КВН между командами предполагал выявить скрытые в юных спортсменах таланты.
С раннего утра, после завтрака и запланированных тренировок, все взбудоражено готовились к вечернему состязанию. Нужно было и костюмы придумать, и номера, объявленные в качестве «домашнего задания» и, пожалуй, самое главное – решить, кто примет на себя роль непосредственных участников состязания.
-Ты будешь за капитана. – Как-то сразу и однозначно было принято решение, не предлагавшее себя опровергнуть.
-А почему я? – Тихо так подумалось. – У нас и лучше спортсменки есть: талантливее и симпатичнее, и не такие стеснительные, да и решительности у них побольше…
- Ты против?! – Строго придвинулась тренер…
Все обернулись, недоуменно и немного непонимающе: вроде бы человек ничего вслух не отвечал.…
- А разве, мое мнение что-то меняет? – Пронеслось в голове…
Пожатие плечами не означало ни «да», ни «нет».
- Не хочешь ли ты подвести команду? От капитана почти ничего и не требуется, ты у нас комиссар отряда, вот капитаном команды и будешь! – Утверждающе, однозначно.
Согласный кивок головой: «Аргумент весомый, возразить нечем».
Некоторое время в воздухе висит напряжение, тренер косится на молчаливого капитана, не собираясь, тем не менее, своего решения менять.
Девушкам участницам нужны похожие брючки и блузки. К стройным фигуркам не трудно подобрать размер. Получается очень красиво: спокойно голубой «верх», темно синий облегающий «низ». Но к капитану команды ничего не подходит – стиль не тот.
Эксперименты заходят в тупик, и все уже решают общий фон одежды нарушить ради главного представителя команды, когда нужная «костюмная пара» вдруг совпадает, словно на этого человека ее и шили.
Вторично группа протирает глаза, силясь разобраться в метаморфозах случайностей, но быстро оставляет эти попытки, не расходуя оставшиеся немногие часы до вечера, на пустяки.
Подготовка идет полным ходом, и действительно выясняется, что капитану почти не достается ни слов, ни реплик, ни выступлений. Это успокаивает и радует больше всего самого капитана. Нужно будет только достойно представить в самом начале выступления свою команду, которая все остальное сделает сама.
Напряжение между капитаном и тренером остывает. Кто-то из участников учит стихи, кто-то тренируется с салатами, кто-то – с расческой. В конкурсы входят и номера, требующие смекалки, и юмора, и навыков, традиционных и для мальчиков, и для девочек.
Поэтому в группах девичьих команд замешательство: «Как они справятся с чисто мальчишескими конкурсами?»
В группах мальчишеских команд участники примеряют на себя роль парикмахеров, косметологов и поваров, и с ужасом посматривают на юбки и каблучки.
Лазутчики из противоположных команд заглядывают в палатки, подслушивают и всячески отвлекают от подготовительного процесса. К ним отсылают всех по очереди, но помогает слабо; мелкие, шутливые, быстро нейтрализуемые заварушки, возникают, то в одной части лагеря, то в другой….
Чем ближе к вечеру, тем больше волнений и убежденности, что ничего не умеешь, ничего не знаешь, не понимаешь, и, вообще: «Отстаньте все от меня все! Или, хотя бы, «остановите мир, я хочу сойти…»»
Весело, но страшно!
…Диктор объявляет начало, и время срывается в своей неуправляемой скачке.
Общий хохот импровизированных трибун; волнение участников; баллы; свист неодобрения поведением жюри!
«КВН – Конкурс Веселых и Находчивых».
Прически и макияжи наносятся и на тренеров и на членов жюри: чтобы и сами прочувствовали, – каково это, – быть на сцене: не все им только руководить и указывать!
«Команду гимнасток засуживают!»
Тренер, не церемонясь со вступлениями, отводит капитана в сторону, и выговаривает за всю команду…. Об этой доли участия капитана не предупреждали: слезы готовы брызнуть из глаз прямо на публике.
Последний конкурс танцевальный.
Скромные, занятые с утра до ночи тренировками, не приученные к дискотекам спортсменки, в нерешительности пятятся, скрываясь, за спины друг друга.
Спина капитана оказывается последней, ей отступать некуда.
-Ну, может, ты хоть сейчас примешь настоящее участие в конкурсах? – Бросает в побледневшее лицо тренер. – Впрочем, что с тебя взять….
