Ближе к Новому году у Александры традиционно портилось настроение. Открывшиеся ёлочные базары, блестючую мишуру в витринах и прочие атрибуты праздника она воспринимала как издевательство. Какой дурак будет радоваться новому году, зная, что аккурат после его встречи начнется сессия? У нее были серьезные опасения завалить один из экзаменов и слететь со стипендии.
— Ты-то что вздыхаешь, понять не могу, — пожала плечами Александра, обращаясь к Тоне, лучшей подруге и профессорской дочке. — Тебе уже сейчас красный диплом гарантирован. Твоему ненаписанному диссеру вся кафедра заранее рукоплещет.
— Я в позапрошлом году четверку на экзамене получила, — робко возразила Тоня.
Александра расхохоталась.
— Тонька, если ты не прикидываешься, ты прелесть.
— Саш, давай перед Новым годом сборище устроим? Повеселимся хоть напоследок.
Александра задумалась.
— Повеселимся, говоришь? А что... Пир во время чумы. Это мысль! Предлагаю собраться у меня, только с предками договорюсь, в какой день удобнее.
— Неужели пустят нашу ораву?
— Что значит пустят? Скажешь тоже. Да и не орава у нас. Курс-то маленький, каких-то пятнадцать человек.
Тоня вздохнула и опустила глаза.
— А к нам нельзя. Никогда и никому нельзя: папа работает.
Объявление о предновогодней вечеринке было принято на ура. Хорошего настроения у всех заметно прибавилось. Саша с Тоней, соблюдая строжайшую тайну, готовили грандиозную программу всеобщего веселья.
— Сань, как думаешь, Лилюша почтит нас своим присутствием?
— У-у-у... не надейся, Тонечка. Почтит. Куда ж без нее.
Александра ёрничала и получала от этого удовольствие. Она терпеть не могла Лилю, хотя не могла внятно объяснить, за что. Было в той что-то неприятное. Недаром весь курс ее сторонился. Кроме Веры блаженной, как называла ее за глаза Александра. Верочка ко всем относилась с симпатией и ни разу ни о ком не сказала дурного слова. Вот и прилепилась Лиля к единственному человеку, не смотревшему на нее косо. Голос совести иногда пробуждался в Александре, и она даже чувствовала в душе что-то вроде смутного раскаяния в несправедливом отношении к однокурснице. Но в такие моменты внутри неизменно оживала маленькая склизкая змейка и начинала потихоньку нашептывать гадости, которые неизменно оказывались у Александры на языке.
— Тонь, чем тебе Лилюша не угодила, скажи.
— Не знаю. Противная она. На поросенка похожа.
Александра усмехнулась.
— Исчерпывающий ответ. Садись, пять.
Лиля действительно была странной девушкой. Глядела исподлобья, почти ни с кем не разговаривала. Она всегда улыбалась, но улыбка была адресована не понятно кому. Возможно, себе. Вдобавок выражение ее лица всегда имело оттенок брезгливости.
— Вот ответь мне, Антонина, кому захочется общаться с человеком, у которого такое выражение лица?- Александра прыгала со стула на стул, растягивая по комнате спиральные ленты серпантина. — Разве что большому оригиналу. Или такому человеку как Верка. Она блаженная и у нее все хорошие.
— Вера добрая, — Тоне захотелось смягчить разговор.
— Добрая, добрая, — согласилась Александра. — Пока петух не клюнул, все добрые.
— А тебя уже клевал, что ли?
— Меня? Петух? — Александра поглядела на подругу так, словно та сморозила страшную глупость. — Пусть только попробует.
* * *
Дарить традиционные новогодние подарки показалось организаторам вечеринки банальным и скучным. Подарки должны быть дурацкими! — провозгласила Александра. Были закуплены игрушки для младенцев, горчичники, грелка и еще много всякой всячины. На горчичниках шариковой ручкой написали поздравление «С Новым 1980-м Годом!»
— Давай лотерею устроим. Всем подаркам номера присвоим. Пусть из шапки номера тянут. А то вдруг кто обидится, что подарок не тот вручили.
— Правильно мыслишь, Антонина. Согласная я. Смотри, какой поросенок. Никого не напоминает?
Александра вытащила из пакета с подарками ярко раскрашенного деревянного поросенка и покрутила им перед Тониным носом. Поросенок состоял из нескольких частей, собранных на шляпную резинку. Все четыре конечности легко приходили в движение и, постукивая друг о друга, издавали мягкий кастаньетный звук.
— Какой хоро-ошенький... Санька, а ведь и правда, вылитая Лилюша. Слушай, а давай-ка ей его и подсунем. То есть, я хотела сказать, подарим.
— Как ты его подаришь, когда у нас лотерея. Тут уж кому что выпадет.
— Не будь наивной, Александра. Устроим. Хитрость беру на себя.
Александра удивленно хмыкнула:
— Ну, ты даешь, Антонина. Растешь не по дням, а по часам. Скоро я тебя бояться начну.
Тоня сделала кукольные глазки и быстро-быстро заморгала длиннющими ресницами. Подружки рассмеялись. Сквозь смех Саша почувствовала легкий укус змейкиного жала.
