинов? – заинтересовалась Славка.
- Можно сказать и так. Но воинов тогда называли хоробрами, а богатыри были сильны не боевыми навыками, а скорее волшебными, если на это посмотреть с точки зрения обывателя. Ведь слово богатырь означает человека, который тырит бога, то есть собирает силу жизни при помощи образов-состояний.
И это все описано в сказках. К примеру, про Илью Муромца. Сидел он на печи, то есть дома, не выходя со двора до тридцати трёх лет, собирал силу жизни. Но как-то зашли к нему в гости адепты пути и сказали ему, что эту практику пора заканчивать и дали ему другую, включающую в себя путешествия и общение с людьми и миром. И пошел он мир изучать. А когда напали вороги на землю русскую, на род наш, попросил люди его за неё заступиться. Встретил он войско ворогов, взмахнул одной рукой, и полегла часть войска, взмахнул другой, и полегла еще часть. Войско ворогов отступило в смятении страхе и панике. Вот так примерно всё и было.
Ко всему прочему следует добавить, что мир был совсем иной и если я скажу тебе каков он был, ты не поверишь, так как люди верят в основном в то, что видят своими глазами или в то о чём говорят многие.
- Может, рискнешь, теть Нюр? Я, уже насмотрелась с тобой на такие чудеса, что не каждый и поверит, - загорелась тут же Славка.
- Ну, хорошо. Вот, допустим, ты наверняка считаешь, что люди, появившись на этой земле, сначала дубинами махались, а потом стали рубиться мечами. И только в последние триста лет они внезапно поумнели и стали стрелять из оружия. Так?
- Ну да. А как еще?
- А что ты скажешь на тот факт, что в древности, в так называемом бронзовом веке и ранее, мечи были достаточно хрупкими и без какого либо намека на заточку, так что рубить ими было невозможно?
- А что же это за мечи такие?
- Правда, надо заметить, что на конце они были достаточно острыми и невероятно красиво украшены резьбой и драгоценными камнями по всему клинку и рукояти. Позже, никогда уже так не украшали.
- А может ими просто кололи, теть Нюр?
- Ну конечно, как я сразу не догадалась! А каменными молотами, которые находились в каждой избе, и которые сегодня и двое мужиков не поднимут, били друг друга по голове, - с сарказмом произнесла Нюрка. - Чувство важности и своей значимости у современного человека просто сумасшедшее. И потакая им, он становиться форменным идиотом. Ну, скажи мне, как можно считать, что человечество находясь тысячи лет на этой чудесной земле не смогло придумать ничего лучшего, чем каменный топор? - возмущенно продолжала она. - Или, живя в окружении волшебства жизни задавать вопрос: «Одни ли мы во вселенной?».
- Так я и не задаю, - удивлённо расширила глаза Славка.
- Ну ладно, я отвлеклась, - прервала наставница саму себя, моментально успокоившись. - Если бы кололи, то не стали бы украшать колющую часть клинка, это уж точно. Давай попробуем зайти с другой стороны. Можешь ли ты мне сказать, откуда взялся образ волшебной палочки?
- Не знаю, - пожала плечами Славка, - у волшебников они обычно всегда есть.
- А я тебе так скажу, что именно меч тогда и был своеобразной волшебной палочкой. Не зря он так и называется – меч, то есть предмет, который что-то мечет. И надеюсь, ты не будешь делать предположений, что в древности ими кидались друг в друга.
Славка рассмеялась.
- Но это же невероятно, теть Нюр, что бы волшебные палочки были на самом деле!
- Конечно, невероятно и даже невозможно, если не знать, что тогда мир был волшебным.
Славка покачала недоверчиво головой, подумала, потом опять покачала и не придя ни к какому выводу, решила обдумывание этого отложить на потом, когда будет одна.
- Ну, хорошо, а что же происходило, когда тот богатырь руками взмахивал? - спросила Славка, решив продолжить разговор и едва удерживаясь на скамеечке от толчка тормозящего и останавливающегося поезда.
Поезд еще раз дернулся, прогрохотав сцепками вагонов, и остановился. За стенами теплушки зашумела вокзальная жизнь и вдоль вагонов побежали часовые с разводящими, сменяясь на своих постах.
