Письмо Цесаревича Николая Александровича принцессе Гессен-Дармштадтской Аликс.
На английском языке с переводом на русский.
This sad Wednesday. Apr. 20 /May 2 1894.
№1. [С этого письма Цесаревич Николай начал нумеровать письма, адресованные принцессе Аликс. Эта нумерация будет продолжена им вплоть до последнего письма уже Императрице Александре Феодоровне.]
My sweet darling beloved Alix!
Oh! It was too awful saying good-bye like that, with a lot of people looking on from all sides! I shall never forget the sweet sad & yet smiling expression of your angelic face looking out of the window as the train was beginning to move! To know that you had to spend 9 hours in that small compartment nearly by yourself—was cruel to me & especially the thought that I was of no help any more! The coming home was more than unpleasant and when I came into my room, where you had just been a few minutes before, I could not keep back my tears. But then oh! what a delightful surprise—on my table in the bed-room there lay a note from you, my darling little girl. Thank you & thank you for the soothing// comforting words that you wrote in it. Oh! really those few lines did me good! Certainly, my love, I shall speak with Papa about that question and I beg you always to remember that in everything where you shall need my help, you may be sure that I shall be there by your side & that also a deeply loving and thankful heart wherever it is, will always beat in time with your’s, my sweet one!
All these days I was overcome with joy and happiness, being by my darling’s side, that I could not say or tell you the hundredth part of what I might have spoken. I feel very deeply and then I cannot get the words out; it is stupid & tiresome, but so it is. I hope that this shyness or whatever it is will pass, for next time we meet we shall know more of each other, than in the beginning. Oh! How impatient I am for the moment when I can// again press my lips to your sweet soft face! Alix, my own darling, you don’t know how you have changed me by stretching out a fond hand & by making me rise up to you—the emblem of real pure love & faith! No! do not think that there are vain words, no, they come from my innermost feeling of admiration, trust & love that you have inspired me with. I must repeat again the same words I told you my precious little girl, the day of our engagement, that all my life belonged to you and I could never be enough thankful to you dearest, for all you have done, are doing & are going to do, for me! May God help & protect you on the difficult beginning of your path! My prayers, blessings & thoughts are constantly with you my darling little thing!
Of course they all went to Rosenau and I// was dragged with the rest. Ella & Sandra drove in our pony-carriage with Caesar, I went in the lineika. We drove up past the festung and then our nice road along the hill down to Rosenau where we took tea. Before that we took a walk, I saw our bench where the hare came once, then I went along the stream, looked at the grotto, found these primroses on the side of the hill—and felt suddenly that I loved that place dearly! The weather was too fine for the occasion, the sun was bright, but I was so lonely!!!
I do hope the passage was a smooth one & that my sweet little owl did not suffer & is not much tired by the journey. Give my best love to Granny. And now good-bye my own darling beloved Alix. God bless you once more! + душка!
Ever & for ever your own deeply loving & thankful Nicky.
[В левом нижнем углу изображение кланяющегося человека и приписка «to Madeleine.]
May 3d /April 21st 1894 At the frontier.
My own sweet precious Alix,
We have just arrived to Russia and you cannot imagine with what feeling of happiness and gratefulness to God, I looked at the first people at our station who greeted us kindly. The journey was good but too hot. I thought of you my beloved one & read through all you had already written to me before; it was still a comfort those lines! Oh! how I wished to have been able to spend// the few hours at Darmstadt near you sweet one!
Today we only stopped for luncheon at a station called Konitz. There before one seat was standing your photo (the confirmation one) in a glass frame with our pink flowers (japonica, I think) all around it. Is it not touching & curious. I took it with me. Now they have pulled our luggage over to the other train & I must stop. So good-bye my darling beloved sweet Alix; this does not count as a letter! God bless you my own dearest little girl.
Ever your own loving Nicky.
Эта грустная среда. 20 апр[еля]/2 мая 1894.
№ 1 [С этого письма Цесаревич Николай начал нумеровать письма, адресованные принцессе Аликс. Эта нумерация будет продолжена им вплоть до последнего письма уже Императрице Александре Феодоровне.]
Моя дорогая и любимая Аликс!
