Глава 43.
http://proza.ru/2018/12/25/884
Глава 44.
Марсела настороженно принюхивалась, стараясь успокоить внутреннего зверя, который недовольно ворчал где-то глубоко внутри. Дикая кошка ещё не забыла запахи, окружавшие её в лаборатории. Тут пахло почти также, и ей было неспокойно. Ещё дома, до возвращения Сэма, она узнала, где разместили пострадавших в аварии. Гилл помог ей охотно и без споров. Начальник охраны – один из тех, кому она могла доверять всеми частями своей сущности. Дикая кошка в его присутствии вела себя спокойно и расслабленно, что уже говорило само за себя. Чтобы лишний раз не светиться на камерах, на нужный этаж она поднималась по лестнице. Самым сложным было попасть в охраняемую палату, где помимо копов круглосуточно дежурил кто-то из журналистов. Проблема решилась, когда в поисках комнаты отдыха персонала, она заглянула в одно из помещений и, никого там не обнаружив, стащила белый халат, одиноко висящий на рогатой вешалке. К халату был приколот бейдж с фамилией и именем, которые могли принадлежать, как женщине, так и мужчине. Доктор Джей Мартинес, наверняка удивится, обнаружив пропажу.
Накинув халат, она деловито миновала группу журналистов, не обративших на неё внимания. Когда подошла к палате, дежурившие копы внимательно обшарили её взглядом, но вопросов не задали. В конце концов не убийцу охраняют. Надзор был нужен скорее для того, чтобы оградить пострадавших от журналистов. А мед персонала в больнице было столько, что запомнить всех в лицо нереально.
Она толкнула дверь и оказалась внутри просторной палаты, разгороженной невысокими ширмами. Свет не горел, но для её усиленного зрения тусклых бликов фонаря, пробивающегося сквозь большое окно, оказалось достаточно, чтобы осмотреться. Семь кроватей вместо десяти. Семилетняя девочка умерла по пути в больницу. И двое взрослых (мужчина и женщина) сейчас лежали в интенсивной терапии. Мужчина разбил голову во время аварии и до сих пор не пришёл в себя. А женщина была настолько истощена, что находилась на внутривенном питании. Остальных нелегалов разместили здесь и, чтобы отделить мужчин и женщин, использовали ширмы. Но хлипкие перегородки не служили препятствием для обострённого восприятия дикой кошки. На первых кроватях лежали мужчины, ближе к окну – пара женщин. И за последней ширмой у самого окна невидимый от входа – выживший мальчик. Шесть прерывистых, но ритмичных дыханий оповестили её, что все взрослые пациенты спят, воспользовавшись небольшой передышкой в своей беспросветной жизни. Из того, что удалось узнать от начальника охраны, все эти люди находились на грани выживания около пары недель. А за последние четыре дня их и вовсе перестали кормить. Измотанные и оголодавшие они ждали одного: когда кошмар, в который превратилась их жизнь, наконец закончится. И финал уже мало что значил. Каким бы он ни был, эти шестеро с радостью встретят его, как решение всех проблем. Наверняка, за плечами каждого тяжёлая и трагичная история жизни. Но что можно сделать с тем, как устроен мир? Они – взрослые люди, способные самостоятельно принимать решения и нести ответственность за последствия.
Женщина сама толком не знала, зачем пришла. Она прекрасно понимала, что с ней не станут разговаривать, если заявиться в палату неофициально. Да и час для визита выбрала, мягко говоря странный. Но сидеть дома больше не могла. Её будто что-то тянуло сюда. Дикая кошка изо всех сил рвалась в это место, будто от этого зависела её жизнь. Она сдерживала странный порыв до тех пор, пока её мужчина в добром здравии не вернулся домой, и настырная зверюга, урчащая в груди, пусть и без особой охоты подчинялась приказу рассудка. Но как только Церезо переступил порог дома, внутри взбесилось дикое животное. Бороться с неестественным желанием стало невозможно. Если долго держать зверя в клетке, он устроит настоящий переполох, в котором могут пострадать невиновные. Этот урок, вдолбленный братом, она запомнила надёжно. От соблюдения этого правила зависела жизнь окружающих.
