Здравствуйте, читатель, обыватель, мечтатель, глаза твои бегают между строк, ища смысла, решение одно, кто-то читатель, другой обыватель, третий мечтатель, ну а я потерявшийся в этом чужом, странном мире - романтик. Подожди, подожди, подожди, скажут все, мы тоже-а, я - я уже здесь, в мире моих грёз.
От жуткого света, открываю глаза. Потолок. Люстра пятью рожками, с центром блюда молочного цвета, смотрит, я на неё, она на меня.
Середина сентября. Одиноко по-своему, есть силы, только глубоко вздохнуть, и тихо-тихо выдохнуть.
Снова война природы,осень. Война без жертв, стихия бытия, смысл поражения, оценить которую в силах, только художник, запечатлев её, в пейзаже.
Незримые отголоски города Петра, шум, вороны девочки, стуки звуки дома, в котором живешь, в окне, ясли, детский сад, дом напротив, школа, слева Охта, деловой центр, всё хорошо.
Приходит всё разом, тупик, куда, а ты уже на огромной скорости, единственный машинист - пассажир, и выход один, добрать скорости и врезаться в этот знак.
Устал, от бессмыслицы, устал, от непонимания, коротких взглядов из вне, одиночества, дома-тюрьмы, общего пользования.
Этот мир, порой жесток, порой чужд, порою очень мил, свобода мысли поэту даётся нелегко, с напоминанием одного, ты жив.
Я в ванной. Осматриваю своё тело, побит после загула, руки, ноги, плечи, лицо в порядке, как ни странно, а это странно. Что есть, то есть.
Разворачиваюсь, а куда идти, вопрос.
В чём мать родила, подхожу к щитку электричества, отключаю свет, бьющий изо всех щелей ток, после вытаскиваю из розеток штепселя, белый, чёрный, белый, чёрный, красная кнопка распределителя, щелк. Пускай отдохнёт мой дом, да и холодильник тоже. Остаётся пожарная сигнализация, но с ней не справится, она сама по себе, для чего, неизвестно, проверял не раз, устроив один раз пожар на кухне, забыв выключить плиту.
Кто поймёт печаль поэта, тому стану я рабом...
За окном встаёт солнышко, которому я рад, вот оно близко. Вбей мне в глаза твой свет, отбрось ненужные тени, да скорей, я твой.
Середина сентября, утренний интим с мозгами, жутковатый по-своему, мрачный, без печали, новый день.
У Бунина Ивана Алексеевича вычитал строки, которые отложились в памяти печатной машинкой: Бессмертные творят, смертные делают себе подобных. О чём тогда он думал?
В моём случае спасает одно. Густой завтрак и время до обеда. Взгляд на часы. 10:01.
Место всему есть, выходной и в придачу больничный, без даты окончания, с подписью моего участкового врача терапевта, врача от Бога, без имени, то есть оно имя то есть, и фамилия, Бесфамильный.
Стоит упразднить ситуацию, от тёмного места начала очерка, этой середины сентября. В этой середине у меня всегда такое настроение.
Курить, а есть? Моё дело табак. Очень благодарен Петру Алексеевичу, за то, что он угостился или свистнул табаку, у голландцев и насладился из своей самодельной трубки.
У меня тоже есть, моя незнакомка, поцелуй с ней, дым на выходе, куда хочу. Пожарный щиток, тут же, в туалете, достаю сигарету, закуриваю.
Жунуария, Ляшене, Пятница, где вы неведомые друзья из книг, фильмов, оборванных нестареющих газет и журналов, слуги. Как бы вы сейчас помогли мне, скрасить тоску, своим присутствием, движением, глухим покашливанием, отвечая мне курящему, на разбрасываемый моими губами, дым.
Жаль, немного жаль, или жалит, где-то на сердце, не понять.
Собраться, взять волю в кулак, сжать её милую, прочувствовать силу свою и разжать, крылом печали полёта характера, оставив его, характер, такой какой он есть.
