Вас детство мимо пропустило,
Войной, затмив счастливые года,
В работе юность закружила
И жизнь достойно прожита.
В тот далекий летний день 22 июня 1941 года люди, в небольшой деревеньке Кангил, зажатой между Забайкальскими сопками Читинской области, занимались обычным для себя делами. Илья Иванович Колобов, отец героини моего повествования, Чуриловой Валентины Ильиничны, вынашивая огромное желанием стать трактористом и работая слесарем, трудился в полеводческой бригаде, а его супруга Прасковья Георгиевна спешила по рабочим делам в сельский совет села Кангил, где председателем был её родной брат Алексей Георгиевич Подойницын. По пути немного не доходя до сельского совета, она встретила проезжавшего мимо верхом на лошади своего второго брата Лазаря Григорьевича который, вспугнув из придорожной пыли воробушков, что-то не злобно крикнул проскакавшим мимо на палочках ребятишкам. Эта детская игра в войнушку, со скачущими на палочках и размахивающими деревянными саблями красноармейцами, всегда вызывала у взрослых лёгкую улыбку и подтрунивающие возгласы.
Лица прохожих, как всегда были приветливы и доброжелательны и казалось бы ничто не могло нарушить, кроме доносившегося откуда-то стука плотницкого топора и тихого хрипловатого лая старой собаки, эту прекрасную идиллию народившегося летнего дня.
Но как обманчива реальность и как слаб человек перед свалившейся на него бедой. Если казалось бы, даже в далёком Забайкалье, одно только слово война, заставило навзрыд взреветь сотни тысяч баб и замкнуться, уйти в себя не меньшее количество мужиков. И лишь только ребятишки неподозревающие, что для них уже кончилось, так и не успев по настоящему начаться их счастливое окружённое любовью и заботой родителей детство, во всю продолжали шуметь и играть.
Ещё какие-то двадцать минут назад, никто даже не подозревал, что приятные хлопоты, и задорные игры, и многие жизни перечеркнет одно страшное слово – война. У целого поколения, рожденного с 1928 по 1945 год, украли детство. «Дети войны» - так называют сегодняшних 73-90- летних людей. И дело здесь не только в дате рождения. Их воспитала война, забрав в вечность родителей. Кому-то повезло больше, а кому-то меньше, хотя вряд ли в этом случае можно употреблять слово, повезло, но так или иначе, ушедшие почти одновременно на фронт братья Подойницыны – Алексей и Лазарь, так и не успев, как следует повоевать погибли, оставив дома с безутешными супругами по два сына. Правда безутешность оказалась разной, жена Лазаря Григорьевича не выдержав смерти своего суженного скончалась, а жена Алексея, оставив своих двух ребят на воспитание деду Григорию Лазаревичу и его дочери Прасковье Георгиевне, матери Валентины Ильиничны (бабушка к тому времени уже умерла), не смотря на то, что сама была учителем, села и уехала в далёкую Бугачачу учить чужих детей. Хоть и наворачиваются слёзы от этих откровений Валентины Ильиничны, но жизнь есть жизнь, и у нас, живущих в мирное время, нет никакого морального права осуждать ту женщину. Отец же Валентины Ильиничны, призвавшись в 1941 году, вместе со всеми на фронт, вместо строевых войск, по воле случая и по призыву родины попал в санитарный полк и всю войну прослужил в Монголии, на прачечном комбинате принимая и стирая вагонами окровавленное бельё с фронта. Он, как разбирающийся в механизмах специалист, а может быть и по состоянию здоровья, был очень нужен комбинату, поэтому любые ходатайства об отправке на фронт заканчивались отказом.