- А происходило примерно то, что я тебе тогда показывала, когда ты на табуретке по хате ездила, только гораздо и гораздо мощнее, - ответила тётя Нюра надевая шинель, пока Славка приоткрывала дверь вагона для притока свежего воздуха и солнца.
- Почему же сейчас этого никто делать не может?
- Ну, во-первых, знания эти большей частью утрачены, во-вторых, мир и люди изменились и соответственно нет критической массы тех людей, что бы весь мир вновь сделать таким, каким он был - волшебным, а в-третьих, тогда в цене была сила, а сейчас хитрость…
- Эй, на палубе, картошку давай, варить пора, - раздался голос из-за приоткрытой двери теплушки и в дверной проем заглянули улыбающиеся физиономии Мишки и Арсения дежуривших по кухне вместе со Славкой.
Весь день, до вечера, Славка занималась делами, связанными с дежурством по кухне и приглядом за своими подопечными хрюшками, так как эшелон задерживали на станции до неопределенного времени. По словам всё знающей тети Нюры, начальство в самых верхах ещё не определилось с судьбой полка в связи с изменением обстановки на фронтах с басмачами. А потому, не было соответствующих приказов о дальнейшем продвижении и маршруте эшелона.
Вечером она продолжила свой рассказ.
- На чем я там остановилась? На осмотре помещения? - начала она, - так вот, заглянула я естественно за каждую дверь. За дверями справа, оказались три одинаковые пещерки, за дверью прямо – комната для помывки, с кувшинами с водой и тазиками, стоящими на невысоком каменном помосте. Она была совмещенная с туалетом, обозначающимся дырой в полу для нужды, в глубине которой слышалось журчание, а за дверью слева, запасной выход, ведущий в какие-то мрачные подземные коридоры.
Как объяснил мне Джон, все эти помещения были подвалами когда-то стоящей здесь древней каменной крепости. А журчание, что я слышала, было от воды протекающей по нижним заваленным ярусам подвала. Коридоры же, ведут к старому действующему колодцу и к выходу на поверхность, если конечно же знаешь как идти. Иначе, здесь можно блуждать очень долго, так как древние подвалы крепости были похожи на лабиринт и изобиловали всякими хитроумными ловушками для врагов.
Выспалась я в пещерке просто превосходно, но когда проснулась, Джона не обнаружила. Он пришел чуть позже, со свертком в руках и сразу же велел мне готовиться, перевоплощаться в богатую англичанку, для осуществления задуманной им операции. Еще ночью, после того как я удовлетворила своё любопытство, то по его указанию осветлила кожу и волосы, а сегодня оставалось только наложить макияж и соответственно одеться. Все, что мне было необходимо лежало в свертке что принес Джон. Сверху, на роскошное новое платье, я накинула темный халат с капюшоном. Мою шляпку и зонтик от солнца мы временно убрали в мешок и отправились по тоннелям через запасной выход.
Тот путь, по которому вел меня Джон, привел нас в чей-то богатый дом. Прямо из подземелий мы выбрались в его подвал. Каково же было мое удивление, когда Джон, оказавшись в гостиной дома, отдал мне шляпку с зонтиком и предложив привести себя в порядок сказал, что это его дом и, скрывшись на несколько минут в одной из комнат, вышел оттуда писаным франтом, эдаким почтенным джентльменом с тросточкой. Предложив мне руку, он вывел меня из дома через парадный вход. У ворот нас уже поджидал экипаж.
По пути к месту проведения операции, он, на прекрасном английском шёпотом поведал мне мою задачу и показал готовые документы на себя и меня, говорящие о том, что мы англичане, недавно приехавшие как брат и сестра из Лондона. Моя задача состояла в том, что бы изображать из себя эдакую богатую, избалованную, недалекую леди, его сестру и понравится тому, кого мы встретим на месте. После последних слов Джон тихонько рассмеялся, заметив, что с первой частью задания мне будет не трудно справиться, а вот насчет второй, он не уверен. Но я сделала вид, что не придаю его словам значения.