Курить долго не приходится, время напоминает о себе, да и телефон, издает короткие трели, смс.
Утренняя печаль, середины сентября, ничего не поделаешь, так надо кому-то с небес или глубины вод. Глубины вод, друзья, задумайтесь...
Пшик, фильтр с угольком на дно унитаза, танцуй свой последний танец, мой поцелуй.
Что может скрасить, это утро? Солнышко спряталось за тучу, или тучи спрятали солнышко, тени исчезли, как факт, поесть, надо заглушить питанием, эту боль, поскольку на сытый желудок, думается по-другому.
Яйки куриные, ветчина, лук, помидоры, рафинированное масло, сковорода, числа "Пи", это есть. Достаю из холодильника.
Нет, не хочу. Продукты остаются на столе, своим пейзажем, рисуй художник, отбивай скульптор, те грани которые отсекает мастер, долотом и стамеской, за не нужностью.
Улица. Нужна улица, нет, потерянный город, наступившей осени, середины сентября, не не для меня и в добавок больничный и оставленный где-то кошелёк, только и помнишь, где-то.
О, нашёл себе дело, точно. Надо востановить банковские карточки, надо заблокировать, пин в мозгах остался не у дел.
Иду, в кабинет, спальню, гостиную в одном лице, достаю из настольного фонтана, монеты, брошенные мною период богатства, считаю.
245 рублей, монетами, по десять, по пять, два и рублю. Тяжесть приятно покрывает ладонь, вес монет, греет. Не то, что бумага денег, фантики от съеденных конфет, и разбросанных по свету, в период жажды знаний и приключений, на свою задницу.
Жить надо хотя-бы из любопытства, так поговаривают евреи. Хоть и не еврей, но согласен полностью.
Одеваюсь, во всё чистое, как-никак иду в банк, даже если бы грабил, то всё равно оделся бы во всё чистое. Телефон в руки, нажимаю, смотрю. Пропущенных 16, сообщения 32, арифметика простая, удалить все разом. Удаляю, не читая, нет, нет, не читая.
Паспорт, ключи, телефон, что ещё нужно для счастья? Ах, да, монеты, а то унесёт на ветру, 245 рублей, в монетах, вес монет, идите сюда, ко мне, ко мне.
Противоречивый же я человек, улица, не улица, пойду, не пойду. А потом, скорей, скорей, первый банк, самый главный, потом ещё три, или четыре, коммерческие, не помню, надо у мамы спросить.
Иду, роняя неаккуратные взгляды, по-сторонам, туда, сюда, туда, сюда. Кругом одно барахло, барахло и чепуха, чушь, сплошная чушь, барахло и чепуха.
Автомобили, железки с огоньками, на колёсиках. По-другому никак, не назову, особенно это понимаешь когда едешь в трамвае, электричке, поезде, куда более грубом железе, если ещё электрическом, то ух!
Мне на трамвай, троллейбус, автобус, что подойдёт, вдоль Новочеркасского проспекта, в центр. В центре сосредоточенны все банки, которые нужны, коммерческие и нужный.
Остановка, как раз подходит мой трамвайчик, 65, в центр, до площади Александра Невского, он укажет, Александр Невский своим копьём, куда, и кто, и зачем, и где, и когда, и почему так.
Сажусь, карточка, мудилятор, кондуктор с сумочкой, женщина приятная, в желтом, с прибором в руке, очень приятная, говорит спасибо, спасибо, и вам и вас.
Рижская улица, Таллинская, метро "Новочеркасская", следующая метро "Площадь Александра Невского", объявляет голос трамвайного репродуктора. Какая прелесть мне на следующей.
Выхожу на следующей остановке, кругом суета, скверна, сутолока, город одним словом, кипит. Ждёт, кого-то, привлекает, манит, чарует, замонал, скажет кто-то незримый, что дальше?
