Если б был я не калека
И сползал с кровати вниз...
Владимир Семёныч
Утро наступило в шесть часов. Пришла медсестра с тонометром. Хорошо, что у меня привычка вставать очень рано, и шесть для меня - уже разгар бодрствования. Давление оказалось в норме, несмотря на бурные приключения ночи и недостаток сна. Жена встала и отправилась на такси к дочери, успокоившись, что я на месте и в надёжных руках эскулапов.
Больничная жизнь, о которой я стал забывать, лежал по-серьёзному с парой операций аж в двухтысячном году, быстро напомнила о себе. Поневоле сравнивалось с той порой, но сравнение получалось неделикатным. Лежал я тогда в лор отделении и народ там обретался хоть и больной, но в основном ходячий. Сосудистая неврология от этого отличалась как земля и небо. Люди в массе оказались прикованы к кроватям, и я в их числе. Попытка самостоятельно сходить в туалет встретила отповедь медсестры, да и сам я тут же потерял баланс и хорошо, что не оторвался от койки, плюхнувшись в неё обратно.
Познакомился с "сокамерником". Толя, оказался одного года со мной, но чуть помоложе. В больнице он обретался уже третью неделю. Он знал все ходы и выходы, был на ходу и в общем уже восстановился после настоящего инсульта настолько, что разборчиво говорил, ходил в столовую, на процедуры и ЛФК. Он мне обрисовал диспозицию во всей её жутковатой красе. Начав с того, что вчера в соседней палате помер мужик, как раз из райцентра района, что и я. Наверно, поднапряги я память, мужика бы вспомнил, потому как семь лет проработал в райцентре и знал там очень много народу. Но сходить, глянуть на тело не мог, а фамилия была сильно распространённой. Трупики, по иронии судьбы, покоились за дверями нашей палаты, потому что она была крайней в отделении. За моё лежание за стенкой побывало пять человек.
Пока мы мирно беседовали до завтрака, а темы нашлись, потому что мой зять оказался другом сына Анатолия. Да и так - в мире есть о чём поговорить, а Толя не вылезал из телефона. В больнице работал вайфай. То есть, он от событий в мире не отрывался. За то время, пока мы общались, фон суеты в больнице прерывался громкими воплями - Мама! Мама! Света! Света! и чудовищным, то ли хрипом, то ли храпом из палат невдалеке от нас. Толя просветил меня, что орёт благим матом неходячая молодая девица в соседней палате, а хрипит мужик с трубкой в гортани.
- Ну да ничего, попривыкнешь, - подытожил он.
Тут принесли завтрак мне, как неходячему. Есть я ничего не смог, и завтрак пришлось санитарке унести нетронутым. Я не ел уже двое суток, но аппетита не ощущал. Попытки поменять позу заканчивались состоянием близким к обмороку: всё плыло и качалось перед глазами.
Сокамерник пояснил мне каков режим, порядки и обхождение здесь. Жизнь больничная покатилась согласно уставу. После завтрака пришла медсестра с капельницами. Катетер убрала и поставила капельницу просто так. Потом через неё же вкатила двадцать кубов лекарства из шприца. Мне сразу полегчало, но ненадолго. В это время появилась вчерашняя врачиха. Милое создание: молодое, но шибко суровое и неразговорчивое. Оказалось, она заменяет главврача отделения, который в отпуске и, кроме лечения, озадачена ещё и административными делами. Посмотрев меня и не слова не проронив, она пощебетала с Толей и удалилась. Толя сказал мне, что сие действо есть обход. Челюсть у меня наверно слегка приотвисла, потому что такого дивного обхода я не видал в прошлой жизни. Но ничего, скоро привык. Да и что могла сказать, Александра Сергеевна, за глаза именуемая Пушкиной, если ни анализы, ни расшифровка ЭКГ и КТ не готовы?
Наступило время обеда. Затолкав несколько ложек пюре внутрь себя, я больше ничего съесть не смог. Помня наказ матери, тоже медика, что когда болеешь хоть через силу, но нужно есть и пить, иначе и так слабый организм будет слабеть и дальше. Меня всё ещё чудовищно мутило при каждом движении. Санитарка сказала:
- Не вздумай вставать, если что захочешь - зови меня, или вон кувшин.
Но пустые кишки несильно стремились наружу.
После тихого часа приехали толпой жена, дочь, зять и внучка. Это оживило моё пребывание. Они привезли всё, что необходимо в палате, забрали мои верхние шмотки и обувь, чтоб не убежал. Шучу, их оказалось некуда ночью сдать. И Анатолий объяснил мне, что они надолго не понадобятся и лучше, если их заберёт родня, чтоб при выписке не терять времени. Родственники, конечно, расстроились, но дочка воспрянула духом. Закупая нужное, она думала, что я тут уже вроде овоща. Список включал: памперсы, впитывающие пелёнки, пена для очистки кожи против пролежней и жидкость для полоскания зубов, если чистить их человек уже не в состоянии. Только внучка сильно обрадовалась и такому деду, потому что дед - самый лучший дед, и давно не виделись.
Так в разговорах и лежании прошёл мой первый день пребывания в больнице, ужин я тоже не тронул, невзирая на наказы матери. Пища не шла. Даже вкусняшки, привезённые родными. Часов в десять вечера под хрипы и вопли из соседних палат я уснул. Впечатления победили.
Продолжение? Ну, так жив же ещё.