Нет более опасного оружия против чёрта,
чем чернила и книгопечатание: они когда-нибудь
окончательно сживут его со света.
(Г.Х.Андерсен)
Это случилось в марте 2018 года. Как же я был раздражён! Сердце моё кипело от досады и обиды, и, возможно, именно этим чувствам я обязан тем, что увидел и узнал о своей стране.
По профессии я юрист, а юристу важно сохранять спокойствие в любой ситуации и находиться в хорошем расположении духа. За тридцать семь лет жизни и пятнадцатилетнюю карьеру я так и не научился всегда быть хладнокровным и спокойным, любезным и учтивым, а также вечно заинтересованным в эффективной реализации проекта. Не так я представлял себе профессию юриста, которая в юношестве ассоциировалась у меня с главной, по моему мнению, стороной жизни – справедливостью. За то время, что я посвятил юриспруденции, я узнал многое о законах, обходных путях и прочих юридических хитростях, как именовал мой начальник то, что я привык называть подлостью. Что касается науки притворства, то и в ней я не достиг высот. Но речь не об этом. Я не стану освещать технические подробности своей службы, как бы они ни были интересны, так как цель моего рассказа несколько иная: я хочу поделиться приключившейся со мной историей, которая, без сомнения, изменила моё отношение ко многим вещам.
Утром 5 марта я торопился в юридическую контору, где трудился на протяжении нескольких лет. За неделю до описываемых событий, у меня сломалась машина, и пока она находилась в ремонте, я был вынужден пользоваться общественным транспортом, что сильно действовало мне на нервы. Как назло, в то утро у меня украли бумажник, по-видимому, в автобусе, и, к моему великому сожалению, кражу я обнаружил только на входе в метро. Все деньги были в бумажнике, но я всё-таки наскрёб в карманах 55 рублей, причём один рубль мне пришлось набрать мелочью по десять копеек. Когда я протянул кассиру деньги, она посмотрела на меня таким взглядом, что я вмиг почувствовал себя бывшим заключённым, пытающимся устроиться на работу воспитателем в детский сад. Увы, эта женщина не ограничилась взглядом, но и содержательно прокомментировала монеты, которыми я намеривался расплатиться за карточку.
«Ну, и что это вы положили? На паперти что ли собрал? Для мелочи есть автомат, да и он эту ерунду не принимает», – сказала мне недовольная кассирша, показав на монеты по 10 копеек. Растерявшись, я ответил что-то вроде: «У меня нет тройки, я редко езжу на метро, поэтому плачу через кассу».
Я не ожидал такой реакции. Кассир сочла деньги настолько мелкими и непотребными, что выразила полное недовольство и словами, и выражением лица. Я думал, что она вцепится мне в горло или, как минимум, швырнёт в лицо мой рубль, но, к счастью, этого не произошло. Она поворчала, обругала меня и весь белый свет, пренебрежительно бросила карточку со словами «Пожалуйста! Счастливого пути!», а я, молча, взял её, лишь слегка ухмыльнувшись. Потом уже, когда ехал в поезде, мне стало очень обидно и неприятно оттого, что мне нахамили и заставили почувствовать себя нищим. А за что нахамили? А просто так! Я всегда был убеждён, что Россия – бесцельная страна, где всё происходит просто так. Просто так хамят, грабят, унижают; просто так мать сжигает собственных детей, а потом обсуждает это в программе на центральном канале; просто так автомобилист сбивает насмерть пешеходов и уходит от наказания; просто так здесь воруют в малых и крупных масштабах, начиная с офисной шариковой ручки или зажигалки. Я знал, что, живя в России, нужно всегда быть начеку, потому что здесь могут украсть всё, что угодно: зонт, перчатки, деньги, документы, машину, недвижимость, удачу, в конце концов, и даже душу.
Об этом я думал, пока ехал в офис. Мои злоключения только начались и, придя на работу, я в этом убедился. Я снова поспорил с начальником, только на этот раз наши разногласия зашли дальше обычного. В итоге дело закончилось тем, что мне пришлось написать заявление об увольнении. Из офиса я ушёл примерно в шесть часов вечера и, направляясь в сторону метро, понял, что во всей этой суматохе и разборках с начальником я забыл самое главное – взять денег в долг на проезд, ведь карманы мои были по-прежнему пусты. Всё, что было это двадцать пять рублей, которые я забрал из своего рабочего ящика.
Тут меня обуяла неописуемая ярость от собственного бессилия и, увы, никчёмности. Я понял, что потерял работу, и что устроиться юристом мне теперь будет непросто: начальник обещал сделать всё возможное для того, чтобы в будущем трудоустройство для меня стало крайне сложным процессом. В общем-то, я не сомневался в его словах, потому что не раз наблюдал, как он отравлял жизнь не нравившимся ему сотрудникам. Да, я точно знал – он сдержит слово, а потому не представлял, как объясню увольнение жене, которая и без того считала меня конфликтным и чересчур правдолюбивым человеком; не знал, куда идти дальше, чем заниматься и как кормить двух сыновей. В какой-то момент я начал проклинать всё на свете, включая рекламные щиты с предвыборными лозунгами и обещаниями. Я проклинал страну, где мне стало невыносимо жить и просто нечем дышать в своём же городе. В какой-то момент меня охватила невероятная досада и злость.
«Ну что это за страна?» – вопрошал я вслух, хватаясь руками за голову и попутно пиная мелкий мусор, попадавшийся мне под ноги. «Почему здесь всё кувырком? Обокрали, нахамили, выгнали с работы, а теперь ещё и до дома не на что доехать! Великолепно! Таким идиотом, как я, можно только мечтать родиться».
«Да о таком и мечтать не надо, - ответил мне кто-то из прохожих, - таких, как ты, пол-России».
Мне оставалось только утвердительно кивнуть, но злость во мне не утихала.
«Проклятая Россия! Ну, кто тебя окружает, воровская морда? Что представляешь ты из себя на самом деле? Эх, с чёртом бы сыграл, только бы увидеть истинное лицо моей страны».
Я всё ещё злился, но всё-таки не терял надежды найти деньги на проезд. Я снова вывернул наизнанку свои карманы и безутешно склонил голову. Потом я рискнул обратиться к прохожим с просьбой - одолжить мне деньги на карточку или провести меня по своему билету, но мои просьбы остались не замеченными. Люди молча проходили мимо меня, стараясь даже не отвечать на мои слова. Видимо, в тот момент я казался слишком агрессивным или жалким, не знаю. Я присел на корточки и хотел уже позвонить жене, как вдруг мне показалось, что на канализационном люке сверкнули монеты. Я вскочил, осмотрелся и направился туда, где блеснула моя удача. Подойдя ближе, я разглядел тридцать рублей железными десятками, и улыбка на моём лице засияла так, будто я нашёл золотой слиток. Я действительно очень обрадовался и даже удивился, что мне так повезло. Я купил карточку, зашёл в вагон, и, заняв свободное место, закрыл глаза в надежде немного поспать, так как ехать предстояло ещё долго. В наушниках зазвучала цоевская «Электричка». Поезд тронулся.