* * *
Александру переполняла гордость организатора: праздник явно удался. И даже Лилюша, отстраненно взиравшая на веселящихся однокурсников, на этот раз не раздражала. Большой радостью для Саши оказался приход на вечеринку Бориса Аркадьевича, куратора курса, обожаемого всеми без исключения студентами. Пригласив его по совету Тони, Александра немного волновалась, как он будет чувствовать себя в студенческой компании. И, с другой стороны, не станет ли взрослый человек неловкой помехой их веселью. Однако всё повернулось как нельзя лучше. Борис Аркадьевич блистал остроумием, участвовал во всех затеях, а в игре «крокодил» явил недюжинное актерское мастерство. При всем том он не допускал запанибратства и умело держал преподавательскую дистанцию.
Подготовив стол для фуршета, Саша с Тоней объявили о розыгрыше новогодних подарков. Вся компания собралась вокруг праздничного стола. Каждый по очереди запускал руку в глубокую мохнатую шапку, доставал горчичник с номером и под комментарии Бориса Аркадьевича и всеобщий хохот получал приз. Дошла очередь и до Лилюши. Скривив губы, будто делая одолжение, она вытащила из шапки предназначенный ей номер и получила от Тони трясущего ножками поросенка.
— Свинью подложили, — тихо констатировала Лиля.
Взлетела в потолок пробка от шампанского, Борис Аркадьевич произнес красивый тост, тарелки стали наполняться приготовленными Сашиной бабушкой салатами и закусками. Голос Мика Джаггера, рвущийся из кассетного магнитофона, тщетно пытался перекричать веселящихся студентов.
После трапезы вечеринка вступила в более тихую стадию. Несколько мальчиков во главе с Борисом Аркадьевичем расписали пульку, условившись играть на спички. Девочки выключили магнитофон, и, собравшись у пианино, под Тонин аккомпанемент затянули «О чем пое-от ночная пти-иц-ца...». Кто-то поинтересовался, куда делась Лиля.
— Она в спальне с Верой сидит, — не отрывая глаз от клавиатуры, сообщила Тоня. — Закрылись, секретничают.
— Ну и пусть там сидят, сплетницы.
Вернулись уезжавшие в гости родители. Поприветствовали дружную компанию, раскланялись с Борисом Аркадьевичем. Мама пригласила всех к чаю. Саша открыла дверь в спальню, собираясь позвать Лилюшу и Веру к столу. Комната оказалась пуста. Гостьи ушли по-английски. Саша никому об этом не сказала, да никто больше и не интересовался ни Лилей, ни ее подружкой Верой.
Ближе к полуночи, проводив гостей, Александра принялась убирать посуду со стола. Она улыбалась, вспоминая шутки Бориса Аркадьевича и его замечательный новогодний тост. Даже предстоящие трудности сессии казались сейчас не столь ужасными.
Пританцовывая и напевая, Саша наводила порядок на столе, остановилась у чистой тарелки. Здесь сидела Лилюша. Она так ни к чему и не притронулась. Вместо остатков еды на тарелке лежал разобранный на части деревянный поросенок. Рядом валялась неровно растянутая шляпная резинка. "Свинью подложили",- услышала Лилюшин голос Саша. Мокроватый хвостик скользнул по солнечному сплетению, и чьё-то ядовитое жало противно лизнуло Сашино сердце.
Александра взяла в руки разорванную резинку, быстро собрала на нее все детали поросенка, вернув ему прежний вид. Утерявшая упругость резинка выползла между головой и туловищем поросенка. Поросенок беззаботно улыбался: С Новым Годом, шутница!
— Свинья, — ругнулась Саша и, достав с антресоли большую коробку с елочными игрушками, запрятала поросенка на самое дно.
* * *
Александра вот уже девять лет как бабушка. Ёлку теперь она наряжает вдвоем с внуком Василием. И не к новому году, а к Рождеству. Это целое действо. Сначала собирают ёлку — она у Александры большая, на полкомнаты. Пушистые лапы покрыты искусственным снегом. Установив зеленую красавицу у окна, они с Василием садятся пить чай. Рассказывая внуку о празднике, Александра каждый год прибавляет к своему рассказу что-то новое, дабы Василию не прискучило из года в год слушать одно и то же. После чаепития они достают с антресолей большую картонную коробку с елочными игрушками, протирают ее от пыли, и с замиранием сердца открывают. Достают завернутые в бумагу большие стеклянные шары, некоторые совсем старые, с потускневшим рисунком. Василий смотрит через цветное стекло на улицу, и картина за окном в зависимости от цвета шарика становится то розовой, то синей, то зеленой. Украсив елку шарами и гирляндами, Александра достает со дна коробки деревянного поросенка с вылезшей из-под шеи крошащейся резинкой. С Новым Годом, шутница, — слышит она его звонкий голосок. Улыбается он все так же беззаботно, и только краска на тельце в некоторых местах облупилась.
— Бабуль, — недоумевает внук. — Ну что ты никак не выбросишь этого свинтуса? Каждый год достаешь его и обратно убираешь. Смотри, краска облезла, резинка болтается. У тебя ёлочных игрушек, что ли, не хватает?
— Нет-нет, Василий, нельзя мне его выбрасывать, никак нельзя, — поспешно отвечает Александра.
— Почему нельзя? — недоумевает внук.
— Свинья потому что, — отвечает бабушка тоном, исключающим дальнейшие расспросы.
Она возвращает поросенка на дно большой картонной коробки со словами:
— Бог даст, через год увидимся.
Вечером, уложив Василия спать, Александра достает старый альбом со студенческими фотографиями, находит среди них единственную, на которой запечатлена ее однокурсница Лилия — хрупкая девушка с печальными глазами. У Лилии тонкие черты лица, в нем нет ничего поросячьего. Правда, улыбка у нее немного странная: улыбается, а кому — не понятно. Себе, наверное.