через сотни вьюг

Ольга Коренева
                Через сотни вьюг
                Рассказ миниатюра
    Мысли были словно замёрзшие листья, а небо – будто холодный океан. Так бывает. Так было. С ней. Так она ощущала мир вокруг себя. И этот тёмный зимний вечер, и эту пустоту, которая была по-волчьи откровенна, она чувствовала её до отточенности остро. У неё была какая-то своя многомерность сознания. Спонтанная, неожиданная, непонятная. Она тащилась с набитой пакетами тележкой – маленькая, согнутая, в дурацкой старой шляпке-колпачке на макушке, в потрёпанной курточке, найденной на помойке – там же, где и шляпка. Старый гном. Бывшая красотка – невысокая натуральная блондинка с бирюзовыми глазами. Бывшая малышка редкостной красоты, с льняными кудряшками. Очаровательный ребёнок красивых родителей. С трагической судьбой. Теперь уже – сплющенная грудой лет. Она приезжала на рынок в Тёплый Стан перед закрытием, и ей отдавали бесплатно подпорченные продукты. Её там знали. Она являлась туда каждый вечер. А потом волокла тяжёлую старую тележку домой, варила кашу с подтухшим мясом и дохлыми овощами для всех них – своих и бездомных кошек и собак. Её однокомнатная квартирка на десятом этаже была завалена барахлом, подобранным на помойках. Найденную одежду она иногда перешивала, если это требовалось, превращала в нечто оригинальное и примоднённое, и чуть свет ехала на загородный рынок «Блошинку». «Блошиный рынок». Продавать. Там было много интересных вещиц. Можно было за бесценок купить старинные серебряные вилки. Иконы. Всякие необычные и обычные предметы. Но она, Эмка, Эмилия Белова, ничего не покупала. Продавала найденное на помойках, которые она каждую ночь, вместе со своей слепой старой собакой, тщательно штудировала. Ей ведь надо было кормить семью – небольшой табун кошек и собаку. И другую семью, дворовую. А ещё, у неё была армия тараканов.
   - Эмка, да вызови ты санэпидстанцию, уничтожь тараканов-то, - говорила я ей.
А она мне:
  - Зачем, они ведь тоже жить хотят. Тоже Божьи твари.
 - Ну конечно, - смеялась я. – У них там своя тараканья цивилизация.
- Да, - серьёзно отвечала она.
  Её гнобили соседи по лестничной клетке. Её ненавидел весь подъезд. Из-за тараканов, которые проникали из её квартиры к другим. О ней ходили фантастические сплетни. Соседи не раз вызывали полицию. А она только смеялась. Такая форма самозащиты.
  - Эмка, убирайся отсюда со своими тараканами, - раздражённо говорили ей.
 - А при чём тут мои тараканы? – отвечала она. – Что они вам сделали? Обычные животные. У вас просто инсектофобия.
 - Это не животные, а насекомые, - говорили ей.
 - А насекомые что, не живые? Животные от слова живот, жизнь. Всяка тварь есть животное. Разумное. И они тоже. Может, они поумнее вас будут.
 Её возражения доводили соседей до белого каления. Её многократно пытались выселить. Но не получалось.
  А через дом от неё жила интеллигентная, весьма обеспеченная любительница крепких напитков -  Эльмира Ночвина. Да и как ей не пить, если само имя, да и сама фамилия у неё были такие весёлые. Эль мира ночь вина. Эль – это же крепкое пиво. Хмельная фамилия, вкусная – назюзюкаться пивом с вином, и балдеть. Что она и делала. Но предпочитала водку. Самую дорогую. Эльмиру все звали Элька. Почти как Эмку. Но Эльку любили, она дорого одевалась, и у неё был властный голос. И собака у неё была породистая и холёная. А у Эмки – подобранная на помойке ещё щенком, больным, которого она выходила, вылечила, вырастила. И голос у Эмки был пронзительный и тонкий. Непрезентабельный какой-то голос.  А Элька была высокая, с большими мужскими ногами, а Эмка по контрасту с ней – Дюймовочка с маленькими ступнями.
   Была очаровательная вьюга, я гуляла в своей пушистой длинной шубе. Чудесный морозный вечер. Мимо тащилась со своей вечной тележкой Эмка, гном в дурацкой шляпке, спина согнута, башка вниз, ничего вокруг не видит.
   - Эмка, привет! – окликнула я её.
  Она подняла голову, заулыбалась. Заговорила о чём-то своём пронзительным голосом. Я её оборвала:
  - Ты мне вчера приснилась. Что ты померла дома, и тебя тараканы съели. Большие такие, упитанные, блестящие.
 - А кошки-то и собака как? Как они-то, живы?
 - Живы, даже растолстели и распушились. Смотрели, как тебя тараканы жрут.
 - Ну и хорошо, - засмеялась Эмка. – Пусть жрут. Хоть какая-то польза от меня. Зачем мне тело, если душа-то уже ушла. Пусть хоть живность попирует.
 - Да уж, пир ты им устроила царский. Правда, во сне только, в моём. А тебе что снилось?
 - Да ничего. Я так устаю, что снов не вижу, - ответила она, и начала было что-то рассказывать про своих уличных питомцев – собак и кошек, какие они были красивые, умные, и как их всех потравили догхантеры, и как они в мученьях умирали. Я не стала слушать этот негатив.
 - Ну, пока, Эмка, я спешу, - сказала я, и прошла мимо.
  Да, у судеб разный почерк. А мы просто – разные скитальцы. Снег такой хрусткий, мороз так вкусно пахнет. А в голову лезут картины смерти несчастных собак и кошек, жалость, возмущение, злость пронзают душу. Ну, Эмка, вечно ты что-нибудь гадкое расскажешь! В тот раз – про замерзающего бомжа пришлось выслушать, которому она таскала еду, тёплую куртку, сапоги на помойке искала. Просто – старый бомж. И рассказала про него какую-то пронзительную, страшную историю. Мне после этого её рассказа словно душу прищемили. Первый порыв был – броситься спасать человека. Но я тут же затоптала в себе вспыхнувшую искру. Зачем мне эта морока? Мало ли бомжей в Москве, всех не спасёшь. Да и что я могу сделать? В конце-концов, у каждого своя судьба. Но океан эмоций, мыслей распирал мозг, и невозможно было достигнуть дна. И жалость, бездонная, как небо. А потом она сжалась, словно лоскут. И я засунула её в карман прошедших дней.         В пятницу меня затащила к себе большеногая Элька. Она купила  очередные высокие сапоги ботфорты, кожаные, бронзового цвета. Мы весело болтали, она пила водку, я – кракадэ. Люблю этот чай. На столе была хурма, оранжевая, яркая, вкусная! Элькина породистая собака просовывала морду через моё плечо, хватала хурму, и сжирала. Какая-то необычно всеядная псина. Элька затянулась сигаретой, дорогой аромат повис в воздухе. Распахнула окно и стряхнула туда пепел. Налила себе "Абсолют" В не зашторенных ещё соседских окнах сквозила обнажённость года. 
  - А я себе стельки заказала, - сказала Элька.
  - Зачем? В магазине полно стелек, - сказала я.
 - Э-э, там не те, - сказала Элька. –  У меня особенные. Из шкуры бизона, на которую нашита в два слоя шкура койота, и всё простёгано. На сайте у охотников.
 - И сколько же это чудо стоит? – поинтересовалась я.
Она назвала цену. Я вытаращила глаза.
 - Теперь я буду звать тебя Элька-стелька, - сказала я.
- Когда-то была Элька-постелька, но теперь время вышло, - усмехнулась она.