отрывок из воспоминаний А.И. Шумилина (декабрь 1941 г.)
В стрелковой роте на передке, в мёрзлой земле ковыряются старики и мальчишки. Солдат в возрасте и силе давно уже нет. Старики и ребятишки долбили мёрзлую землю всю ночь. Усталые, они к утру валились и тут же в своих окопах засыпали. Рассвет не предвещал ничего хорошего. В желудке не бултыхалась, как обычно мучная подсоленная жидкость, солдатам даже во сне виделось, что им третий день не дают в роте харчи.
Перед фронтом полка после недели боев остались три недобитые стрелковые роты. Если просто арифметически подсчитать, то получиться, что на переднем крае нет и сотни живых солдат. Зато в тылах полка по подсчетам старшины находилась о громная армия, по крайней мере, около тысячи.
Немцы не увидели к утру свежие выбросы земли на переднем крае. Ещё не занялся рассвет, а в воздухе медленно закружились крупные снежинки. Через некоторое время дыхнуло сырым порывом ветра, и с неба неожиданно повалил густой и мокрый снег.
Тяжелые хлопья снега слепили глаза, холодили переносицу, щеки, подбородок и губы. Снег падал, таял, проникал за воротник и холодной струёй сбегал по спине, по хребту в солдатские штаны мокрой влагой. Мокрота между ног, скажу я вам, хуже чем рой надоедливых вшей на нагашнике.
При мигающем свете осветительных ракет немцев, снег, казалось, сплошной лавиной отрывался от земли и поднимался к небу. Но вот он переставал лететь вверх, неожиданно замирал и сплошной стеной устремлялся снова вниз. Снежная лавина то застывала на месте, то снова срывалась и неслась навстречу земле.
На шапках и на плечах нарастала снежная липучая масса. Она обваливалась, обваливалась и падала вниз лепёшками.
Накануне изрытое снарядами поле в полосе обороны стрелковой роты, теперь под снегом выглядело совсем другим. Снег сгладил повсюду бугры и канавы, воронки и выбросы комьев земли. За короткое утро, чёрная изрытая полоса переднего края исчезла из поля видимости, как мираж в полуденной пустыне.
Немцы посмотрели и удивились.
— Где же русские? Куда девался Иван?
Деревня, где сидели немцы, тоже провалилась в снег по самые окна. Она изменилась и стала какой-то чужой. Нейтральная полоса растворилась и исчезла на фоне белого поля. Ориентиры пропали. Стрельба замерла.
После каждого снегопада фронт затихал. Только потом, когда среди белого снега замелькают, зачастят серые солдатские шинели во весь рост, потихоньку начнётся стрельба.
Сначала небольшая перестрелка одиночными выстрелами из винтовок, потом короткими очередями из пулемётов. Позже прилетит, шурша, первый немецкий снаряд. После чего последуют налёты целой батареей. Кто-то первый выстрелил, и с этого пошло -поехало.
2
А пока падал мокрый снег. Он на переднем крае предвещал долгую и надёжную тишину. Свежий мокрый снег не только прикрыл истерзанную землю,
изменил её облик, он обновил души солдат, умыл их заскорузлые лица, влил в них живую струю человеческой силы и чего-то нового.
И солдаты, как дети, позабыв про войну, вдруг начали перебрасываться снежками. То, что молодые и старые, бросали друг в друга снежками, имело исключительно важное моральное значение.
После стольких тяжёлых обстрелов, долгих ночей, дней и недель адского холода у солдат загорелась новая искра надежды на жизнь.
Не всё было выбито и уничтожено в солдатской душе. Не застыла она на ветру и на холоде, не превратилась в кусок ледышки с безразличием и апатией ко всему. Солдаты по- детски радовались, когда снежок попадал и разлетался на голове у соперника.
Я случайно поднял голову и увидел, как в полосе обороны роты замелькали белые снежки. То там, то здесь взлетали они, как немецкие осветительные ракеты.
— Ну и дела! Однако пусть играют!
Не всё ещё умерло, осталось и живое в солдатской душе. Живёт внутри него огонёк, раз вдруг вспомнил далёкое прошлое и вдарился в детство.
Во мне тоже что-то задело. Я скинул варежки, растопырил широко пальцы, загрёб побольше липкого снега, скомкал и сдавил его в круглый, плотный комок. Поваляв в ладонях, прикидывая куда бросить, запустил его вдоль линии обороны роты. И в то же мгновение получил сзади точный удар снежком по голове.
Если немцы видели эту странную на войне картину, то теперь им не сдобровать. Мы чувствовали на своей стороне силу и волю русского солдата.
Недолго каждый из них продержится в роте. Три десятка солдат и двух офицеров хватит максимум на неделю. Кто исчезнет, кого убьёт, кто схлопочет тяжелую рану.
Быстро растает весной, набухший снег, вместе с ним исчезнут и эти играющие в снежки человечки. Исчезнут навсегда, как этот ударивший по голове комок снега.
Прилетел ещё один. Ударил в плечо и разлетелся.
— Метко кидают — подумал я.