Да, действительно, для чего?
Мы уже даже не задаем вопроса «почему?» С какой, например, стати из самой первой первопричины появился самый первый кто-то или что-то, - второе? Чего ей, этой первопричине, самой не жилось, чего не хватало?
Мы уже даже не спрашиваем, почему в результате объявилось такое множество всяких объектов и субъектов. Мы уже делаем вид, что и это нас не интересует. И еще многое мы не спрашиваем… Уж как-нибудь потом разберемся.
Разберемся, если только удастся добиться ответа на вопрос «для чего».
Найдем ответ о цели, - вот она нам и расскажет о своих средствах.
Давайте сделаем несколько пробных вылазок в уже известных нам направлениях.
А вдруг та самая единственная цель не выдержит нашего упорства и натиска, - и обнаружит себя. Где-то там, за чащей факторов и буреломом фактов.
Итак, что у нас в наличии? В наличии у нас две параллельные пирамиды: логическая и фактическая. Или же, по-другому, иерархия законов природы, и пирамида материального мира. Так вот, их совместное их существование ни в какую логику не вмещается.
Почему? Да потому что действует и в той и в другой какой-то закон развития, но действует как-то по-разному.
В системе законов природы он увел все сущее от единственности и цельности первопричины так, что получилась форменным образом баррикада.
Столько их, этих законов, в нашей природе, в психологии, в социуме – с ума сойти можно. Живешь как в уголовном кодексе: шаг влево, шаг вправо – как попытка к бегству, наказывают на месте.
В материальном же мире, где наоборот, гуляй - не хочу: пространства и времени – навалом, общий этот закон развития, наоборот, все привел к одной точке. И в пространстве, и во времени. В нашем, естественно, охвате таковых.
Млечный Путь - солнечная система - третья от солнышка планетка - популяция наиболее развитых животных – человек. Точка.
Так вот у этой точки, человека, в резальтате всей этой истории появился вопрос. О смысле всего сущего, о цели. И о первопричине.
Эге, стоп, да он не так уж нелогичен, этот закон… Концы-то пирамид в результате сходятся!
Кажется, что-то зашевелилось в завалах, в буреломе, нас окружившем, а?
Ведь откуда хлеб на столе берется? Без скепсиса, пожалуйста, вопрос ведь далеко не такой уж праздный, как кажется. Многие с детства привыкли думать, что хлеб растет на полках в магазине.
Вся цивилизация наша создавалась как будто бы лишь для того, чтобы создать и поддерживать в нас эту святую, невинную убежденность среднестатистического городского жителя.
Но неспокойные, колючие факты, будоража наши перезрелые умы, прорываются все же из-под плоской земли и из-за небесной тверди.
Хлеб, оказывается, из зерна делается, зерно растет из земли, когда-то появилось первое зерно, когда-то появился первый клочок земли… Для чего? Чтоб я кушал? Да ни в жисть не поверю!
Откуда растет цель? Откуда вообще можно извлечь и рассмотреть при дневном свете корешки цели существования любого объекта и явления? Корешки нашего прошлого, настоящего и будущего? Ведь по вершкам если судить – некорректно получается.
Естественно, только из причины, их породившей. В ней кроется он, наш будущий мир, и даже, страшно подумать – то, что после него. Ну и то, с какой стати она старалась, рожала все это.
А в нашем случае и само явление нам помогает: хотя с появлением первой пирамиды все запуталось, но зато ударным завершением строительства второй весь процесс завершил полный оборот, и она, пирамида эта, вершиной своей как стрелочкой, указывает нам теперь на цель этого грандиозного мероприятия.
Давай-ка читатель, мы вновь присмотримся к кончику этой стрелочки как к средству познания цели. Что же он собой представляет?
Человек, правильно, уж упоминали мы это дивное явленье.
Человек, который за тысячи лет понасоздавал себе тысячи и тысячи моделей и теорий для объяснения причин и цели существования. И, что характерно, ни одна из этих теорий не мешает ему по-прежнему эффективно гробить себя, себе подобных и весь мир в придачу.
Человек, который, создав все, что должно было в его давних еще, утопических мечтах, обеспечить ему счастье и покой, по прежнему болеет, мечется, делает глупости, колется, травится, убивает себя и себе подобных только лишь из-за того, что не знает, зачем он живет на белом свете.
Человек, стремящийся познать смысл и цель своего существования.
Человек, стремящийся познать своего Творца.
Вот он, тот самый кончик стрелочки нашего компаса.
Не кажется ли тебе, читатель, что мы уже сделали несколько шагов в верном направлении, и безнадежно густой, заросший лес на глазах превратился в стройные ряды лесопосадки? Присмотрись. Еще пару шагов – и мелькнет между деревьями тропка, и выведет она нас, как и положено ей, на широкую дорогу, а та – на простор, где и увидим мы ясно, воочию, всю картину.
Но почему все-таки человек?
Во-первых, он высшее проявление материала мироздания. Которым есть, как известно, желание. Незаметное, но упрямое желание неживой материи, еле заметное желание растения, живое и шустрое желание животного, и наконец, растущие как на дрожжах, желания человека.
А во вторых – потому оно и высшее, что только в нем заложено ощущение единственности себя. Этот ощущает себя единственным, и Тот – единственный.
Так и глядят друг на дружку.
Тот, надо полагать, с ожиданием: ну, давай, просыпайся, даром ли я этот огород городил?
Этот, протирая глазки и наводя резкость, хныча еще спросонья, смотрит вверх из своей колыски, и начинает понемногу успокаиваться и неуверенно улыбаться.
Пирамида материальная она ведь как? – она ведь, извините, распята на четырехмерном пространстве-времени. И, соответственно, к нему же прибиты коваными гвоздями наше сознание, мышление и язык.
А две причины, - высшая, и неуемная "для чего все это?", дружными усилиями сводят на нет тяжесть этих вериг, пространства и времени. Сковавших наше сознание, и не дающих нам взглянуть правде в глаза.
Вот и вывела нас малая тропка на широкий путь.
Оказалось, что все это строение создано для того, чтобы все творение в его наивысшем проявлении, в человеке, соединилось со своим Творцом.
Ну вот, а ты спрашиваешь: «для чего все это?» Ведь вывод можно сделать уже из самого названия материала творения…
Что? Это я спросил? Ну что ж, очень может быть…
Нас ведь учили спрашивать.