Лучи солнца чуть трогали откуда-то издалека небо и верхушки деревьев. Его самого видно еще не было: только свет, выглядывающий из-за приподнятой деревьями линии горизонта.
И пропитанный холодком росы, воздух, зябко ластился, заглядывая из-за спины.
А повернувшиеся в сторону озера, из-за которого должно было вынырнуть солнце, чайки, не отрываясь, дружно смотрели на место предположительного восхода.
Торжественно вытянувшись на тонких лапках, устремив туловища вперед, они стояли, завороженно, в ожидании утреннего пробуждения жизни.
Лапки чуть утопали во влажной прохладе песка.
Утренняя свежесть оседала на стройных грудках.
Вытянутые головы устремлены были острыми клювиками куда-то вперед.
Лес тихо дремал чутким предутренним сном, приобняв небольшое, уютно и мирно устроившееся в его мохнатых объятиях, озеро, обернувшись темной густой каймой вдоль пугливой глади спящей воды.
А выстроившиеся нестройной шеренгой вдоль берега, птицы, встречали рассвет, как жизнь, как распахнувшийся горизонт.
И будто ничего другого, более важного, не существовало вокруг, кроме этого ежедневного ритуала пробуждения солнца, и первых его лучей, скользнувших по водной глади лесного озера к кромке песка, тронув светло-серое оперение встречающих.
Легкий шорох проснувшегося ветерка пробежал следом за первым лучом солнца, тормоша и вытряхивая из оцепенения замершую вереницу пернатых.
Звуки вздрогнули, потягиваясь, наслаиваясь один на другой, расправляя затекшие нотки, освобождаясь от ночной настороженности.
И в отворенную дверь утра первым шагнуло солнце, дохнув светом, пробежало волной первых лучей, и заскользило дальше по небосклону, стремительно переодеваясь на ходу в пышный наряд дня.
Птицы зашевелились, словно вынырнув из какого-то иного мира, оглянувшись, потоптались, приходя в себя, немного на месте, и жизнь нового дня, вливаясь в каждое ожидающее маленькое сердечко, зашевелила механизмы бесконечных, обязательных для исполнения, дел.
Январь, 2006 г., Матросова Елена (Velen)