Следуя порыву, Сэл решительно подошла к скрытой невысокой ширмой кровати, стоящей у окна. Жалюзи подняты, и свет фонаря падает прямо на пациента, освещая его так ярко, словно актёра на бенефисе. На слишком просторной для хрупкого тела кровати, сжавшись в комок, лежит мальчик. На боку, подтянув колени к груди и уткнувшись в них носом, он напоминает замученного котёнка, брошенного умирать на улице. Из того, что удалось узнать от Гилла, она знала, что ему около тринадцати. Сирота, которого подобрали на улицах, чтобы отправить к ним в город. Что он даже не знает своего имени. Только прозвище, которым наградила окружающая шпана – Альфеньике, что значило «заморыш». Мальчишка для своих лет, действительно выглядел слишком маленьким, худым и, благодаря стараниям ублюдков, заморенным. Сейчас Марсела видела только его хрупкую спину с выпирающими даже сквозь больничную одежду лопатками и чернявый затылок со взъерошенными волосами. Рукава рубашки выглядели слишком широкими для тощих рук, обнимающих колени. Женщина почувствовала, как в груди, просыпаясь, потянулась дикая кошка. Нет, сейчас срываться нельзя, иначе она натворит таких дел, с которыми не сможет справиться даже Сэм, у которого сейчас и так проблем полон двор. Глубоко вдохнув пропитанный лекарствами воздух, она обошла кровать и присела на краешек. Мальчик не отреагировал. Кажется, он смирился с тем, что вытворяет с ним жизнь. Прекратил болезненные и бесполезные попытки сопротивления.
– Эй, – негромко позвала Марсела, положив ладонь на его предплечье. – Ты спишь?
Мальчик неохотно поднял лицо. Большие голубые глаза, обрамлённые длиннющими чёрными ресницами, с бесконечной усталостью смотрели на женщину. Работая в соцзащите, она повидала всякое. Детей избивали собственные родители, их заставляли работать на износ, бросали на улицах, подвергали сексуальному насилию, запугивали до такой степени, что те превращались в беспомощных щенят, неспособных говорить, но этот взгляд заставил её вспомнить другое. Не так давно она сама также смотрела на каждого, кто входил к ней в клетку. Этот брошенный взрослыми, замученный почти до смерти малыш мечтал только об одном: чтобы его жизнь закончилась. Вот прямо сейчас, в эту минуту. И это не пустые подростковые истерики. Это осознанное желание, принятое отнюдь не детским рассудком.
Он не ответил, просто смотрел, а ей казалось, что очерствевшее за последнее время нутро выворачивает наизнанку. Хотелось отвести взгляд, прекратить эту добровольную пытку, но женщина продолжала смотреть, словно захлёбываясь той болью и отчаянием, которые колыхались в его глазах. Она не могла его обнять, прекрасно понимая, что только больше испугает зашуганного ребёнка. Не могла даже попытаться утешить, потому что попросту не знала, как подступиться. Наверное, точно также себя чувствовал Сэм, когда искал способ общаться с ней.
– Ты, – её голос оборвался, как сломанная ветка. Потребовалась пара мгновений, чтобы она смогла продолжить: – Ты как?
Он также молча смотрел на неё, не собираясь отвечать. Женщина точно знала, что он может говорить. Какое-то время после аварии мальчик общался с полицией и врачами. К этому моменту, казалось, он окончательно потерял желание оставаться человеком. Гораздо проще стать бессловесным животным, способным выдержать ещё одну минуту, ещё один час, день, неделю, месяц… Проще, чем оставаться человеком, который понимает, что эта пытка не закончится никогда. Её ситуация была легче. Препарат психопата помимо воли преврати её в животное. А этот несчастный ребёнок сознательно пришёл к такому решению. Он не ответит, сколько бы она ни спрашивала. Ждать не стоит.
Но Сэм же смог. Он не сдался даже тогда, когда острые зубы дикой кошки коснулись его шеи. Тогда она задолжала судьбе и Самуилу Церезо собственную жизнь. Возможно, теперь пришло время расплатиться с первым из кредиторов. Мальчик всё также безразлично смотрел на неё, когда она доставала мобильник.
– Рай, я сейчас в центральной больнице. Ты далеко? – забыв поприветствовать, заговорила она.
– Могу быть там через пять минут, – отозвался брат, уловив серьёзные интонации в голосе собеседницы. – Что случилось?
Марсела слышала негромкое урчание двигателя. Брат был за рулём.
– Нужно, чтобы ты ненадолго отвлёк копов, дежурящих у палаты с пострадавшими в аварии.
– Ты что затеяла? – в вопросе отчётливо слышалось беспокойство.
– Хочу спасти жизнь, – отрезала она и отключилась.
Ей не было нужды в долгих разъяснениях, где она находится. Как только брат окажется у здания, тут же учует её. Они понимали друг друга с полуслова. Так, словно родились и провели детство вместе. Марсела была уверена, что он выполнит просьбу. Осталось дождаться. Она очень хорошо запомнила расположение дверей на этаже на случай, если что-то пойдёт не так и потребуется сбежать. Пожарный выход располагался несколькими метрами дальше по коридору. В больнице он не может оказаться закрытым. Она чуть наклонилась к мальчику, который даже не отшатнулся, всё также бездумно глядя на незнакомку.