Проехав несколько улиц, наш экипаж вывернул к базару, мимо которого он и двигался не торопясь, среди многоликой и пестрой массы людей.
Возле одной из торговых палаток Джон тронул возницу тростью и тот остановился. Стоило нам только заинтересованно посмотреть на палатку, как оттуда, тотчас же, выскочил продавец и засеменил к нам. Выйдя из экипажа, мы, под неустанный хвалебный гимн продавца, расписывающего свои товары и постоянно кланявшегося нам, прошли в лавку. В ней оказалась различная древняя утварь, музыкальные инструменты прошедших эпох, книги, какие-то таблички и предметы глубокой старины неизвестного мне применения.
Я с нетерпением ожидала встречи с тем, кого я должна была обаять, предвкушая, как удивлю Джона своим мастерством обольщать мужчин. Но он, по моим наблюдениям, никуда не торопился. Снисходительно и высокомерно разговаривая с продавцом, он, как настоящий англичанин, тыкал тростью в разные стороны, желал узнать назначение и применение почти каждого предмета находящегося в лавке. Мы достаточно долго проторчали там и я уже всерьез стала капризничать и уговаривать его пойти куда-нибудь ещё, когда услышала на улице шум.
Выйдя на улицу, мы увидели занятную сцену. Перед богато украшенным экипажем какого-то турецкого вельможи, прямо на дороге стоял ишак с поклажей бедного турка и никак не хотел уходить. Бедный турок, в свою очередь, стоял на коленях перед экипажем и умолял вельможу его не наказывать за упрямого несговорчивого ишака, не желающего уступать дорогу. Но самое интересное было в том, что вельможа был карликом.
Когда мы подошли поближе, вокруг уже начала собраться толпа, возница вельможи уже перепоясал стоящего на коленях турка кнутом, а двое дюжих охранников подхватили его под руки, в то время, как трое других пытались оттащить ишака в сторону с пути экипажа.
- Ай-яй-яй! – высокомерно глядя на эту сцену, неожиданно громко сказал мне Джон по-турецки с сильным английским акцентом, - эти люди не умеют обращаться с животными.
- Прошу прощения за столь не деликатное вмешательство, - продолжал он, обращаясь уже к карлику, смотревшему на бесплодные усилия своих слуг упиравшихся в ишака, - но не позволит ли господин шепнуть пару слов этому бедному животному, что бы оно поняло, что от него хотят эти люди и уступило вам дорогу?
Карлик с любопытством посмотрел на меня с Джоном и небрежно кивнул. Джон не торопясь подошел к ишаку, наклонился к его уху и прикрывая рот ладошками что-то сказал ишаку. Тот махнул головой, как будто соглашаясь, подскочил на месте, лягнул задом и галопом поскакал прочь. Карлик, глядя на ишака, рассмеялся странным каркающим смехом. Потом что-то коротко сказал слуге и тот, трусцой подбежал к нам.
- Многоуважаемый господин, не могли бы вы сказать мне то, что сказали этому недостойному животному? - спросил он. – Ибо моего повелителя, да пусть Аллах продлит его дни, это заинтересовало.
- К сожалению, нет, так как это непереводимая игра английских слов, которую, тем не менее, понимают все животные, если не хотят лишиться самого дорогого, - ответил ему Джон.
Слуга сбегал к карлику, выслушал его приказы и вернулся с вопросом о самой дорогой вещи у животных.
- Самое дорогое, что есть у любого живого существа, - ответил Джон двусмысленно, - это его достоинство и если бы ишак продолжал слушать то, что я говорю, он бы его потерял.
Карлик, услышав ответ Джона, взорвался смехом и долго не мог успокоиться, после чего послал слугу обратно к нам, передать, что он приглашает нас разделить с ним его экипаж.
Мы сели в экипаж и Джон представил нас карлику как брата и сестру прибывших из Англии для ознакомления с удивительно красивой и древней страной. Сам Джон, как он сказал, был любителем археологии и различных древних ценностей, а я составляла ему компанию из любопытства и скуки. Так как наши родители умерли, оставив неплохое наследство, мы были полностью свободны и могли себе позволить немного развеяться, путешествуя по миру.
