Глава 3.
Следующие полчаса Вера задавала поисковику задания о Татии Бакрадзе. От услышанного она поочередно краснела, бледнела, подпрыгивала… То, что «муж» и «мама» не возмущались, а спокойно принимали её выкрики, угрозы и выверты настроения теперь можно было объяснить. Эти вспышки гнева, капризы и прочее неадекватное поведение – слабые отголоски того, как она вела себя обычно! «Вот это стерва!» – даже уважительно подумала Вера. Вся семья была на побегушках у маленькой Таты, пока жив был отец, поскольку он её обожал до обморока. Выдавая дочь замуж, мужчина за сутки похудел так, что все СМИ закричали: «Георгий Бакрадзе ненавидит зятя!» Но Игорь Шиукашвили нашел дорожку к сердцу отца своей возлюбленной на самом деле. Оба были очарованы взбалмошной особой до визгу, оба были больны футболом с рождения, кроме того, и у отца, и у зятя в потайной комнатке сердца сидела тайная страсть – лошади. У семьи Бакрадзе была своя кобыла, которая иногда принимала участие в скачках, но чаще всего вела паразитический образ жизни у брата Георгия на конюшне за городом. А Игорь – из более практичного поколения: он не покупал лошадей, скакунов, только любовался и мечтал… Но мечтал постоянно.
Голова гудела от интенсивной работы: Вера пыталась вспомнить без посторонней помощи, как справляться с компьютером при помощи голоса. Открывала папки, всё подряд, пролистывая, закрывая, путаясь….
Нет, были, конечно, моменты или черты в характере, если быть точнее, вызывающие уважение к той женщине, в чьём теле оказалась Вера. Эта психопатка-грузинка обладала поистине красивейшим голосом, это бесспорно. От тембра вокала и песен мурашки бегали по всему телу. И минуту, может, и больше, невозможно управлять собой – сидишь в оцепенении…. Второе: поражала способность Таты к языкам. На спор она за летние каникулы перед выпускным классом выучила французский язык. Потому что немецкий язык ей был неприятен до брезгливой дрожи. Этому вопросу она уделила половину интервью местному телевидению. И со смехом рассказывала, как директор школы потерял дар речи, когда местная язва и хохотушка вдруг легко разговорилась на языке Сименона и Дюма с французской парой, приехавшей на отдых к русской внучке на торжественный момент в её юной жизни. Пожилые мадам и месье были приглашены на школьный праздник – 1 сентября. Вот тут и задала Таточка всем жару!
Школа гудела потом еще неделю! Но самое сложное досталось директору – ему пришлось создавать целую комиссию, консультироваться с юристами и ведомствами разными, чтобы Бакрадзе официально смогла сдавать не ненавистный немецкий, а французский.
Вера отъехала на стуле от стола с компом. Надо переварить информацию.
Внезапно по щиколоткам пролетел ветерок.
- Кто здесь?
- Тусик, давай как тогда? – шепотом прошелестел справа муж этой взбалмошной певицы.
- Что? Ты зачем подкрался?
- Тусенька, я перчатки принес кроличьи, и готов тебя облизать всю-всю… Конечно, после того, как тебе хорошо станет!
- О чем речь?.... Какие перчатки?
- Ну, ты что, забыла? Мы же с тобой такие ночи страсти устраивали! Я безумно соскучился по тому счастью. Я ждал тебя из больницы, - его руки, холодные и влажные, пробежались по коленям. Одна рука, дрожа от вожделения, попыталась забраться выше…
- Пшел от меня! Пшел! – женщина от ярости просто шипела, не могла даже вскрикнуть! – Я никогда не буду с тобой спать! Никогда! Забудь о моем теле, придурок!
Совершенно не задумываясь, Вера протянула руку куда-то вправо, в ладонь лёг предмет, который она тут же запустила в сторону истекающего желанием любителя ночных страстей.
- Убирайся! Липкий, жирный потаскун!
Вера ненавидела, даже в прошлой, зрячей, жизни, когда кто-то подкрадывался, или пугал из темноты. В него летело всё, что было в доступности правой руки. Теперь темнота была постоянной, окончательной и невыносимой. И она не раздражала, она сводила с ума!
- За что? – жалобно пропищала темнота.
Ноги забухали за дверью. Сквознячок но щиколоткам уже не гулял. Где-то во дворе заурчала машина… Осторожно выставив вперед руки, Вера пробралась к креслу. Ощупав его внимательно, женщина плюхнула в него своё тело и мгновенно подскочила: подол сарафана оказался под попой, а он был абсолютно мокрый ещё.