– Послушай, – заговорила она совсем тихо. Так, чтобы не разбудить соседей по палате. – Я заберу тебя отсюда. Только не кричи. Я не причиню тебе вреда, – она дотянулась и погладила его по голове.
Ребёнок не отшатнулся. Несчастный, заморенный людьми, котёнок был готов покорно принять уготованную участь, какой бы она ни была. Что-то подсказывало, что если бы она поднесла к его горлу нож, он бы даже не пошевелился. Она придвинулась ближе и взяла его ладонь, мягко поглаживая тощие пальцы. Прошло значительно больше пяти минут, когда она вначале почуяла знакомый запах, а потом и услышала голос Янга. Он о чём-то весело переговаривался с дежурившими возле двери копами. Через пару минут голоса немного отдалились, а телефон завибрировал, известив о новом сообщении. Одно слово: «Выходи». Мальчик больше не смотрел на неё, снова уткнувшись в собственные колени. Она подсунула руку ему под голову, а вторую под колени. Он не дёрнулся и не обнял за шею, повиснув безвольной марионеткой у неё на руках. Пустой взгляд застыл в одной точке. Костлявое тело показалось женщине невесомым. Она легко прошла по проходу между дремавшими пациентами, никого не потревожив. Нажав на ручку, выглянула в щёлку. Оба копа стояли спиной к заветной двери, до неё долетел запах свежесваренного кофе. Не медля ни минуты, она бесшумно выскользнула из палаты и за пару секунд преодолела расстояние до пожарного выхода. Переместив вес ребёнка на одну руку, получив чуть большую свободу движений, она с силой надавила на массивную ручку. Та с охотой поддалась, и Марсела шустро зашагала вниз по ступенькам. Брат видел, как она вышла из палаты, а значит в скором времени встретит их у выхода.
– Ты меня до инфаркта доведешь, – ворчал Янг, не забывая следить за дорогой. – Что творишь, а?
Он посмотрел в зеркало заднего вида, встретившись взглядом с Марселой, на коленях которой лежала голова похищенного мальчика.
– Я не могла его там оставить, – ответила она, придержав ребёнка на особенно крутом повороте. – Веди аккуратнее.
– Как он? – Райли снова смотрел на дорогу.
– Как я не так давно, – отозвалась она, поглаживая мальчика по голове. – Камеры?
– Аааа…теперь ты вдруг вспомнила о камерах, – недовольно хмыкнул он. – Вырубил я их, вы-ру-бил. Так и знал, что ты очередную глупость затеяла. Я с тобой поседею раньше времени. Кому такой жених нужен будет. Придётся тебе всю жизнь со мной нянчиться.
Слушая привычное ворчание брата, Марсела смотрела на ребёнка, который всё также свернувшись комочком застыл на заднем сидении.
– Я не могла оставить его там, – повторила она. – Он бы умер.
– Что скажет Сэм?
Она не ответила. По сути ей было не важно, что скажет хозяин дома, когда увидит нового жильца. Она приняла решение и готова нести за него ответственность.
***
Складская зона, принадлежащая главе южного крыла, имела дурную славу места, откуда не возвращаются. Каждый шкет на грязных улицах, знал, что в этом районе без крайней необходимости лучше не появляться. И если мелкие торговые склады, раскиданные по городу, иногда подвергались вылазкам особо бесстрашных воришек, то на территорию этого монстра, занимавшего несколько тысяч гектаров пригородной земли, никто кроме работников не совался. Объяснялось всё многочисленной охраной и громкими именем владельца. И если Аарон Пинто мог себе позволить истерить в присутствии главы города, то перед лицом подчинённых этот зрелый шестидесятилетний мужчина не проявлял и толики слабости.
На прилегающей парковке аккуратным рядком выстроились грузовики с логотипом его транспортной компании. Именно оттуда по направлению к ожидающему Пинто, двигались три человека. Два высоких плечистых мужчины практически несли под руки третьего, который вяло переставлял непослушные ноги. Голова бедолаги была перетянута белой повязкой, отчётливо видной в свете фонарей, а правая рука затянута в гипс. Пинто с хищной улыбкой гостеприимно распахнул дверь на один из складов, и вся компания вошла внутрь. Конечно, он мог поручить такое грязное дело кому-то из доверенных лиц, но пошатнувшаяся репутация главы совета и его самого обязывала разобраться с этим инцидентом лично. И неважно, что отвыкший от прежней бандитской жизни состоятельный бизнесмен, давно перестал показывать зубы. Церезо мог простить многое, но только не предательство. И сейчас было очень важно доказать этому человеку свою преданность. И если в огороде завёлся вредитель, сожравший чужой капустный лист, он обязан вытравить его лично, пока тот не успел наплодить себе подобных.
