Вслушиваюсь в слова арии из оперетты «Вольный ветер», но, как и в юности, опять слышится мне: «Иди ты к дьяволу!» И вдруг одолевают сомнения: что-то не то, не может быть, чтобы была такая фраза. Заглянула в интернет. Оказывается, на самом деле: «Да! Я всегда была Пепита-дьяболо». Первое непонятное на слух слово – имя девушки, второе – слово «дьявол» по-испански.
Вспомнилось мне, как часто непонятные слова в песне я произносила неправильно. Вот еще в детском саду на музыкальном занятии наша музработник тщетно пыталась на слух в общем хоре из детских голосов уловить, кто же фальшивит. Это ей не удалось, и она стала выслушивать детей по одному. Я была последней в прослушивании. Вот тут-то и выяснилось, кто портил песню. Нужно было петь «За мир, за мир, и мой флажок за мир», а я непонятное мне слово «замир» заменила на Дамир. Знала мальчика с таким именем. А то, что получалась нелепая фраза, – это меня волновало гораздо меньше, чем произношение непонятного слова.
Дома перед гостями в детстве я вдохновенно исполняла песню о Кубе: «Слышишь чеканный шаг? Это идет Барбуза». Я думала, что так называли Фиделя Кастро. Много лет прошло, прежде чем мне на глаза попал текст этой песни со словами в ней: «Это идут барбудос». Смеялась, вспомнив про «Барбузу».
Мой отец тоже допускал подобный ляп. Захмелев, он с чувством пел: «С песнями балясов побеждая, наш народ за Сталиным идет». Мама его поправляла: «Борясь!», но ему больше нравилось побеждать коварных «балясов». Песню-то он услышал на фронте, а был артиллеристом, рассказывал, что при выстреле из пушки можно было оглохнуть, если не успеть открыть рот. Вот как он тогда расслышал слова песни, так и привык петь.
В гостях у родственников малышкой я часто слышала песню «Верховина». Мне она очень нравилась. Только слова в ней казались такими: «Верховина – мать иная». Непонятно, но песня хорошая. Позднее я нашла слова этой песни. Оказалось: «Верховина, мати моя».
В песне «Пусть всегда будет солнце» я тоже в детские годы заменила непонятное слово «повелел» и пела, холодея от возникающего при этом перед моими глазами лица с противоестественной белизной: «Так побелел человек». И мучилась вопросом: от чего же он так побелел?
А еще в песне «Девичья вечерняя», также на слух не разобрав слова, в детстве я умиротворенно напевала: «Сердцу мир, сердцу мир…» (это вместо «Сердцу мил, сердцу мил…»).
Прошли годы. Слышались мне где-либо слова песни «Плачет мотыль...» под печальную мелодию и соответствующие голоса дуэта, и я представляла, что вот разлучил, надо понимать – рыбак, бедного мотыля с семьей: «И если бы не ты, мы бы были втроем». Грустно от такой картинки! Что же там произошло? – задалась я вопросом. Оказалось, не было никакого мотыля, а слова такие: «Плачь и смотри...».
Но, пожалуй, мы плакать не будем – посмеемся лучше.