Йогурт. Гастрономический нон-фикшн

 

   Мышь мелкая Mus musculus (лат.) сделала последнее усилие и вонзила зубы в плоть грязного мешка. Тот поддался, сдулся и грустно выдохнул на досчатый пол порцию жёлтого пшена. Пир закончился, не начавшись - лязгнул замок, массивная дверь сельского магазина со скрипом открылась и в пыльном луче света появилась фигура продавщицы Люды. Мышь пискляво умчалась в нору,  а Люда, не торопясь, прошла в подсобку.

   - Всё сожрут, окаянные... Травить надо.

  Хозяйственный подход тут же сменился безразличием - заявку на крысиную отраву отправили ещё месяц назад. “А мне больше всех надо что ли?”. День предстоял насыщенный, перед выходными всегда так бывает. Надо было принести со склада ящик с печеньем и выставить на полки водку. “И побольше. Всё выпьют, окаянные”. Мысли о работе внезапно сменилсь на личные. Буквально на минуту. В течение которой Людмила успела спрятать в хозяйственную сумку палку колбасы и пачку масла. И вовремя - на пороге появилась напарница Тамара, необъятных размеров шумная баба, склонная к конфликтам с покупателями, но компанейская в коллективе.

   - Здорово, Люд. Да не прячь ты сумку, все свои. Молочный склад не открывала ещё?

   - Привет, да я и не прятала, чё ж её прятать? Склад? Нет, не успела ещё. 

   - Ну, ты дай мне ключи, я флягу в зал прикачу.

   - Держи. Помочь тебе?

   - Да отродясь не надо было и сейчас ни к чему! - Тамара громко засмеялась, сверкая золотыми зубами. -  Ворона придёт - сразу ко мне отправляй на подмогу! Пущай жопой повертит, вобла северная!

   Сейчас смеялись уже обе.  Вороной компаньонки с первого же дня стали называть нового товароведа Галину  Павловну Воронову. Сразу невзлюбили и, не сходя с места, договорились дружить против неё. “Прислали откуда-то с Севера на нашу голову. Папиросы курит и в штанах ходит. Путная баба так себя не ведёт!”. Попытки сблизиться на ниве расхищения социалистической собственности были встречены Галиной с презрением и твёрдым обещанием навести порядок в этой дыре. “Вот ведь окаянная! Она нас под монастырь не подведёт, а?”. Поговаривали, что Воронова сама отказалась от северных надбавок  к зарплате и вызвалась уехать в глушь Центральной России. “Любовь у неё там несчастная приключилась, ага”.   

    Товарки разошлись по своим делам, тишину сельпо нарушала лишь радиоточка, выдававшая хрип вперемешку с эстрадными песнями образца 1977 года.

    Через минуту магазин огласился истошным воплем Тамары:

    - Опять?! Да твою ж мать, а! Опять! Людка, беги сюда! 

   Людмила,  на ходу вытирая руки о грязно-белый халат, прибежала на крик. Тамара,  продолжала вопить:

   - Целая фляга псу под хвост! Ты смотри - вчера ж только молоко привезли, а! Да холодильник опять навернулся, гад! Ты смотри - оно ж всё прокисло! Мы как его списывать-то будем, а?! Шиш нам теперь, а не премия квартальная, Людк!

    Людка взглянула в открытую флягу как в иллюминатор. Её взору предстала прозрачная жижа в которой белели рыхлые сгустки того, что ещё вчера по накладным числилось как “Молоко непастеризованное, 50 л”. Что-то похожее она видела в “Клубе путешественников”, когда Юрий Сенкевич рассказывал о покорении льдов Антарктиды. Увиденное сопровождалось стойким запахом кислятины. Но не у Сенкевича, а здесь на молочном складе сельпо №19.

   - Что за шум? Что вы орёте как резаные?! На улице всё слышно!

   Подруги обернулись на голос Галины, неслышно вошедшей на молочный склад.

   - Её тут не хватало... - буркнула под нос Тамара.

   - Хватало. И будет хватать, привыкайте. Что случилось? - спросила Галина.

   - Вот, Галиночка Пална, полюбуйтесь, - заверещала Людка. - Неделю назад приходил Федька, чинил-крутил, сказал, сто лет теперь холодильник  наш будет работать и вот! Нате! Получите-распишитесь! Всё ж прокисло! Это Федька виноват, алкаш окаянный..!

   - Тихо! У тебя все окаянные, - остановила её Воронова. Затем достала пачку “Беломора” и закурила.

   - Здесь не положено вообще-то, продукты же, - попыталась возразить Тамара.

   - А ты мне запрети, попробуй, - и недобро так посмотрела, по-злому даже.

   Не дожидаясь дальнейших препирательств, Галина дала указание обеим: 

  - Тамара, принеси из торгового зала две банки варенья. Любого. Пыль только с них протри, а то они у вас целую вечность на полках стоят. А ты, Людмила, найди палку. Чистую деревянную палку, метр хватит.

     - Палку? Это что Вы такое удумали, Галинпална?

     - Неси, - в этот раз к недоброму взгляду добавился низкий голос, предвещавший... В общем, надо было нести банки и палку. Так сказать, во избежание.

    Через минуту всё принесли.

    - Открывай.

     Люда начала суетливо крутить банку, ковыряя крышку ржавым консервным ножом.

    - Теперь вторую. Чего ты там возишься? Теперь во флягу всё вываливай.

    - Галинпална...

    - Давай-давай! Хорошо пошло. Ложку найдите, на стенках много остаётся.