Склад по большей части был заставлен ящиками с товаром, готовым к отправке на прилавки города. Но прямо возле входа оставалась свободная площадка, на которой сиротливо стоял одинокий стул. Двое мужчин протащили и усадили на него третьего. Тот практически сполз на пол, но один из здоровяков хорошенько встряхнул его за плечи, заставив сидеть ровно.
– Итак, ты же понимаешь, зачем я здесь? – задал вопрос хозяин склада.
Бедолага с перевязанной головой только кивнул.
– В таком случае, рассказывай.
Тот какое-то время молчал, но получив тычок в спину от стоявшего рядом здоровяка, тут же затараторил.
– Господин, Пинто, я ни в чём не виноват, – в голосе молодого мужчины слышались слёзы. – Они угрожали мне. Сказали, что убьют мою семью, если я не поступлю, как они хотят. У меня дети, господин Пинто. Двое… Простите меня, пожалуйста! – он всхлипнул и бухнулся на колени, низко склонив голову. – Они не дали мне возможности с кем-то связаться! Они угрожали моим детям, – продолжая всхлипывать умолял он. – Вы же тоже отец, должны понимать. Как я мог рисковать жизнью детей?! Простите меня, умоляю. Я бесконечно виноват перед вами.
Пинто поморщился, качая головой. Он – отец. Это верно. Но помимо этого, он – глава одного из крыльев города. Простив однажды, он создаст прецедент, подвергающий сомнению его право занимать такой высокий пост. А это поставит под угрозу жизнь всего его большого семейства, включая дочь, которую он любил безмерно. Жестокость – необходимое качество в их кругах. Иначе не выжить.
– Расскажи всё по порядку, – приказал Пинто, заложив руки за спину.
– Меня остановили километров за десять до места аварии, – руки мистера Сарате дрожали, голос прерывался, но он заставлял себя говорить. – Какой-то чудик в микроавтобусе с тонированными стёклами подрезал, вынудив остановиться. В противном случае я никогда бы не нарушил правил транспортировки, – он всхлипнул и провёл по лицу здоровой рукой, стирая слёзы. – Из машины вышли два здоровяка, вытащили меня из кабины и пару раз врезали, ничего не объясняя. Затем подошёл третий. В пиджаке. Вроде цивильный такой. Он сказал, что вырежет всю мою семью, если я не поступлю, как он скажет. Мне было велено ехать по заданному маршруту и никому не сообщать о том, что произошло. Он забрал мой мобильник. Пока он угрожал, из фургона вывели с десяток человек и заставили их сесть в кузов. Закрыв их там, эти двое что-то сделали с машиной и сломали рацию. Уже потом, когда ехал, я понял, что эти ублюдки испортили тормоза. Засунув меня обратно в кабину, они поехали сзади, вынуждая набрать скорость. На светофоре, когда я безуспешно пытался затормозить, машину занесло. Я знал, что в кузове люди, и постарался смягчить удар о бочки с водой, стоящие у разделителя. Это всё, что я знаю, господин Пинто. Простите меня, умоляю! Я не мог рисковать жизнями детей! Поймите, господин!
Глава Южного крыла хмуро смотрел на человека, который пытаясь уберечь родных, выкопал себе могилу.
– Найди мне записи видеокамер с того участка дороги, – велел он одному из своих людей, который, кивнув, тут же вышел со склада. – Теперь, что касается вас, мистер Сарате, – он посмотрел на стоящего на коленях мужчину, который сжался под его взглядом. – Я понимаю безвыходность ситуации, в которой вы оказались. Но вы сделали свой выбор, а я сделаю свой, – в голосе хозяина зазвучал металл. – Ваша семья в полном объёме получит страховые выплаты за производственную травму, полученную вами. Ваши дети смогут позволить себе достойное образование в любом месте, которое выберут, – Пинто кивком подозвал оставшегося подручного, сунул руку ему под пиджак. Когда ладонь главы южного крыла снова оказалась на виду, в ней был зажат пистолет. – А с вами, мистер Сарате, я вынужден попрощаться.
Грохнул выстрел, и повязка на голове водителя окрасилась алым. Тело с гулким стуком рухнуло на бетонный пол. Ни один мускул не дрогнул на лице Аарона Пинто. Он протянул пистолет владельцу.
– Прибери здесь, – приказал он и вышел со склада.
Глава 45.
http://proza.ru/2019/01/06/554