Незадолго до очередного Нового года я познакомилась с Наткой. Я мало что знала о ней, но она произвела на меня очень благоприятное впечатление: добрая, отзывчивая, общительная. У неё был любящий муж Стас и двое детей: 11-летний сын и 3-летняя дочь. Так что, когда Натка пригласила меня отпраздновать вместе с ними, я не отказалась, хотя вообще-то избегаю малознакомых компаний и вообще не люблю никаких празднований.
Итак, я надела один из лучших костюмов и в туфлях на шпильках пошла по льду и морозу, лишь накинув шубу, благо идти было недалеко.
Натка открыла мне дверь. Она уже была пьяным-пьяна: «А мы уже с восьми провожаем старый год!» Я была слегка ошарашена, ибо пьяных не перевариваю, но куда деться, раз уж пришла. Свет в комнате был лишь от натянутых под потолком ёлочных гирлянд и телевизора, работавшего без звука. Диван был разложен, на смятой простыне спал Стас в одних красных семейках. «Он выпил больше меня, уже отрубился, — извиняющимся тоном произнесла Натка и прошипела: — Тише! Пусть спит!» В этот момент Стас проснулся и, не поддёрнув трусов, отправился на унитаз, качаясь из стороны в сторону. «Штаны подтяни, — прокомментировала Натка, — у нас гости!» «А мне по###, е### я всех!» Я отказывалась верить глазам и ушам и не понимала, зачем на такое, с позволения сказать, «празднество» пригласили меня, постороннего человека. Стас вплыл в комнату со спущенными трусами и заорал: «Где, б####, туалетная бумага, не пос##ть!» «А что, всю ту изжамкали?!» «Подожди, — это мне, — сейчас я ему найду, пусть хоть обмотается ею!» Но вот Стас удовлетворился и вновь рухнул на диван, предварительно пробормотав что-то невнятное, но явно нецензурное. «Не обращай внимания, садись за стол, я тебе сейчас вина налью, салатика положу», — приступила к обязанностям хозяйки Натка. Я в оторопении послушалась. Выпила два глотка отвратительной плодовой бормотухи, больше не смогла, копнула ложкой салат — и тут Стас снова начал что-то бормотать и выкрикивать. Натка застыла: «Сейчас снова проснётся! А вот ##р ему, он же всё сожрёт, а что не сожрёт, разобьёт и расшвыряет. Дети, быстро всё прячьте подальше! Только не в холодильник! А селёдку — в пакет, заберём с собой! Уходим! Дети, вы — к тёте Лене. А я пойду спать к тебе», — это мне. Окончательно оторопевшая, я возражать не стала. Мне и самой уже хотелось сбежать оттуда куда подальше. Вот только довесок в виде пьянющей Натки... Но что делать, надо выручать. О, я тогда ещё просто не знала праздничных традиций этой семьи.
Дети шустро оделись и одни побрели куда-то по тёмной улице, к какой-то тёте Лене. Натка схватила пакет с селёдкой: «У тебя сожрём!» — и захлопнула входную дверь.
«Жрать», однако, она уже была не в состоянии, рухнула на мой диван и тут же уснула. Я укрыла её запасным одеялом, ещё попыталась тихонечко послушать «Голубой огонёк», но на душе было слишком противно. И, преодолев брезгливость, с отвращением залезла на вторую половину дивана и выключила свет. От Натки невыносимо разило перегаром, уснула я кое-как, просыпалась то и дело и, не выдержав, вскочила в пять утра и ушла на кухню, плотно закрыв дверь.
Натка спала до десяти, потом заворочалась и простонала: «Плохо мне... минералочки... негазированной...» Не было у меня минералочки негазированной, и в магазин (ещё закрытый) бежать за ней я тоже не собиралась. И рассола не было. Дала простой воды. Она выпила и понеслась к унитазу. Но кое-как, потихоньку оклемалась и, шатаясь и хватаясь за голову, вспомнила о материнском долге: надо идти за детьми, надо. Надела куртку и ушла противолодочным зигзагом.
Я облегчённо вздохнула. Но предстояло ещё отмывать унитаз и проветривать комнату от невероятно стойкого перегара, он улетучился только к вечеру, а впрочем, за день я притерпелась. Против обыкновения я завалилась спать в семь вечера, и неудивительно: ведь я уже в течение полутора суток практически не спала.
Празднество вышло на славу. Таких Новых Годов в моей жизни не случалось ещё никогда, надеюсь, и не случится. Натка же меня с тех пор на праздники не приглашала, а я не просилась, хотя общаться мы продолжали. Впечатление, знаете... и спустя десяток лет очень яркое.
А селёдку она забыла у меня в холодильнике, и я посчитала возможным слопать её в виде хоть какой-то компенсации морального ущерба. Мук совести не испытала...