- Пакость какая! – хотелось вырвать глаза из тела, раз от них нет пользы. Но…. можно было сорвать лишь повязку. Она ещё украшала лицо, но через неделю тряпку снимут. Только света это в жизнь не прибавит. Увы!
Вера сидела в кресле в одном белье. Сарафан валялся где-то рядом…. Наревершись внутренними слезами – обычными было неудобно и больно щипало – библиотекарь из прошлой жизни тихо провалилась в сон.
- Таточка, милая, крепись! – в комнату ворвалась женщина, которая по праву матери не стучалась, а врывалась в комнату, жизнь, даже сон дочери…
- Что такое?
- Ты не одета! Надень домашний костюм, дорогая…. или вот сарафан. Боже, за что нам это всё? Да как же это?!
Вокруг слепой что-то двигалось, шумело, переставлялись стулья, падали книги или диски.
- Ты что-то ищешь?
- Нет, дорогая. Девочка моя, как же мне сказать-то….
Долго стонала и страдала, потом Вере удалось выдавить из женщины новости…. Оказалось, что Вера проспала три часа. За это время её Игорек в жутком состоянии вылетел из ворот дома, разогнался и почему-то слетел в канаву. Автокатастрофа была в километре от дома. Но её никто не видел, только через час машину как неопознанное серебристое пятно увидели с дороги. Водитель к этому мгновению уже скончался от потери крови. К вечеру возникло напряжение: следственные органы стали утверждать, что травма лица была до аварии.
- Да как же так? Сначала Георгий, который был таким опытным автолюбителем, теперь Игорь… Чем мы небеса прогневили? – причитала тёща Игоря, - Таточка, девочка моя, ты совсем не в себе. С места не двигаешься….
А Вера действительно не могла шевелиться. Смерть чужого, в принципе, человека, прошла как-то стороной, душу не убила и не ранила. Горя не было, это уж точно. Но мир стал так часто рушиться под ногами, что она устала как-то реагировать. Всю сознательную жизнь она цеплялась за Ивана, потом свалилось бородатое счастье на голову, заполнив собой весь мир. В итоге она как крот живёт в полной темноте и в чужом теле. А где-то там тело Веры ждет ласк Тахира. Застонав от невозможности обнять милого, Вера покачнулась из стороны в сторону….
- Не расстраивайся, доча, нельзя тебе, - взвыла тихонько женщина…
Но перед Верой вдруг вспыхнула картинка: тело, её собственное тело, которое заперто в шкафу уже две недели… Нет, все не так. Ой, а может быть, все вообще кошмарно? Вдруг эта Тата вселилась в её тело? Может же быть и такое, что Тахир, как любой мужчина, любит глазами, по-прежнему ублажает её тело, ласкает, стараясь не обращать внимания, что характер несколько поменялся? Ведь они не живут вместе, и общего быта у них нет. Или она прогнала его своими злобными шутками? Он не будет терпеть колкости и дерзости… Вдруг Тахир уже забыл дорогу к квартире Веры? Сначала тихонько, потом, по мере фантазирования, Вера-Тата все больше раскачивалась и подвывала. Как её поднимали под руки, выводили из гостиной, укладывали на большую кровать, накачивали успокаивающим - она не помнила. Рядом с комнатой Таты всю ночь дежурил врач, с забора сняли двоих папарацци, мать Игоря с младшими сыновьями приехала после часа ночи…. В доме до утра стоял вой и запах валерьянки, но всё это прошло мимо вдовы. А следующий день состоял из каких-то распоряжений, подписывания документов под присмотром матери, каких-то сборов… Вечером люди в форме задавали казёнными голосами вопросы о последних часах жизни Игоря, говорили о том, как было обнаружено тело... И всё это сквозь вату из горя, отчаяния и невозможности взять пульт и переключить этот ненавистный фильм жизни слепой вдовы на старый канал с майской мелодрамой библиотекаря и яркими красками уютной, пусть и бедной, прежней жизни.
Наверное, окружающим были так понятны чувства вдовы, безутешной и несчастной… Только Вера совсем не о муже Таты думала, взвывая от внутренней боли и отчаяния. Стыдно признавать, но об Игоре она вспоминала лишь тогда, когда его имя впихивали ей в уши с настойчивостью бормашины. Нет, она осознала на новом витке ужасную вещь: теперь Вера Барсукова живёт новую, но такую отвратительную жизнь! И нет возможности вырваться из ужасного затянувшегося сна!
- Татия Георгиевна, мы твердо уверены, что была какая-то травма головы до аварии. Поэтому предлагаем расследовать и ту версию, что на него напали незадолго до аварии. Вы можете заказать сколь угодно тщательное расследование, - вот эта фраза всплыла у Веры в голове сквозь сон в пять часов утра.
