Их было три, и эти три были всегда вместе.
Каждый в отдельности был по своему хорош, но вместе все три были хороши необычайно!
Первый голос звучал всегда первым, словно зубрила-школьник. Этот голос знал, как правильно.
Первый голос был необычайно тонок и местами дрожал.
Что придавало ему дрожь? Может быть, то, что первым быть необычайно трудно и ответственно?
Эту дрожь прощали первому голосу. Легко прощать то, на что не способен сам.
Второй голос был силён. Второе место ему придавало уверенность. Идти по протореной тропе легче.
Второй голос вторил первому.
Первый переставал дрожать, и, слившись, голоса давали нотам особый звук.
Третий голос понимал, что вполне могут обойтись и без него. Тем более, по части знания третий голос был не особо силён.
В чём же силён был третий голос?
Он объединял, мирил, придавал ноте особую силу.
Эта сила окрыляла первый и второй голос. Ведь когда за тобой идёт сильный, пусть не очень умный, но сильный и добрый - этого вполне достаточно для ощущения уверенности и защищённости.
Кто чаще всего ошибался?
Нет, не первый.
Второй.
Третий - примерял и выправлял.
Кто знал об этом?
Первый голос. Поэтому так и был старателен. Первый не мог ошибиться. Потому что, если он ошибётся, второй так напортачит, что третьему не поправить вовек.
Знал ли третий, что второй часто врёт? Конечно, знал. Поправлять, выравнивать - было главной его заботой.
Знал ли второй голос о том, что временами врёт?
Если бы знал, никогда бы не зазвучал. Это незнание его крепко удерживало в тройке.
Это незнание было тайной для второго.
Это незнание заставляло бережно к нему относиться. Ведь без второго никак. Без второго не будет ни первого, ни третьего, ни самого второго.
Первый вступал со смелым трепетом. Второй - восхищённо. Третий - торжественно.
Попробуйте отделить эту троицу друг от друга!