Меня тут в гости соседи новые пригласили, ну которые недавно пол-этажа в доме купили. Заходите, - говорят, - по соседски к нам второго, после Нового года все доедать будем. Ну что же, думаю, надо помочь людям, пошла. Захожу, а у них Ёлка стоит огромная в проходе. Её только по-стеночке, по-стеночке обойти можно. На потолке к лампочке привязана, гирляндой обмотана, чтобы не упала, видать. Ну я прошла так скромно, по-стеночке, и в залу. А там стол огромный, весь заставлен салатами и закусками. Ну, думаю, это ж сколько придется доедать-то! Тут уже и другие гости приходят, рассаживаются. Все такие вежливые, интеллигентные. У одного лицо какое-то знакомое-знакомое, не могу только вспомнить, где видела. Ну вот, уселись, значит, стали спорить, с чего начинать: с вермута или шампанского. Начали с водки, как положено. Разлили, встали, чокнулись, только хотели отпить, а тут одна в углу говорит: «А тост? Тост забыли?» Ну мужики конечно все расстроились, напрягли кто что мог, вспоминают тосты. А эта, из уголочка, ехидно так подсказывает: «Давайте за нас, за женщин!» Ну конечно, выпили за всех женщин, потом стали пить поименно. Как закуску распробовали, один говорит: «помидорчики у вас славные», а другой: «нет, грибочки лучше!» А я смотрю, стол ломится: тут и нарезочка со слезой, и даже не надкусанная нигде, и рыбка тебе масляная, и буженинка копченая, икорка красная, икорка черная, и надо всем свекольная гора селёдкиной шубы возвышается. Ну, думаю, а где объедки-то, доедать то что звали? Ну ладно, начала с оливье, он ближе всего стоял. Люди приличные уж больно собрались, вилочками-ножичками чики-чики, водочкой бульк-бульк, и эта в уголочке, вроде ее Наиной Моисеевной звали, про тосты да про тосты, роздыху людям не дает. А я от одного салатика к другому, от нарезочки к грибочкам, от грибочков к грудинке, не зазря же звали. И все на этого, знакомого смотрю, то ли он в ночной ларек к нам бегает, то ли таксует у перехода, - уж больно рожа знакомая. А разговоры, разговоры такие у них интеллигентные. Один спрашивает хозяина: «Это у вас ель голубая что ли? Вы её случаем не у Кремля спилили?» А хозяин: «Да что вы, это не голубая, это клонированная. По интернету из Дании заказали.» И давай дальше: чики-чики, бульк-бульк. А дети у них тоже воспитанные такие, в другой комнате на пианино играли. Да так играли, так играли, в кино ходить не надо. Тут гости спрашивают: «Это Митя ваш играет?» А хозяйка: «Да нет, что вы, это Ямаха, цифровое пианино, мы из Японии выписали. Нажимаешь на кнопочку — Моцарт, на другую- Бах. Вы кушайте, кушайте, у нас все свое, домашнее». Как это домашнее, у вас же дома даже кошки нет? - удивляюсь я. А они смеются: «У нас зато в деревне кур 130 штук, отара голов 40, гуси немножко, индюшки. Вот как раз горячее с индюшатиной будет, попробуете». И выпивки у них больше, чем в нашем ларьке оказалось. Меня все спрашивали, вам что налить: испанского хересу или итальянского барбареско, а может бренди мексиканского хотите? Ну, я конечно, отказалась с перепугу, может вообще смешивать нельзя, херес этот с барбарисками то? Я таких названий даже не слышала, откуда, говорю, вы все это знаете? А они мне вежливо так: «Мы этикетки читаем, там все написано».
Тут все наелися-напилися, и давай просить с того конца стола знакомого прочесть им чего-нибудь. Вот, думаю, воспитанные все-таки люди, книжки читать будут. А он им возражает: «У меня кризис жанра, я нынче не читаю, а только пишу, пишу и никому не показываю» - «А почему не показываете?»- «А потому что замысел украсть могут». Тут ему возражают, мол, украсть то могут, а воплотить не потянут, тут талант такой же мощный нужен, под замысел то. Заспорили, зашумели... Я тихонько Моисеевну из угла и спрашиваю, мол, кто это? «А это,- отвечает она,- в меру известный и местами знаменитый поэт Рубик, он брат тому самому Кубику Рубика. Разве вы не знаете?» Да знаю, - говорю, - знаю, я тоже его где-то видела, не помню только, у ларька или в телевизоре. Передайте мне холодца, говорю, и пойду я. А хозяйка: «Что вы, что вы, у нас еще горячее будет, подождите». Ну не уходить же голодной, думаю, еще посижу. Тут гости решили размяться, кто курить пошел, кто по комнатам гулять, дизайн рассматривать. А я в туалет, их же несколько, без очереди посещать можно. Ох, и чисто там, как в больнице, а красиво, как в рекламе, даже унитаз с краником. Только из краника руки мыть неудобно, наклоняться низко приходится.
Вышла я в холл, где Ёлка, а у них все гости по полу ползают, серёжку хозяйкину ищут. Шла она мимо, махнула волосами, а серёжка раз- и вылетела. Ну нашли её потом, голубой топаз с голубиное яйцо, серьга на Ёлке висела, как шарик какой-нибудь, вот её и не замечали. Тут горячее подоспело, все опять за стол, чики-чики, бульк-бульк. Кто есть уже не может, тому коктейли делают: из всех бутылок остатки смешивают, даже этикеток не читают. Тут встает один гость: «Наступает год Змеи, и у каждого она своя. Так давайте за них и выпьем, куда же без женщин то!» - шутят, в общем. Хозяйка на кухню пошла, чай с тортом готовить, а в комнате танцы начались. А как свет выключили, вдруг хозяин меня за талию схватил и шепчет: «Шурочка..». Я, - говорю, - вам не Шурочка.. «Ну Нешурочка», - говорит он, - «какая разница - давайте потанцуем». Я и понять то ничего не успела, вдруг зашла хозяйка и свет включила. А её муж меня как держал, так и выронил... И тут между ними такое началось! Не прилично рассказывать даже.
А я сразу по-стеночке, по-стеночке и домой. Вот такие соседи интеллигентные у нас теперь на пол-этажа живут, только в гости они меня больше не приглашают.