О! Слишком ужасно было проститься вот так, когда на нас смотрело со всех сторон множество людей. Никогда не забуду грустную улыбку твоего ангельского личика, выглядывавшего из окна по мере того, как набирал скорость поезд! Больно было сознавать, что ты должна будешь провести в этом маленьком купе девять часов почти совсем одна, и что я больше не могу ничего для тебя сделать! Возвращение домой было пренеприятным, и когда я вошел в комнату, где всего лишь несколько минут назад была ты, я не смог сдержать слез. Но вдруг! Что за чудесный сюрприз – на моем столике в спальне лежала твоя записка, любимая моя. Спасибо еще и еще раз за// утешительные слова, что ты там написала. О, и вправду, твои несколько строк ободрили меня! Конечно, любовь моя, я поговорю с Папа об этом вопросе, а тебя прошу не забывать, что во всем, где тебе понадобится моя помощь, ты можешь быть уверена, что я никогда тебя не оставлю и что любящее и преданное сердце, где бы мы ни были, всегда будет биться в унисон с твоим, родная!
Все эти дни я был настолько переполнен радостью и счастьем общения с тобой, любимая, что не в силах сказать или поведать и одну сотую того, что следовало бы. Мои переживания очень глубоки, но я не могу подобрать для них слов; это глупо и утомительно, но это так. Надеюсь, что робость или что бы там ни было, пройдет, и когда мы встретимся в следующий раз, то будем знать друг о друге больше, чем вначале. О! С каким нетерпением жду того момента, когда смогу// дотронуться губами до твоего мягкого и нежного лица. Аликс, родная моя, ты даже не знаешь, до какой степени ты меня изменила, только протянув любящую руку и заставив меня подняться до тебя – символа настоящей чистой любви и верности! Нет! Не думай, что это всего лишь напрасные слова, это не так, они действительно идут от той любви, доверия, восхищения, что ты внушила мне. Я должен снова повторить те же слова, дорогая моя девочка, что произнес в день помолвки, о том, что вся моя жизнь отныне принадлежит тебе, и что я никогда не смогу как следует отблагодарить тебя, родная, за то, что ты делала, делаешь и сделаешь для меня! Да поможет тебе Господь и защитит в этом трудном начале твоего пути! Мои молитвы, благословения и помыслы всегда с тобой, дорогая моя малышка!
Конечно, они все отправились в Розенау, и// потащили меня с собой. Элла и Сандра ехали в нашей повозке с Цезарем, я ехал в линейке. Мы доехали до развилки, потом наша чудесная дорога вдоль холмов спустилась к Розенау, где мы остановились попить чай. До того мы прошлись, я увидел нашу скамейку, ту, куда однажды прибегал заяц; потом я прошелся вдоль ручья, посмотрел на грот, нашел эти примулы со стороны холма – и вдруг почувствовал, что обожаю этот дворец! Погода была очень хороша по такому случаю, ярко светило солнце, но я был так одинок!!!
Я очень надеюсь, что путешествие прошло хорошо, что моя нежная Совушка не страдала и не очень утомилась дорогой. Передай наилучшие пожелания бабушке. А теперь прощай, родная Аликс! Да благословит тебя Господь еще раз! душка!
Всегда и вечно твой глубоко любящий и благодарный Ники.
[В левом нижнем углу изображение кланяющегося человека и приписка «to Madeleine.]
21 апреля/3 мая 1894. На границе.
Моя любимая и ненаглядная Аликс.
Мы только что прибыли в Россию, ты не можешь себе представить, с каким счастьем и благодарностью Богу я смотрел на первых людей на нашей станции, которые любезно приветствовали нас. Путешествие прошло хорошо, но было очень жарко. Я думал о тебе, дорогая, и перечитывал все, что ты мне написала до того. Все то же утешение – эти строки! О! Как бы мне хотелось провести// несколько часов в Дармштадте с тобой, любимая!
Сегодня мы остановились только один раз позавтракать на станции Кониц. Там прямо перед нашими глазами стояла твоя фотография (с конфирмации) в стеклянной рамке, а вокруг наши розовые цветы (японика), мне кажется. Не правда ли трогательно? Я забрал ее с собой. Теперь они перенесли наш багаж в другой поезд, и я должен поставить точку. До свидания, моя дорогая нежная Аликс. Это не считается за письмо! Да благословит тебя Бог, моя дорогая маленькая девочка!
Всегда твой любящий Ники.