Таким образом, дети всех трёх семей оказались в одном доме старенького деда Григория Лазаревича, а так как мама Валентины Ильиничны была дочерью Григория Лазаревича, в отсутствии братьев и невесток она стала хозяйкой в доме и на её женские плечи взвалилось, кроме немудреного хозяйства (корова, куры) и большого огорода, воспитание вместе со своими тремя (Галина -1936 г.р., Владимир – 1937 г.р. и Валентина – 1939 года рождения) семерых детей. Четверо детей братьев были года на два постарше своих и хотя Валентина была самая маленькая, любви и ласки её мамы хватало на всех семерых, но это никогда не вызывало у неё ревности, а наоборот она росла послушным и милым ребёнком.
Дед в многодетной семье был самым главным и уважаемым человеком, работящим, а самое главное справедливым, никогда понапрасну никого не обижал и не ругал, хотя столько ребятишек в одной семье, почти одинакового возраста, это постоянно шум, крики, игры, беготня. И самое большое, за что мог наказать дедушка, это когда старшие во время игры обидят маленькую Валентину, а происходило это в основном так. У дедушке в комнате стояла большая деревянная старинная кровать, на которой поперёк спали все семеро детей, у мамы был топчан, а дедушка спал у другой стенке на узкой кровати. Бывало, ребятишки расшумятся, разыграются и случайно уронят Валентину, заметив, что дедушка увидел это, всей гурьбой прыгают в кровать, только одни голые пятки торчат из-под одеяла. Дед подойдет, кряхтя и что-то бурча, легонечко нашлёпает по пяткам мухобойкой или ещё чем лёгким. И если кто-нибудь из ребят завозмущается, он так же незлобно скажет: «Зачем убегал, коль вины нет». Санки и другие деревянные игрушки дедушка мастерил ребятишкам сам, а Валентине, как самой маленькой сделал саночки, вроде как машина или карета, если куда её повезут, верх закрывался и ветер в лицо не дул, а снег не мочил её черненьких ресничек.
Одновременно с забавами и играми дедушка ненавязчиво, вроде как играючи приучал своих малолетних внуков к домашней работе.
Все вместе тяпали и окучивали картофель или носили с реки воду на поливку, даже у маленькой Валентины было своё ведёрко. Домашнее хозяйство постоянно требовало рабочих рук, поэтому приученные с малолетства к крестьянской работе ребятишки неприкосновенно выполняли любую предложенную дедом работу. Но особо любили крутиться у русской печки, когда Прасковья Георгиевна заводила квашню, стряпала или налаживала на стол.
Хоть в доме, благодаря деду и огромной работоспособности Прасковьи Григорьевны, покушать кое-что было, но постоянное чувство голода гнало ребятишек, то в поле собирать оставленную в земле и замёрзшую картошку, или на пшеничных полях колоски, то в степь за дикоросами (мангыр, луковицы сараны и т.д.) или, как в этот раз на кухню, помогать маме. В доме у деда были ручные жернова, на которых измалывали заработанное или собранное зерно, а так же выданные государством зёрна гальяна (это красные зёрна, размером с гречишное зерно, но круглые и очень горькие, привезённые из Китая). Так же в доме была специальная ступа, для измельчения зёрен кукурузы. В деревнях Забайкалья хлебных карточек почти не было, поэтому люди сами, зарабатывая или разными путями добывая какие-то зёрнышки, стряпали и выпекали себе хлеб. Так же и в этот памятный для Валентины Ильиничны день, тесто в квашне у мамы на лавочке у печки почти подошло, а ребятишки, забыв о наказе старших, чтобы тесто не упало, не баловаться и не шуметь в это время, по какому-то малейшему пустяку кинулись бежать, а маленькая Валентина, зацепив квашню, опрокинула её и поскользнувшись упала прямо в расплывшееся по полу тесто. Слёз было много, стояла вся в опаре, но почему-то напуганного ребёнка никто не ругал, а лишь молча всеобщими усилиями, собирали с пола драгоценное по тем временам тесто. В дальнейшем уже, будучи взрослой, при воспоминании этого случая мамой, Валентина шутила: «…а вы меня хоть не запекли, а то отличная бы получилась булка с начинкой?!».
