Она ждёт его около призывно ярких, ядовитых олеандровых кустов соседнего отеля. Её отель недалеко, за углом, окна уютного крошечного номера с балкончиком выходят на серую рябь моря- вдалеке на горизонте движется еле видный кораблик. Номер погружен в мягкое ковровое покрытие с высоким ворсом, ноги тонут в нём почти по щиколотки. Постоянное дежурное солнце за стеклом, блики морской глади, колышущиеся ветки цветущих тропических растений, номер этот, роскошный, как шкатулочка, обитая жаккардом- всё это вызывает поднимающееся откуда-то снизу ощущение кайфа, какой-то ненормальной наркотической эйфории. Как бы не захлебнуться всем этим, соскочить в скучную обыденность, чтобы не потерять себя.
Он появляется, как всегда- у них здесь рядом офис добывающей компании. Он один из начальников-возрастной пузатый русский. Как отец ей- заботится о ней по мелочам и спит с ней. С отцами, конечно, не спят, но слишком он уж добрый. Сегодня он не может повести её к себе, она тоже живёт с подругой. Поэтому он тащит её в съёмный номер. Номер, наверно, сдаётся для коротких встреч. Полотенце в ванной пахнет спермой- наплевать, отдельно лежит стопка чистых. Он нетерпеливо расстегивает пиджак, копается в пуговичках белой сорочки, чуть ли не срывая её. Рывком стягивает брюки, неловко ложится на кровать, разворачиваясь ничком. Теперь он плачет безудержно, плечи у него трясутся, из носу течет- пьяные дурные слёзы. Он зарывается лицом в намокшую простыню. Она, голая, гладит его по голове и накручивает на почти детский пальчик прядь его волос, черный завиток с проседью.
Плач заразителен- она начинает подвывать ему, по-щенячьи, по-детски, размазывая ладошкой тушь по лицу. Секс получается неожиданно яркий. Торопясь, она рассказывает ему в постели, что произошло в её маленькой незначительной скучной жизни. Как на исповеди священнику- ну, или, действительно, доброму папе. В ванной комнате он сморкается, ополаскивает лицо холодной водой. Застегивается, потом тайком сует в ее сумочку несколько купюр. Из номера они выходят поодиночке, отворачивая от рецепшен опухшие от слёз физиономии. Наплакавшись вдоволь. И в который раз навек прощаются за стеклянными дверями- прощай, любовь моя!