- Я не просилась в капитаны. - Молча опускаются вниз расстроенные глаза.
Атмосфера веселья истончается, вот-вот готовится лопнуть.
- Наша очередь! – Испуганно подбегают участники «родной» команды. – Кто идет? Что делать? Мы ничего не подготовили! Этот конкурс судьи только сейчас придумали…
- Я иду. – Короткий ответ почти не принимавшего участия капитана не сразу достигает их слуха. Повисает вопросительная тишина.
– А что ты там будешь делать? Ты хоть танцевать-то умеешь?
- Нет.
- А движения какие-нибудь танцевальные знаешь?
- Нет.
- Всё. Мы «погибли»…
- Покажите мне что-нибудь. Кто – что знает?
Девчонки торопливо стараются вспомнить некоторые движения быстрых танцев. Кто-то помнит движения бедрами, кто-то – ногами, кто-то интересные повороты. В быстро поворачивающейся то к одному, то к другому, голове капитана, тут же формируется густая не перевариваемая смесь…
- Кошмар! Нас ждет провал. Ну, раз уж тренер считает, что в неудачном выступлении нашей команды виновата в основном я, значит, львиную долю позора придется взять на себя. Капитан, все-таки….
…Звуки музыки достигают ушей не сразу. Баянист, настроенный явно на свой лад, играет что-то, похожее на детскую песенку. Как раз то, что нужно для танца «молодых людей 20 века», - как они назвали свое выступлении в последнем, решающем номере своей команды.
Импровизированная сцена резко уходит куда-то в сторону из-под ног, внезапно ставших непослушными и ватными. Горизонт подозрительно кренится в сторону, потеряв всякую устойчивость и ориентиры. Лица сливаются в неразличимую серую полосу из открываемых ртов. Разноцветные блики вспыхивают перед глазами, прокручивая показанные несколько минут назад движения.
Секунды сползаются в испуганную компанию, напоминая, что дольше стоять истуканом нельзя.
Руки, решив начать с себя, отчего-то нагло взмывают вверх, и все исчезает….
Сознание не успевает отслеживать ни ритм, ни звуки, ни темп.
Сколько это продолжается, понять сложно.
Ноги вдруг резко утыкаются в твердую шероховатость деревянной не струганной сцены, в уши врываются кусочки детской песенки, отстранено наигрываемой баянистом, общая масса зрителей визжит от восторга, повскакав с мест. Аплодисменты ушам не слышны, видны только быстро в такт чему-то соединяемые и раздвигаемые ладони.
Изображение возвращается откуда-то в сознание, а звуки запаздывают.
Смотрится необычно.
Именно удивление заставляет остановиться, и чуть улыбнувшись, слегка кивнуть головой в знак окончания выступления.
Трибуны бесконтрольно и высвобождено «ревут», повскакав с мест, и пытаясь повторить понравившиеся движения.
Никакого другого выступления выполнить ни одной команде больше не удается.
Конкурс вынужденно завершен.
Мнение жюри и радо бы разделиться, но его значимость вдруг утратила всякую власть над присутствующими.
-А ты говорила, что танцевать не умеешь. - Обиженно надувают губки члены команды. – Научишь?
Пытаясь понять, что произошло, взбудораженный «капитан» оторопело вслушивается в слова, доносящиеся откуда-то, словно из другого мира, и удивленно честно кивает головой: «Научить танцевать? Да, да, конечно. Но я не умею…»
Конечно, ей не верят. Да и кто поверит, увидев, что именно она только что вытворяла на сцене.
Место все равно присуждают «второе», потому что судьи так решили. Но это не расстраивает никого. Кажется, что, если бы не врученная грамота, никто даже и не заметил бы, что оно было не «первое».
…До конца сезона весь лагерь старательно пытался выучить танцевальные движения, приставая периодически к «капитану», с просьбой повторить их помедленнее.
Но просьбы их так и не были удовлетворены.
Все, что осталось в памяти: это покачнувшаяся сцена, несоответствующая заявленному названию музыка, руки, смело и свободно взметнувшиеся вверх – для начала, и странное чувство высвобождения чего-то неизвестного, внутреннего, сильного, и как показал неожиданный результат, - прекрасного….
Сентябрь, 2006 г. Матросова Елена (Velen)