В газете прочел: «Похудел сам. Помогу другому. Позвоните».
Позвонил. Дверь открыл синий спортивный костюм. Присмотревшись,
обнаружил в нем мужчину, который был на несколько размеров меньше костюма.
Мужчина помог мне войти и предложил сесть. Опрокинувшись в старое кресло, осевшее подо мной до самого пола, я долго не мог отдышаться после четырех ступенек, по которым пришлось спуститься в его полуподвальную квартиру.
- Мой метод отличается от традиционных, - сразу же предупредил хозяин квартиры, напряженно прислушиваясь к потрескиванию рвавшейся обивки кресла, на котором я сидел. – Это мое ноу-хау. Но конечный результат я вам гарантирую. Взгляните на меня.
Он прислонился спиной к окну. Я увидел его грудную клетку как на рентгеновском снимке: ребра, легкие, пустой желудок.
Его методика, действительно, не была похожа ни на одну другую. Абстрактные рассуждения в них о калориях, дозированных нагрузках, продуктах, которые можно есть и которые нельзя - все это он заменил одним близким для всех понятием – деньгами.
Вот как выглядело мое питание в его методике.
Первый день:
- завтрак - 1рубль,
- обед - 2рубля,
- ужин - просмотр телевизора,
Следующий день:
- завтрак - доедание остатков вчерашнего ужина,
- обед - поделись с другом 2:2=1рубль.
- ужин - 2 таблетки снотворного.
Главные условия лечения по его методике: первое – все это время мои наличные деньги должны храниться у него. Каждый вечер он будет выдавать мне сумму, указанную в диете на следующий день. Второе – ежемесячный, строгий отчет за полученные деньги.
Я скосил глаза на один из трех своих подбородков, лежавших на моем животе, вздрогнул от лопнувшей в кресле очередной пружины и согласился.
Все дальнейшее было так, как предупреждал методист. Уже через несколько дней у меня начала кружиться голова, появились перебои в работе сердца, тошнота, слабость. Стало тяжело передвигаться. Особенно трудно было проходить мимо нищих. При виде их ноги подкашивались, и стоило большого усилия, чтобы не сесть с ними рядом.
Через месяц постоянное чувство голода окончательно парализовало чувство собственного достоинства. Я дошел до того, что несколько раз просил у прохожих мелочь на хлеб. И я благодарен землякам за то, что они не дали мне ни копейки. Иначе было бы нарушено главное условие лечения – питаться только на деньги, выдаваемые мне методистом.
Начали давать о себе знать скрытые резервы организма. Обоняние обострилось до неприличия. Как-то выйдя за почтой, поразился разнообразию запахов на лестничной площадке. Нос сам, помимо моей обессиленной голодом воли, стал принюхиваться к чужой жизни.
Сквозь металлическую дверь соседей уловил запах свиных отбивных, дорогих сигарет и иномарки. Из-за двери обитой дерматином пробивался запах картошки в мундирах. Из щелей потрескавшейся деревянной – запах мундира. Видно, сосед-отставник, снова пытался продать свой офицерский китель. Но не продал и принес его обратно вместе с запахом нафталина и моли.
Заканчивался трехмесячный курс моего лечения. Результаты были на лице. Первыми их заметил соседский бульдог. Если раньше он, злобно рыча, бросался на меня, вырывая поводок из руки хозяина, то теперь при встрече прижимался к его ногам, жалобно скуля и оставляя после себя лужу.
Как-то вечером, когда я согласно предписанию, ужинал телевизором, на десерт подали интервью с жителями нашего города. На вопрос журналиста, можно ли допустить раздел Черноморского флота, копавшийся в мусорном контейнере старик, ответил:
- А можно ли, сынок, прожить на такую пенсию? – и назвал знакомую мне цифру.
Я заглянул в копии своих финансовых отчетов. Сумма названная стариком совпала с суммой моих ежемесячных затрат на питание.
Вот тебе и ноу-хау!
Оказывается смысл всей методики – жить только на пенсию!?
- Да, - подтвердил мой целитель. – Вы же сами говорили, что ни в Германии, ни в Америке, ни в Англии и даже во Франции вам не смогли помочь. А теперь гляньте на себя!..
Говоря это, он по-матерински нежно всматривался в мои темные мешки под глазами, заострившийся нос, морщинистую кожу, обвислые щеки, на пиджак, огромной плащ-палаткой, болтавшийся на моих торчащих острых плечах.
- Вы сколько сбросили? – спросил он, переводя взгляд на мое подергивающееся веко и обвисшее как у собаки ухо. – Двадцать килограммов? Через месяц гарантирую еще тридцать!..
Оказывается, он составил для меня новую ежемесячную диету. На сумму, остающуюся у пенсионеров после оплаты за квартиру и коммунальные услуги.
Через месяц, когда его предсказания сбылись, а врачи поставили мне диагноз «дистрофия», я, впервые за последние пять лет, написал письмо своим родителям-пенсионерам и отправил им денежный перевод.