Карлик же, со своей стороны, с хвастовством заявил, что является личным и любимым шутом одного из самых богатых паши в Турции, а потому, и сам обладает достаточным богатством и могуществом в этой стране. Что паша зовет его почти так же, как зовут Джона – Джошкун, что означает радостный и что он хочет, что бы мы были гостями в его доме. Только тут я начала понимать, кого мне предстоит соблазнить и смех Джона по поводу этого факта по дороге на базар.
Так мы познакомились с человеком, которого так долго искали и у которого хранились ключи от нужного нам сейфа. Как Джон узнал об этом человеке, я до сих пор не ума приложу и по этому поводу ничего сказать не могу, но с тех пор мы стали частыми гостями в его доме. Через некоторое время Джошкун предложил мне стать одной из его жен в гареме, что по тем временам и в этой стране считалось очень почетным, даже среди многих богатых иностранок. Я, конечно, сначала слегка поломалась, но потом согласилась и с определенными церемониями переселилась в гарем к Джошкуну.
- А как же это Джон подстроил сцену с ишаком?
- Ну, об этом он мне никогда ни говорил, как впрочем, и о многом другом. Но сейчас я думаю, что все определила сила жизни, а Джон просто подчинился ей.
- А что же он такое сказал ишаку?
- Так и знала, что спросишь, - рассмеялась тётя Нюра. - Я тогда, неделю просила его рассказать. Но он только говорил, что лучше мне не знать этого, иначе я буду разочарована.
- Ну, мне-то ты можешь сразу сказать?
- Конечно, но тебя так же будет ждать разочарование. Это как узнать секрет фокуса.
- Ну не тяни уже, теть Нюр.
- Хорошо. Он ему ничего не сказал, он просто уколол ишака в ухо спрятанной в руке иглой.
- И только то? – разочарованно протянула Славка.
- Я тебя предупреждала, - пожала плечами Нюрка и полезла на полати отдыхать.
- А что дальше? Там же самое интересное, про гарем?
- Всему свое время, - донеслось в ответ полусонное бормотание с полатей.
Эшелон медленно и неторопливо полз ленивой змеей между пологими холмами, заросшими редким кустарником. Славка, склонив голову, сидела в проеме отодвинутой двери вагона, свесив ноги наружу и задумчиво покусывая соломинку, размышляла над причудливостью своей жизни.
В дороге они провели уже почти два месяца. Видимо, только исключительно по хитрому замыслу отцов командиров, не желавших раскрывать конечный пункт назначения эшелона коварному врагу, они уже побывали на Урале и сейчас двигались назад, в основном на юг или юго-запад. Состав то несся изо всех сил, развивая порой сумасшедшую скорость, то подолгу простаивал в железнодорожных тупиках, а то неторопливо полз, со скоростью передвигающейся трусцой лошади, как вот, например, сейчас.
Запас провианта у них уже заканчивался, потому, как на такое долгое путешествие был не рассчитан. И, кроме того, их полк давно уже ждали на месте назначения, где и поставили на довольствие, согласно приказу, опирающемуся на теоретический график передвижения и дислокации подразделения.
Но сколько ещё им ехать, сказать не мог ни кто, так как если их пропускали в не очереди в одном месте, то в результате возникающей из-за этого неразберихи в железнодорожной канцелярии, им приходилось отстаиваться в тупиках, в другом.
Иногда, на станциях, их, чем могли, угощали сердобольные старушки, но это в основном были соленья, вареная картошка или хлеб, а растущему молодому организму красного бойца требовалось мясо. Поэтому, командир полка вместе с начальником эшелона, уже через неделю после отправления полка к месту назначения, приняли решение по сокращению солдатского пайка. А так же отдали приказ о том, чтобы резать полковых свиней на мясо не через день,как в полку, а три раза в неделю, потом два, а позже и один раз. Но, даже не взирая на такое мудрое решение, количество провианта и количество хрюшек неуклонно сокращалось и неудержимо подходило к концу и Славка, с содроганием, представляла тот день, когда на мясо придется отдавать Баламута, любимца всего полка, к которому она привязалась всем сердцем.