Был и ещё такой случай в жизни маленькой непоседы и шалуньи. Жила в соседях у них тётя Груня, взрослые в разговоре часто сказывали, что она падает в обморок, а Валентина со своей подругой Тамарой, какими бы не были любопытными, ни разу не видели, как это падать в обморок. И вот, наконец, желание посмотреть перевесило все моральные принципы ребятишек (да хотя, какие там у ребятишек принципы). И вот, однажды, они вдвоём на речке наловили много раков (тогда ещё раков в реке Нерче было бесчисленное количество), сложили весь свой улов в подол платья Валентины, благо подола в то время у платьев были большими, и направились к дому тёти Груни, впереди Валентина, поддерживая мокрый подол руками, сзади, заранее смеясь, подпрыгивала Тамара. Встретив тётю Груню в ограде, Валентина вежливо обращаясь к женщине, поздоровалась и сказала: «Мама прислала вам подарок». Тётя Груня любопытством тоже не отличалась: «Показывай, доченька». Валентина тут же отпустила подол и угрожающе шевелящие красно-зелёные раки высыпались прямо под ноги ничего не подозревающей женщине. От чего та, в испуге, опрокинулась в обморок. Стыд и совесть, до сих пор гложет Валентину Ильиничну, за свой тот детский проступок. А как было плаксиво-обидно, когда тётя Груня всё рассказала маме, а та, наверное, впервые по-настоящему наказала свою младшенькую. Даже сейчас больно вспоминать: «Где она только и взяла такой тонкий прутик?»
Конечно, ввиду с вышеизложенным, можно подумать, что военное детство Валентины Ильиничны протекало весело, сытно и беззаботно. Но это если не знать лично эту трудолюбивую и беззаветно преданную родине и людям семью. И здесь, я думаю нужно сначала, в нескольких словах, рассказать о дедушке Валентины Ильиничны.
Григорий Лазаревич, потеряв обеих сынов в первые дни войны и почти сразу схоронив одну сноху, со всей своей деревенской сноровкой, как мог взялся за воспитание семерых внуков, супруга (бабушка) скончалась ещё до войны, от тифа. Поэтому воспитание детей легло не только на его старенькие плечи, но и дочь, маму Валентины Ильиничны. Детей семеро, мал-мала меньше, каждого нужно накормить, как-то одеть и пока дочь, Прасковья Георгиевна работала на поле в колхозе, дедушка Гриша занимался воспитанием и обучением своих внуков и чтобы как-то прокормиться держал корову и несколько десятков кур, а огород в 20 соток обеспечивал всё семейство Колобовых картофелем и овощами. Но, добровольно взвалив на себя такую ношу, дедушка Гриша являясь деревенским знахарем, не забывал и ни на минуту не прекращал помогать людям. В отсутствии медицинских и ветеринарных работников, лечил всех, от людей до животных, по своей натуре дедушка был спокойным и жалостливым, даже иногда, чтобы как-то помочь изголодавшимся людям шёл на откровенное преступление, карающееся по тем военным временам расстрелом. Однажды, по воспоминаниям Валентины Ильиничны, в колхозе приболела корова, был ли на её выздоровление шанс, сейчас трудно сказать, но дедушка Гриша, как один из старейших и уважаемых людей села разрешил доколоть животное, а мясо поровну поделил между всеми жителями деревни, тем самым дав людям небольшую возможность, хоть не надолго утолить чувство голода и подкрепить свои исхудавшие организмы. Ведь в то время, хоть и держали люди в небольшом количестве коров, но это только исключительно для молока и то по деревням ездили заготовители и собирали в счёт налога, для фронта, госпиталей и городов: молоко, яйца, огород, правда, налогом не облагался. Сейчас это звучит не убедительно, ведь если были коровы, значит, был и молодняк, но с кем бы мне не пришлось беседовать из «детей войны», никто ни разу не упомянул, чтобы как-то помнил мясо на столе или чтобы кто-то колол животинку.