«Я имею возможность заказать расследование! Я имею возможность заказать расследование!..» – вот, что мне нужно. С трудом уговорив себя лечь обратно на постель, женщина старалась провалиться в сон. Но эта спасительная ниточка так манила и звала, что единственное желание – вскочить и быстренько вызвать этих людей в форме – капитана … как его там?... Теймуразова, что ли….и капитана Ерёмина.
Зуд ожидания пришлось умерять до второй половины дня. Похороны, соболезнования, жара невероятная и ощущение полной беспомощности так измотали Веру, что она отключилась, стоило только опуститься в плетёное кресло на балкончике спальни. Это вообще оказалось любимым местом для Веры: опутанные со всех сторон виноградными лозами два квадратных метра, на которых умещалось только это кресло и маленький столик, прикрученный к полу. В кресле она чувствовала какую-то умиротворенность.
- Татия Георгиевна, простите, что бужу…. Вы просили подойти для разговора, - тихонько прошептал кто-то сквозь сон.
- Да…
- Доча, это капитаны пришли. Говорят, завтра не смогут.
- Да-да! Я их жду, - Вера-Тата порывисто вскочила, выставила вперед руки и сделала пару шагов. «Вот! Я уже вживаюсь в жизнь слепухи», - промелькнула мысль. Да, пару шагов без помощи других людей она делала уже – от кресла под виноградом в комнату.
Предварительно, ещё рано утром, Тата опять несказанно и крайне неприятно удивила мать, а заодно и свекровь, которая где-то тут была. Надо было понять, насколько она может распоряжаться финансами, и какими. В воздухе тогда повисло: «И эти вопросы вместо горя от потери мужа?» Услышав, что она почти невероятно богата, поскольку своими концертами и бизнес-хваткой Игоря, они за несколько лет сколотили неплохое состояние, Вера ойкнула в глубине души. Теперь она могла тратить в день столько же, сколько раньше могла позволить только за три-четыре месяца. Правда, пришлось переводить сумму в долларовый эквивалент, потому как валюта «лари» ей не говорила ровным счетом ничего. Краем уха услышала сбоку осуждение от прислуги или родственницы, но её чувств никто понять все равно не мог. Тогда стоит ли нервничать о чужом мнении?!
- Кто в комнате есть сейчас?
- Таточка, здесь я, два капитана и Лева – младший брат Игоря.
- Пусть останутся только капитаны. Но… маму… я попрошу подождать рядом с комнатой. Я позову, - Вера чувствовала, как все внутренности танцуют в трясучечном танце нервного напряжения.
Целый час, а казалось, что несколько суток, ушло на объяснение задач этим двум олухам! Вера совсем выбилась из сил. Да, она не нуждается в расследовании смерти мужа. Да, ей требуется другое расследование. И не надо посвящать в её просьбу-заказ всё начальство в погонах. Она хорошо заплатит, если ни одно слово из сказанного здесь и сейчас не попадет на язык журналюг. И даже маме говорить не надо! И делать всё нужно максимально быстро. Вводная речь Веры-Таты прошла в полной тишине. Пришлось переспрашивать, есть ли тут живые…
- Дда…., - промямлило нечто справа.
- Меня интересует вся информация, которую сможете нарыть о том, как живёт и работает Барсукова Вера Михайловна, - тишина стала давить на уши. Видимо, люди в погонах окончательно удостоверились в том, что крыша у вдовы съехала совсем. Пришлось обозначить сумму, которая резко обострила способность воспринимать информацию.
- Конечно-конечно….
Вера указала адрес, телефон, все пароли и явки, контакты начальства, код для входа в подъезд….
- Это не в Грузии? – переспросил мягко один из капитанов, на чистом русском языке. Видимо, Ерёмин.
- А что, непонятно???? Может, в вашем отделении есть более сообразительные служащие, которые не против подработать годовую зарплату за несколько часов работы? Тогда не будем терять время. Пригласите их! Я подожду.
Быстро построив этих недотёп, Вера позвала женщину, которая во всем старалась ей помочь.
- Мне надо перечислить деньги на карточку одного из этих капитанов.
Станиславский бы умер от той паузы, которая возникла у пожилой женщины под впечатлением суммы, озвученной Верой.
Но обсуждению эта тема не подлежала. Вера готова была броситься на любого, кто задаст хоть маленький вопрос! Или недовольным тоном озвучит сомнения в целесообразности таких трат.
… Эту ночь Вера спала так сладко, будто снова была студенткой и сдала всю сессию. С улыбкой на лице и ощущением близкого счастья.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2019/01/01/554