    В помещении склада запахло яблоками. Две женщины суетились около фляги, не решаясь сказать ни слова. Третья стояла отстранённо, скрестив руки на груди, и комментировала происходящее:

    - Обе влезли? Ну надо же... Значит, вы вчера по банке молока в своих баулах домой утащили.

     Люда с Тамарой решили и дальше сохранять молчание.

  - Ладно, сейчас не об этом. Тамара, бери палку и перемешивай. Тщательно перемешивай, чтоб комков не было.

    Тамара взялась за дело. Палка постукивала по стенкам алюминиевой фляги, оглашая помещение подобием гулкого колокольного звона. Войдя в раж и осмелев, новоиспечённый звонарь спросила:

    - Галина, мы сейчас чё делаем-то? Молоко пропало и бог с ним. Да и варенье туда же. Ну, списали бы, а сейчас-то чего?

   - Того. Я на Таймыре пять лет проработала в таком же магазине. Туда продукты завозили раз в полгода. Как ты думаешь, пропадало у нас что-нибудь? Холод дикий, конечно, но иногда привезут молоко, а оно уже прокисшее. Ну, и мешали его с чем ни попадя, выливать и списывать у нас не принято было.

     - Вы сами-то пробовали что получалось? - уже с интересом спросила Людка.

    - Пробовала. И вы попробуете. Разлейте в литровые банки и выставьте в холодный прилавок, там где творог и масло. На ценнике напишите “Сладкая масса” и цену. Двадцать копеек за литр в самый раз будет. Ничего списывать не придётся и никуда ваши премии не денутся. Да, и сахару добавьте, так вкуснее. 

   Воронова впервые за две недели знакомства улыбнулась и закурила новую папиросу. Тамара заулыбалась в ответ. “Хм, толковая баба-то, с такой не пропадём”. Людка больше не вмешивалась в диалог, ограничившись безмолвным “Вот те и окаянная... Молодец Ворона”.

    На следующий день новость о сладкой массе разнеслась по всей деревне. Сладкую бурую жидкость покупали бабульки своим внукам, баловали себя школьники и даже Федька, по чьей вине сломался холодильник, частенько брал литровую банку на утро, утверждая, что лучшего средства от похмелья ещё не встречал.

    Через неделю сарафанное радио разнесло рецепт по всей области и продукт стал массовым, приобретая новые нюансы в рецептуре и мотивации его изготовителей. О Вороне и её новых подругах из сельпо №19 уже никто не вспоминал.

 

       ***

   В мае 1978 года под конец заседания в Министерстве Пищевой Промышленности СССР слово взял Председатель Комитета по молочной продукции:

    - Товарищи, много вашего времени не займу. В рамках, как говорится, эффективного использования социалистической собственности и следуя указаниям XXV Партсъезда по бережливому использованию сельскохозяйственной продукции наши граждане добились огромных успехов в экономии молока. В Поволжье в целом ряде торговых предприятий налажен сбыт, так сказать, сладкой массы. Её изготавливают из излишков молока и плодово-ягодной продукции. Оборот на сегодня составил около миллиона рублей. Пора нам, товарищи, сертифицировать новый продукт, соответствующий, как его, пакет документации уже подготовлен нашим Комитетом.

    - Поддерживаем!

    - Хорошее начинание!

    - Ну, вот и хорошо. Дадим ответственное задание нашему, эээ,  подведомственному учреждению в Йошкар-Оле, пусть займутся.

 

    ***

 

    Через месяц в и без того душных стенах Йошкар-Олинского Государственного Университета Работников Торговли состоялась жаркая дискуссия:

    - Товарищи, такая работа проделана, в такие сжатые сроки, а. Все потрудились на славу, всем спасибо. Но как же так - никто даже не подумал о названии нового продукта, а. Как же так, товарищи? Жду ваших предложений.

     С места ответили без энтузиазма:

    - К нам образцы в банках привозили, в накладных было написано “Сладкая масса”, вот мы и не заморачивались...

    - А надо было заморочиться! Наши граждане достойны получать новые полезные продукты с красивыми названиями! Придумали же “Омичку”! И как в народ ушло, а! Надо постараться, товарищи.

    - Ну, давайте “Ягодка” назовём.

   - Аполитично рассуждаете, товарищ. Вы, небось, на дачу торопитесь, к своим ягодкам, вот и мелете чушь всякую! Какие ещё варианты будут?

    С мест понеслось: 

    - Волжанка! Молочка! Бурёнка!

   - Нет, товарищи, всё не то... А давайте в честь тридцатилетия нашего университета назовём новый продукт нашей же аббревиатурой, а? Ну? Йошкар-Олинский Государственный... Понимаете? Славу о наших достижениях двинем в народные массы. Ну, не сладкие, конечно, ха-ха!

    - А что, хорошая идея. Давайте так и назовём - йогурт.

 

      ***

  Комфортная прохлада супермаркета “Перекрёсток” периодически нарушалась звонким детским криком, переходящим в вопли:

    - Бабушка, ну, купи!

    - Не кричи, Витя. Сказала - не куплю. Давай лучше халву найдём. Где она тут, ты не видишь?

    - Ну, баба Галя! Я не хочу халву! Я хочу йогурт! Вишнёвый!

    - Йогурт я тебе сама дома сделаю.

    - Дома невкусно, хочу магазинный!

    - Домашний полезнее. Хватит кричать, идём, Витюша, - баба Галя крепко схватила руку внука и неторопливо зашагала вдоль стеллажей с разноцветными банками и бутылками. Прокуренные пальцы другой руки сжимали трость с набалдашником из тюленьего клыка, добытого где-то на Севере. 

 

 

Казань, 29.12.2018