Продолжая наше повествование, мы несколько отвлечёмся от будней экспедиции капитана Дьюка.
Как мы уже поняли, период больших открытий в конце XV века только начинался. Перед великими путешественниками стояли не менее великие задачи, и справиться с ними могли люди сильные, выносливые и целеустремлённые. Открывая новые земли, они являлись посланниками цивилизованного общества, в котором на протяжении многих веков сложились определённые отношения, где закон был чётко прописан и требовал его соблюдения, где была развита система наказания и поощрения, где присутствовали понятие нравственности и морали. Всё это, вместе с множеством иных признаков, можно было с полным на то основанием назвать Старым миром, ибо теперь, он имел все основания считаться таковым.
Первооткрыватели совершили свои открытия и ступили на землю, существование которой никто даже не предполагал. Все люди Старого мира, со своими законами, нравоучениями, опытом и учёными степенями, столкнулись с событием, которое наглядно доказывало их невежество в понимании мира. Рядом с их Старым, совершенно спокойно существовал Новый мир.
Нужно ли говорить, что это могло заставить их усомниться в правильности своих взглядов на привычный порядок вещей, и посмотреть на происходящее, как на некий знак, посланный свыше. Откинуть тысячелетние периоды и увидеть себя в этих туземцах, чтобы понять, к чему пришли, за это время. Измениться, найти иной путь своего развития, используя всё лучшее и отбросив худшее, или, по крайней мере, дать это лучшее им.
Возможно, если бы первопроходцами оказались люди высокой культуры и благородства, которые несли Свет, и видели своё предназначение не в покорении, а в обучении туземцев лучшим качествам человечества, а именно – добродетели, милосердия, высокого искусства, всё могло именно так и сложиться. Девственные души туземцев, не обременённые алчностью и завистью, могли послужить благодатной почвой для улучшения качества жизни на всей планете. Их честность, дружелюбие и наивность уже были хорошими предпосылками для этого. Всё дикое и необузданное могло исчезнуть из их жизни или трансформироваться во благо.
Но этого не случилось. Сколько туземцев было бессмысленно перебито. Целые племена уничтожались, расчищая место для проникновения в Новый мир старых нравов.
Именно так вел себя капитан Дьюк, поддерживаемый отцом Филиппом. И нужно отметить, что они не были единственными на этом пути. Огнём, хитростью, подкупом, действовали почти все первооткрыватели, и если миролюбивые настроения присутствовали в их планах, то только до той поры, пока не встречали малейшего несогласия со стороны местного населения. Учиться чему-либо у дикарей было ниже их достоинства.
Совсем скоро выяснилось, что открытый мир, по своим размерам чуть ли не сопоставим с прежним. В нём также растут деревья, текут реки, стоят горы. На плодородных равнинах пасутся стада животных, а в реках много рыбы. День сменяла ночь, и звёзды появлялись на небе. Такое сходство позволяло думать, что там имеется золото, серебро и прочие ценности людей Старого мира.
Как мы уже знаем, торговля являлась причиной многих путешествий до XV века. Затем, правителей государств Европы охватило желание присвоить себе новые земли. Организовывались экспедиции, и всюду насаждался привычный для захватчиков образ поведения. Старый мир поглощал Новый, словно прожорливая улитка зелёный лист.
Капитан Дьюк, едва его корабли отошли от острова, перестал думать о нём. Результат новой тактики, как говорится, был на лицо, но капитана вполне бы устроило и полное уничтожение туземцев. Построенная церковь и прочие достижения могли быть сделаны и без них.
Отец Филипп радовался успехам, которые обеспечивали ему благодарность Ватикана, но сомневался, что из дикарей получатся хорошие христиане. За жизнь оставшихся на острове монахов и прочих членов команды он не переживал, но боялся что туземцы примерами своей лени развратят их.
Отец Иоанн благодарил Бога, что удалось избежать насилия.
Между тем, на острове началась спокойная жизнь, которая плавно перетекала из одного прожитого дня в другой, и позволяла каждому из его жителей мирно сосуществовать друг с другом. Очень скоро туземцы, которые первые дни после завершения строительства дома для монахов и прихожан, постоянно толклись в нём, желая оставаться и на ночь, перебрались опять к себе в деревню, считая, что спать на открытом воздухе приятней. В дом они приходили ранним утром и оставались до вечера. Женщины помогали монахам готовить пищу для всех, и ели её теперь сидя на скамейках, за длинными столами. Ложками они пользоваться ещё не научились, но старались. При этом было интересно отметить, что всячески пытались прежде накормить сидящего рядом. В этом случае, ложка направлялась прямо в рот соседу. Если же начинали, есть сами, то она неизменно подносилась к уху, или носу, смешно вымазывая лицо. Объяснить такую закономерность можно было тем, что туземцы смотрели на руку, а не на пищу, которую подносили в ложке. Впрочем, со временем они справились с этим.
Ходить в церковь на службы им нравилось, и они с удовольствием наблюдали за всем происходившим, крестясь, и повторяя по взмаху руки священника, слова молитв. Колокольный звон был также очень приятен им. Антонио неоднократно наблюдал, как они начинали притопывать и прихлопывать вслед за его звуками.