С тем случаем в Кангиле, конечно, разбирались, но дедушке удалось убедить городских ветеринаров и власти, что корова была смертельно больна не заразным заболеванием и лучшее для неё лекарство, чтобы не пропала, на тот момент был нож. Конечно, в ветеринарной практики Григория Лазаревича, этот вынужденный случай, наверное, был единичный, с его умением и знаниями в основном он выхаживал всех больных животных, тем самым, заслужив огромное уважение среди односельчан. Которые шли к нему и со своими болезнями, то кто-то что-то вывихнул или сломал, кого-то одолел кашель или замучила дизентерия, а кто-то простыл и лежит весь в жару. Всем помогал Григорий Лазаревич, никому не отказывал, а врач из города Глушко-Знаменский, называвший дедушку просто Гриша, привозил ему иногда лекарства. По словам Валентины Ильиничны, она помнит какой-то «антифидрин» в небольшой бутыли с чекушку, из которой дед, на кончике чайной ложечки, подавал своим больным и слышала, что это снимало жар, а люди видела, быстро поправлялись и выздоравливали. Дед разбирался не только в медицине и ветеринарии, но и был хорошим травником, но, а как в деревне без знания трав, пропадёшь, тем более в то военное время, когда докторов и лекарств не хватало, а под час и просто не было, так как фронт для борьбы с врагом вбирал в себя всё лучшее, что было в то время наработано советскими людьми, в том числе и кадры.
Сейчас Валентина Ильинична вспоминает своего дедушку, не только, как врача и доброго заботливого человека, но и как отличного умельца, который мог не только сделать деревянный свисток или санки и игрушку, а ещё с удовольствием подшивал и шил сам обувь. А когда пришло время Валентине идти в первый класс, дедушка сшил ей из кожи прекрасные ичежки по моде и даже прилотал к ним подошву и каблучок. Валентине Ильиничне запомнился на всю жизнь не столько сам первый поход в школу, сколько эти, так сказать сапожки на каблучке, в которых она потом ходила аж до четвёртого класса. Но это было не единственное её счастье, ещё все подружки сходили с ума по её сумке, которую дед Гриша сшил из голяшек каких-то старых сапог, распоров и скроив кожу. Получилось очень красиво и модно, все так и спрашивали, «где взяла?» трогая и любуясь Валиной сумочкой. Вот это поход был в первый раз, в первый класс, на загляденье всем ребятам, и теперь, после такого успеха, Валентине приходилось соответствовать своему положению в школьном обществе, поэтому она и старалась, училась хорошо, а свою первую учительницу и школу помнит до сих пор. Учительницу звали Бакшеева Надежда Николаевна.
К тому времени, как пойти в школу, вернулся из армии отец и в поисках лучшей доли вся семья Валентины Ильиничны переехала жить и работать на станцию Опытная (Заречное). Старших ребят дедушка пристроил учиться, для получения специального образования в Нерчинск, а двоих забрала к себе неожиданно вернувшаяся из Бугачачи невестка. Отец всё-таки, как и мечтал, отучившись в школе механизации, устроился на работу трактористом, и часто катал свою маленькую дочку. Валентина Ильинична до сих пор без смеха не может вспоминать эти поездки, трактор, с железными колёсами, кабины нет, трясёт, вся пыль в лицо, от того лица у обоих грязные. Но как бы там ни было отец, начиная с такого невзрачного трактора и отработав на всех советских тракторах, на заслуженный отдых ушёл с самого большого советского трактора «Кировец». И где бы не трудился, всегда был в почёте и в уважении, портрет его не сходил с доски почёта.
