Лифт был старый, с тяжелой металлической дверью и испуганно оседавшим под ногами, полом. Его путь с первого этажа по седьмой составлял ровно 28 секунд.
За много лет беготни в школу наперегонки со временем, эти секунды не раз давали дополнительную возможность застегнуть пальто, убрать ключи, взять в руки портфель, и всё остальное, что удавалось запихнуть в этот спасительный «резиновый» отрезок времени.
- Слушай, по-моему, я слышал голос Анны. Уже хотел нажать на звонок, но, пока сигарету докуривал, показалось, что за дверью твоя мама разговаривает именно с ней.
Это не могло быть правдой, - невозможной, невероятной, и неоправданно исполняющей затаенное, невыполнимое желание, - с тех пор, как подруга уехала с родителями за границу.
Тупая, изматывающая, тянущая тоска внутри вдруг трусливо шарахнулась куда-то в сторону, мгновенно и бесповоротно вытесненная необратимой потребностью поверить.
Лифт досадно ухнул, привычно грохнул в тишину нелепым металлическим лязгом старой конструкции, и равнодушно пополз вверх.
За дверью осталась задумчиво докуриваемая сигарета и пытливый взгляд в наступающее будущее – «мне показалось…»
Этажи растворялись в неизбежности. Время ватой вливалось в ноги.
Секунды растягивались, соревнуясь с невозможностью вырваться из поглотившего все остальные ощущения, желания поверить в несбыточное.
А навстречу выползала холодная рассудительная реальность – разве достаточно одного желания, чтобы человек появился «из ниоткуда», вдруг, и сейчас?.. Разве эта неприятная истина не проверена почти годом разочарованного, терпеливого ожидания писем издалека?
Расстаться с неизвестно откуда взявшейся верой в то, что дома её действительно ждет Аня, было невыносимо обидно. Но расставание было неизбежно, и оттого казалось еще более болезненным, чем до этого злосчастного «мне показалось».
Лифт насмешливо бухнул, закончив отсчет сомнений.
Несколько шагов до квартиры и две двери отделяли действительность от нереальности. Дверь лифта особо не сопротивлялась: хмыкнув, захлопнулась, и лифт ушел вниз.
На площадку входить не хотелось. Ноги как-то нелепо переставлялись, сопротивляясь необходимости нести себя навстречу расставанию с тем, во что так глупо, опрометчиво, так целиком и полностью поверил на целые 28 секунд, - секунд веры, жизни, надежды, обжигающего желания, и радости встречи.
Она так скучала, неожиданно для себя, весь этот жестокий год, так грустила и расстраивалась, из-за потери неожиданно обретенной подруги, что отпустить эти, уже прошедшие, мгновения веры, никак не удавалось.
Рука, почти как чужая, поднялась к звонку, хотя в кармане лежали ключи. Еще пару мгновений не знать, что сейчас всё вернётся к прежнему одиночеству.
Звонок царапнул слух, сменившись шагами за дверью и щелчками замка. Поток воздуха привычно дохнул прохладой – значит, балкон открыт настежь.
Она уже не хотела ни знать, ни думать, ни чувствовать. Секунды истекли все. Стоять перед открытой дверью и не входить, - не имело ни смысла, ни основания, ни объяснения. Не хотелось даже дышать, - всё снова, как прежде. Как вчера, как позавчера, и весь прошедший тоскливый год, и ещё неизвестно сколько таких – до встречи.
- Привет. – Выдавилось глухо откуда-то изнутри.
Что-то мелькнуло во встретивших её глазах, но веры уже не было. Ну, радуется неожиданно чему-то родитель, ну и хорошо. Что ж тут плохого.
Хватит и того, что снова надо привыкать жить без глупого ожидания чуда. Значит, показалось. Чудес на свете не бывает. Вдох, выдох. Всё как прежде, разве, что, чуть грустнее. Но это уже привычно.
Она понурилась и уже хотела пройти в комнату из прихожей, когда навстречу ей, с визгом и счастливым смехом, вылетела Анька, почти сбив с ног, и закружив во взрыве вопросов, ответов, историй.
Живая, настоящая, довольная произведенным эффектом появления «из ниоткуда».
И звонок в дверь:
– Значит, я не ошибся! Ну, не буду мешать! С приездом!..
Июнь, 2004 г., Матросова Елена (Velen)