Совсем скоро, женщины уже имели некоторое подобие одежды, которую сами сделали из старой парусины и материи, имеющейся на кораблях и перенесённой в дом. Монахи преподали им первые уроки шитья, а туземки оказались способными ученицами. Мужчины предпочитали носить набедренные повязки, которые теперь были из разноцветных лоскутков, и прикрывали тела гораздо больше, чем прежде.
Моряки, сожительствующие с женщинами – островитянками, после крещения последних, начали относиться к ним более уважительно. Не желая жить в грехе, они попросили монахов повенчать их. Затем, принялись сооружать себе отдельные жилища рядом с церковью. Эти семьи явились первым примером законных, с точки зрения цивилизованного общества, отношений европейцев и местного населения. Многочисленные родственники жён любили навещать их в новых жилищах, которые были пока не намного лучше их хижин.
Здесь стоит напомнить, что понятие зависти было абсолютно чуждо этим первобытным жителям, и они с интересом наблюдали, как живётся другим. Причем понимание хорошей, или плохой жизни было у них довольно простым, без всяких надуманных цивилизацией причин. Если есть солнце, песок, вода, еда и знакомые люди рядом – значит все хорошо, и этому надо радоваться. Улыбка была неизменным атрибутом их жизни. Один раз Антонио увидел, как мужчина порезался об острый край раковины. Кровь хлестала из глубокой раны, но едва она была перетянута листом растения, на лице туземца опять появилась широкая улыбка.
Туземцы могли взять не принадлежащие им вещи, но как мы уже говорили, лишь из-за отсутствия понятия собственности. Воровством это ни в коем случае нельзя было назвать, хоть по закону пришельцев, получалось именно так. Взяв понравившуюся вещь, они совсем не прятали её. Наоборот, всячески держали на виду, стараясь поделиться своей радостью. Можно без преувеличения сказать, что они не видели ничего дурного в таком веселье. Посмотрите на маленьких детей, они вам наглядно покажут, что такое возможно, и будут свидетельством не испорченности натуры.
Если им говорили, что брать что-то нельзя, они охотно слушались, не вдаваясь в подробности, и продолжали радоваться.
К детям местное население относилось, не разделяя на своих и чужих. На первый взгляд, могло показаться, что они предоставлены сами себе, и играют, где им взбредёт в голову, но присмотревшись внимательней, становилось понятно, что взрослые постоянно присматривают за ними. Едва кому-то из детей угрожала опасность, её устраняли всеми возможными способами. В отношения между детьми, никто не вмешивался. При этом удивительно было наблюдать, как все ладили между собой.
Отдельно нужно сказать о болезнях, или, точнее, о полном их отсутствии у туземцев. В случаях несварения пищи, или порезов, они употребляли корни, листья и другие природные средства, которые имелись под рукой. Учитывая ситуацию в Старом мире, где болезни были столь разнообразны по форме и тяжести, где часто случались эпидемии, и люди умирали не столько от войн, сколько от них. Где медицина давно считалась наукой, оставалось только удивляться, каким образом болезней избегают дикие туземцы.
Антонио дель Санта довольно скоро понял, что у них есть чему поучиться. Примитивность жизни местного населения казалась таковой только при мимолётном взгляде. Но как часто мы ошибаемся, подвергая поверхностным суждениям явления, в которых не желаем, или, в силу разных причин, не можем разобраться. Принимая за эталон наш образ жизни, мы не способны критически смотреть на него и считаем единственно правильным и совершенным. В стремлении научить других, мы не только навязываем этот образ, но и видим в этом свою великую миссию.
Между тем, многое из жизни туземцев объяснялось простым непониманием со стороны европейцев. Не желая разобраться в сути, они готовы были убивать за это, считая, что только им дано право решать, правильно это, или нет. Таким образом, уже изначально брали на себя роль судьи. Сея разрушения и смерть, никто даже не задумывался, что уподобляется варварам, действующим с позиции силы.
Теперь представьте, что так же могут когда-нибудь поступить с нами. Ведь не исключено, что сейчас кто-то смотрит строгим взглядом и хочет завоевать нас. И для него мы не более чем дикие туземцы. Наше понимание мира и несовершенные знания вполне могут позволить опять не заметить существование иной жизни рядом, или просто не позволить обнаружить её. И в этот раз в роли примитивных дикарей окажемся мы. Многообразие форм жизни лишь подтверждает такую вероятность, а желание человека судить обо всём только мерой нашего знания делает вполне реальным.
Думая, примерно, таким образом, Антонио дель Санта невольно проникся уважением к людям, в чей мир они так бесцеремонно вторглись. Он не восхищался ими, но и не презирал. Будь его воля, он вообще перестал бы лезть в их жизнь. Предпочёл бы уехать с острова, не оставляя за собой никаких следов. Это общество, было девственно чистым, по сравнению с обществом Старого мира, и не навредить им, пытаясь приучить к новой жизни, было просто не возможно.
К сожалению, из всех людей команды Дьюка, оставшихся на острове, так думал только он один. Все остальные выполняли возложенные на них обязанности и обживались, как могли.