А Валентина, после переезда на Опытную, приученная дедом Гришей и мамой работать, с десяти лет, учась в начальных классах пошла работать на сортоучасток, где они с такими же детьми собирали червяков с капусты или били саранчу, но как говорит Валентина Ильинична «наверное, больше махая, разгоняли её», а также принимали участие в прополке и других работах. Да, за это платили 10-12 рублей, но самое главное у детей того времени был какой-то душевный подъём от осознания причастности к общему делу, восстановлению после войны народного хозяйства. Поэтому все, взрослые и дети работали с полной самоотдачей, не покладая рук и не считаясь со временем и усталостью, дух коллективизма и собственной полезности в общем деле был превыше всего. И до сих пор Валентина Ильинична с молодецким блеском в глазах рассказывает, какая она была в то время Опытная станция, какие умные и прекрасные люди там работали, как опрятно и ровненько выглядели селекционные участки, на которых выводились новые сорта пшеницы, картофеля и других злаковых, корнеплодов и овощей. Хорошо помнит выведенный на нашей Опытной станции сине-чёрный скороспелый, рассыпчатый и вкусный картофель «коблер», (негритянка, синеглазка).
Училась хорошо, принимала самое активное участие в школьной самодеятельности. При разговоре, по интонации в голосе, при упоминании детских лет, чувствуется, что Человек пережил и испытал в детские военные и послевоенные годы многое и не только хорошего и весёлого, но и того, что сейчас называют «украденным детством». Но, не смотря ни на что, нашёл в себе силы не только всё сохранить в памяти, но и с каким-то присущим только ей юмором рассказать об этом нам. Нет, не для себя, а для грядущих потомков, чтобы даже одно упоминание о войне вызывало непреодолимое желание жить в мире и на генетическом уровне передавалось из поколения в поколение человеколюбие и сострадание к ближнему.
А в воспоминаниях Валентина Ильинична поведала многое: «Как одевали? Из мешков. Мешковина распарывалась и шилась одежда, да из чего попало, если кто, где, что отдавал или старое что, всё перешивалось, в том и ходили. Шила мама, у неё была машинка, не знаю в кою пору она всё успевала, то ли она спала, то ли нет, носки вязала для фронта, где шерсть доставала не знаю, свяжет и записку клала в носки». Многое поведала Валентина Ильинична и про гальян, зерно, привезённое из Китая и опять, как и многие другие опрошенные мною «Дети войны» вспомнила их детскую песенку: «Едет поезд из Чунь-Чуня по полям, везёт нам и чумизу, да гальян», только по одной этой, часто вспоминаемой песенке того времени можно судить, какой сложный период в военное время испытывала страна с хлебом.
Писала маленькая Валя в школе, как и вся страна на газетах или на каких-то обрывках бумаги, мастику (типографскую краску) с газет пытались различными способами свести, но всё безрезультатно, чернил не было, разводили сажу и ещё что-то, но получалось плохо, с точками (комочками). Это потом только тётка с Бугачачи отправила химический порошок, который разводился в воде и получались чернила, которые Валя, чтобы не пролить понемножку наливала в маленький пузырёк, а потом в дальнейшем и чернильница появилась, непроливайка (круглая, светлая внутри с загнутыми краями) Писала перьями, вырабатывая орфографический почерк.
Закончив начальную школу на Опытной, весь класс перешёл во вторую школу города Нерчинска, которая, как и сейчас находилась на Пушкинской улице. Сначала в школу возили на лошадях, потом выделили машину «полуторку», а потом и «студобекер», водитель был «Спирька», а сопровождающий неизменный Герман Иванович, ездили в кузове, на деревянных скамеечках. Герман Иванович, местный франт, обувь носил на высоких каблуках, от чего был объектом шуток и насмешек ребятишек. А в то время, как говорит Валентина Ильинична, стихоплётов и юмористов было пруд пруди и вот Вовка Суханов, один из них и придумал и пропел свой куплет: «Спирька, Спирька, Спиридон, выброси шакалов вон. Лайба мчится, пыль несётся, Герман в лайбочке трясется. На высоких каблуках, копи бук в его руках». Но школьные годы пролетели быстро и вот уже восемь классов позади и что бы продолжить учёбу и получить образование, Валя с Томой Ветерковой поехали в Балей, учиться в училище, но город Балей, это не станция Опытная, «нас там отколошматили, деньги отобрали и мы назад приехали». А дома, как раз в это время в колхозах началась окотная компания и девушек с удовольствием взяли в овцеводческую бригаду сакманщицами.