Бизнес-центр, большая буква "М", на нём, не подумайте метро, "Макдональтс", иду съесть что-нибудь на скорую руку, монеты есть. Как всегда, со студенческих лет, гамбургер, и чисбургер, 100 рублей, и всё, вопрос продавца, и всё, мой ответ. Мама на завтрак больше не дала, прогуливать больше нечего, поскольку на ужин будет батя.
Ем. Быстро и с аппетитом. Когда я ем, я глух и нем. Аксиома.
После. Банк первый, коммерческий. Попалась настолько тупая тётка-стажер, пришлось выйти, не задавая больше вопросов, в следующий раз, в другой раз, в другой офис, в другой банк, только не к тебе, заразится тупостью, очень легко. Со мной, это не пройдёт, можно, но не пройдёт.
Следующий банк, коммерческий. Трясу оставшимися монетами в кармане, ожидая очереди, за талончиками, с номером очереди, парадокс.
Дождался, получил, отсидел, вызвали, подошёл, присел, сел, сказал, ответ, вы могли бы позвонить, ух ты, не знал, мне 41 год и 2 месяца, не знал,ну не знал то, что оставшиеся деньги по телефону получить нельзя.
-Вы что-нибудь сделайте, поскольку я здесь?
-О, да. Паспорт пожалуйста.
Через минуту.
-В течение трех рабочих дней, вам выдадут карту, деньги сможете получить только в таком виде, наш банк наличностью не выдаёт.
-Спасибо.
Выхожу. Через дорогу, следующий банк, коммерческий. Надоедает уже при входе. Очередь за талончиками, в очередь к окошкам. Здесь тоже самое. Банк коммерческий, не поспоришь. Нужен нужный банк, там всё чинно.
Пытаю счастье в следующем коммерческом, надеюсь последнем.
Здесь обслуживание, чинное, девушка Ирина, очень вежлива, умна, по-своему, притягательна, услужлива, добра, и ещё очень много эпитетов, так что хочется остаться, но, но, но,...Деньги только придут на карту, карта в течение трех рабочих дней, вам будет смс, может оставите адрес электронной почты, коммерческое предложение, выгодное, очень выгодное, брокерское...-Нет!
Не помню, нет, не помню, говорю я, поминуя о том, как некоторые люди, проиграв на бирже все свои миллионы, приставляли к виску пистолет и нажимали на курок. Нет!
Свободен. Нужен нужный банк. Там дают наличность, проверено,факт.
Но время обед. Обед свободного мужчины за 145 рублей, монетами.
Пиво 50 монет,семечки хорошие от атамана, хорошие 35, в уме 85, остаётся 60. Гуляем,ещё пиво за 50, ну и 10, бродягам, нищим, музыкантам, а им всегда дам, если есть или на "Российскую газету", она как раз 10 рублей. Свежая на самокрутки она слабо идёт, но стоит постараться, что бы скурить чьё либо лицо, статью, график, астрологический прогноз, рекламу.
Устал, есть хочу, пить хочу, где я, центр, Маяковского дом 6, банк.
Ай, пойду, куда?, куда глаза глядят, в нужный банк не за горами, а там деньги, а там снова. Я на больничном, что ещё делать? Пойду к соседу, у него Интернет, с колонками, группа "Денди" и "Монеточка".
Девушка, ах, ещё одна, ой, трое парней в костюмах от "Армани", провожают одну шикарную девушку, до свидания, лёгкий поклон. Трясу нервно монетами в кармане.
Уходит одна, модная, красивая, статная, я мимо, садится в блестящее авто, непонятной модели, помада на её губах вниз рта, рвёт с места. Мудаки, хоть бы двери её авто, ей открыли.
Середина сентября, я и сам в печали.
Остаться во времени, просто, до нельзя. Хватило бы дыхания, для всего этого, и не связаться с безумием.
Храни Вас Бог.