Из грустных размышлений ее вывел гудок паровоза. Подняв голову, она увидела, как эшелон по широкой дуге приближается к какому-то степному селу, с небольшим прудиком возле станции. Перед самым селом, на только что зазеленевшей траве, возле железнодорожной насыпи у пруда, она увидела десятка три гусей пасшихся под надзором тучной старухи. Были ли это колхозные гуси или это были остатки хозяйства какого-нибудь несознательного, еще не раскулаченного куркуля, не верящего в окончание НЭПа, сказать было трудно, но они определенно были достаточно упитанными и ухоженными. Их гогот, видимо, привлек не только Славкино внимание, так как она увидела, как из вагонов начали высовываться любопытствующие головы.
Паровоз, тем временем, выпустил струю пара и зашипев остановился, немного не дотянув до местной железнодорожной станции. Так как команды покидать вагоны не было, все сидели на месте. Из соседнего вагона до Славки донесся разговор выглядывающих солдат.
- Вот это гуси, вы видели? Так и просятся на выставку народного хозяйства, - прозвучал чей-то восхищенный голос.
- Если они куда и просятся, так это на стол, в запечённом виде, - ответил ему мечтательный бас.
- Да-аа! А я бы сейчас жареной, жирной гусятинки пожевал! Да чтоб с корочкой и с горячим душистым хлебом, - тут же встрял тенорок.
- Нет, вы видели?! Он бы пожевал! А остальные значит, отказались бы, в пользу так сказать, голодающего? Так что ли? – опять послышался голос, прежде восхищавшийся птицей.
- А я вот помню, как у моего соседа в деревне, кулака Никанора, на свадьбе шикарную скворчащую на сковороде гусятину на стол выставили, да еще под хлебное винцо…, - ударился в воспоминания тенорок, не смутившись нападками, - жир с неё так и капал…
Дальше Славка слушать не стала. Слюна заполнила рот, и память, тут же выдала картины с различными мясными блюдами на столе. Она встала и решила заняться уборкой вагона, пока отсутствовала тетя Нюра, приглашенная в штабной вагон по какой-то надобности.
Убравшись, Славка проделала ряд ежедневных физических упражнений, показанных ей когда-то тетей Нюрой и уже обтираясь влажным полотенцем почувствовала толчок вагона с грохотом сцепок и легким покачиванием, означавшим, что эшелон, наконец-то, продолжил движение. Быстро приведя себя в порядок, она сняла с буржуйки заранее поставленный чайник и уже намеревалась заварить себе душистого травяного отвару, как подскочила от неожиданного громкого нескончаемого вопля на улице, прямо возле двери вагона, сопровождавшимся гусиным гоготом и шумом крыльев. Душа у нее, от неожиданности, тут же ушла в пятки, чайник выпал из ослабевшей руки и с железным бряцаньем, разливая вокруг себя шипящий кипяток поскакал по полу, в разлет с зазвеневшей крышкой. Перепрыгивая через парящую на полу воду, Славка кинулась к открытой двери вагона.
Как оказалось, вопль принадлежал той самой тучной старухе, что пасла гусей. Она неподвижно стояла и издавала могучий звук, глядя вытаращенным остекленевшими испуганными глазами в одну точку. Проследив за её взглядом, Славка успела заметить, как несколько наиболее крупных гусей из стаи, перебирая лапами с немыслимой для таких неуклюжих птиц скоростью, вытянув вперед шеи и выпучив глаза от удивления собственным поведением, истошно гогоча и нелепо взмахивая крыльями, неслись наперерез эшелону. Но самое удивительное было то, что они, передвигались колонной по одному, строго друг за другом, упираясь клювом впереди бегущему в гузку, выдерживая при этом строй и дистанцию. Казалось, гусями овладела потусторонняя сила управляющая ими. Догнав один из идущих вагонов эшелона, с открытой по случаю духоты дверью, они, даже не притормозив, все так же соблюдая строй, с ходу исчезли внутри вагона и гогот тут же прекратился.
- Чур, меня, чур, - зашептала Славка, раздумывая, спит она или бодрствует, потому как поведение гусей было противоестественным, пугающим и необъяснимым. Потом решила было перекрестится, но передумала.