И тут, как нельзя кстати, приехал дядя с Иркутска его перевели по партийной линии секретарём в Нерчинскую районную газету «Нерчинская правда», ныне «Нерчинская звезда». Редакция тогда ещё размещалась на улице Орджоникидзе, вот Валентина Ильинична и устроилась в типографию «наборщиком ручного набора», нельзя, конечно, сказать, что по блату, во первых, это опасное производство, работа со свинцом, во вторых, работа ювелирная и чтобы получить отличного наборщика, в типографии был устроен даже конкурс. Из 12 обученных конкуренток нужно было выбрать одну. Но и тут Валентина Ильинична справилась, и её приняли на работу, как сейчас помнит, 10 апреля 1958 года она стала равноправным членом прославленного коллектива районной газеты «Нерчинская правда» или как тогда говорили «кузницы кадров». Потом, в течении всей работы, неоднократно были сокращения, но Валентина Ильинична, как трудолюбивый и исполнительный работник всегда подтверждала свой статус не заменимого работника и оставалась. Сейчас, вспоминая весь свой непрерывный трудовой подвиг, Валентина Ильинична говорит:
«Сменила 12 редакторов», не раз её портрет украшал районную доску почёта. Её самоотверженный труд, во благо родины, неоднократно был отмечен благодарностями, почётными грамотами, из нагрудных знаков имеет: «Ударник коммунистического труда», «Победитель соцсоревнования 1973 – 76 г.г.», «Ударник 9 – 11 пятилетки». «Ветеран труда», медаль «Дети войны». И самой дорогой своей наградой Валентина Ильинична считает нагрудный знак «Отличник печати». После замужества, от районной редакции газеты «Нерчинская правда», недалеко от предприятия, Валентина Ильинична получила квартиру.
Замуж вышла в 1961 году, за Чурилова Юрий Иванович с 1939 года рождения. Юрий Иванович тогда проходил срочную службу, 3 года, в Нерчинске на бензоплощадке 313, а у Валентины Ильиничны, там жила сестра, вот так они и познакомились. После женитьбы пытались жить у его родителей в Улан-Уде, но что-то не сложилось и Валентина Ильинична вернулась домой, а Юрий Иванович приехал за ней следом, выучился на шофёра, работал в различных организациях города.
Сейчас у Валентины Ильиничны – два сына, четверо внуков и одна правнучка, а она, как бы не было тяжело, ни на что не жалуется, и будучи любимой мамой, бабушкой, дарит всем свою материнскую любовь и заботу, при этом успевая с удовольствием петь в хоре клуба «Ветеран», даря частичку своего большого сердца людям.
Отдав всю жизнь Нерчинской районной газете, после выхода на заслуженный отдых Валентина Ильинична ещё 6 лет проработала в детском садике. Так как Валентина Ильинична 20 лет состояла в коммунистической партии Советского Союза, для неё распад родины и весь дальнейший ужас, связанный с этим, очень болезненная тема, поэтому и воспоминания о советском военном прошлом излучают только оптимизм и положительные эмоции: «как бы не было трудно, но к детям в то военное время относились лучше, заботы что ли больше было, власти понимали, «выживут дети – выстоит страна». И ещё хотелось бы отметить её воспоминание о смерти Сталина. «Сталин умер, снег шёл (небо плакало вместе с людьми), кто-то сказал «Непоголь».
Смотришь на эту сильную, добрую женщину, в её излучающие искорки глаза и понимаешь, что в силу своего доброго характера и весёлого нрава, она хоть и честно с прибаутками, но не всё рассказывает о своём «украденном войной» детстве, уберегая наши души от своих детских переживаний и горя, внезапно ворвавшегося в их жизнь с этим страшным словом –война.
06.09.2018