25 января – день рождения Владимира Высоцкого. 79. Дата не круглая, тем не менее.
Заранее я не хотел ничего говорить, а день в день не получилось – работа. Заступил «в сутки» на дежурство. Естественно, ни о каком Интернете и речи быть не могло.
Вчера сменился, но после 24-х часов бодрствования, честно говоря, уже ничего не хотелось. Подвигнуть себя на что-либо просто сил не было.
Оставаться безучастным к этому дню я не могу, поэтому и решил поделиться историей написания одного стихотворения, в какой-то мере посвящённого Высоцкому.
Было это 18 декабря 1988 года. Вечером в этот день я встретился со своим приятелем, и мы допоздна бродили по пустым улицам, непринуждённо беседуя и философствуя. Говорили о поэзии и своих кумирах – Высоцком и Окуджаве. Даже песни их напевали.
Путь наш лежал мимо опорного пункта милиции. А так как мы ходили кругами, то неоднократное появление двух бородачей не могло не привлечь внимания бдительных стражей порядка.
Когда мы в очередной раз проходили мимо милицейского пункта, выбежал сержант и поинтересовался, кто мы такие и почему ходим туда-сюда ночью.
Паспортов у нас, естественно, при себе не было, предъявить что-либо подтверждающее личность мы не могли, поэтому ему пришлось довольствоваться объяснением, что мы, мол, друзья, давно не виделись, встретились вот и просто гуляем любимым городом. В заключение ещё и добавили: «А что – нельзя?»
Возразить на такой аргумент он не мог, но в его глазах ясно читалась острастка: «Смотрите у меня!»
Наговорившись и изрядно озябнув, зашли к приятелю на чай. На его кухне и пришло ко мне вдохновение. Попросил листок и с ходу написал:
На десять лет с свободою порвал.
Всему виною – мент на перекрёстке.
Я был неправ, ты ж, Зин, права:
На кой стащил тогда ведро извёстки.
Бывает ж так: стащил и сам не рад.
А он с расспросами: откуда да откуда?
Но не вертать же было мне назад,
В ведре извёстки, почитай, полпуда.
И хоть штаны отяжелели враз,
Когда увидел этого ублюдка,
Я, Зин, решил ему поправить глаз.
Я был настроен, Зина, не на шутку.
Ведь я не трус, ты ж знаешь мой кулак!
Да и к тому, кажись, не лыком шит-то.
А он мне: «Дайте, гражданин, трояк…
Гони трояк – и будем квиты».
Ко мне на «ты», и я тогда – на «ты».
Похлопал я ментишку по погону,
И говорю: «А может, хошь цветы?
Могу – цветы. На похоро;ны».
Отвисла челюсть у него тогда,
А морда стала, как селёдка, плоской.
Не стал я ждать, опомнится когда,
И на башку надел ведро с извёсткой.
И пусть попал за это напрямик
Туда, где жизнь, как говорят, без сантиментов,
Я счастлив, что сварганил снеговик
Из ме'нта!
______________
Вот такой экспромт вышел. Назвал «Письмо на волю». Это, разумеется, стилизация, как сам Высоцкий говорил о своей «дворовой» поэзии.