«Все, дослужилась в армии, - сказала она себе вполголоса, - уже гуси строем бегают».
Тут она заметила, как на околице села, которое они проезжали, показался скачущая во весь опор коротконогая худая лошадь, с восседавшим на ней охлюпкой, без седла, растрепанным босоногим мужиком с вилами руках. Он держал их за длинный навильник наперевес, как рыцарь на турнире держит копье и явно намеревался остановить эшелон. Догнав паровоз, он перехватил вилы и стал яростно наносить ими удары, тыча в округлое железное брюхо машины.
- Стой, стой сукин сын! Стой, забери тебя нелегкая, а то поломаю! – дико вопил он, несясь радом с паровозом и в эту минуту похожий на Георгия Победоносца, поражающего копьем змея.
Но вот его вилы застряли, воткнувшись в деревянный помост идущий вдоль котла и как их мужик не дергал, не поддавались.
В это время прогремел выстрел, произведенный одним из часовых, увидевшим нарушение порядка. Коротконогая кляча рухнула, как подкошенная, а мужик, болтая босыми ногами в воздухе, повис на навильнике, опираювшимся серединой рукояти на металлические перильца ограждения котла.
Машинист потянул рычаги, и паровоз, как поверженный змей, выпустив мощную струю пара и протяжно железно заскрипев всеми суставами, остановился.
От толчка навильник обломился и победивший современного змея всадник, по–бабьи заголосив от испуга, плашмя рухнул на насыпь железнодорожного полотна.
Послышалось еще пара выстрелов и пули взрыхлили землю недалеко от лежащего тела.
- Стой! Ни с места, стрелять буду! – раздался грозный окрик часового.
- Стою, стою! – закричал поверженный наездник, елозя по насыпи ногами и пытаясь подняться с земли.
- Стреляю! – еще более грозно, вскричал часовой.
- Не надо, не надо, я могу и лечь! – взмолился совсем растерявшийся мужик, пригибаясь к земле.
Пока часовой с мужиком выясняли диспозицию последнего, к воплю старухи, оставшейся далеко позади, добавилась трель свистка и к месту схватки подбежали часовые во главе с начальником караула. Нарушитель передвижения состава тут же был схвачен и арестован.
- Дык, это, сижу я в огороде, за плетнем, значится, по нужде в лопухах. Смотрю, Дамашкин крик и гуси мои, значится, уезжают. Ну, я значится и того, на Марьку и вслед значится, - объяснялся присмиревший, трясущийся от страха после обстрела мужик.
- А-аа, лошадь, лошадь убили! – с новой силой взвыла подбежавшая тем временем старуха. Да так громко, что часовые непроизвольно заткнули уши.
- Я же предупредительный в воздух выстрелил! – оправдывался стрелявший часовой под грозным взглядом начальника караула.
Тем временем к месту происшествия подошли отцы командиры и восстановили порядок. Старуха была успокоена окриком и угрозой ареста, обстоятельства всей картины случившегося досконально выяснены, место и вагон, где пропали гуси, соседние вагоны и насыпь по ходу следования тщательно осмотрены, свидетели опрошены, павшая в бою лошадь обследована.
Выяснилось следующее: пять гусей, по неустановленным причинам, запрыгнули в вагон с открытыми дверьми по обеим сторонам и бесследно исчезли, так как никаких следов ни в этом вагоне, ни в соседних вагонах, ни сверху, ни снизу, ни вокруг, кроме перьев с одной стороны полотна, обнаружено не было. Часовой, находившийся в вагоне, задремал и проснулся только от гогота и шума крыльев, был сбит с ног и по ситуации ничего прояснить не смог. Его ждало наказание по прибытию эшелона на место назначения.
Лошадь была не подстрелена, а скончалась от старости и скачки. Видимо испуг от звука выстрела, был последней каплей, которую не выдержало ее сердце.
Сломанное орудие нападения на паровоз было конфисковано подоспевшей местной милицией, которая составила протокол о произошедшем случае и уже сама, ещё раз, арестовала нарушителя, после чего эшелон тронулся дальше.