«Quanto costa?»
Как всё просто...
Я поверила, серьёзно...
Ты спросил,
У лифта стоя,
«Сколько твоё сердце стоит?»
Пропаганда
20.
- Ты не передумала.
Миссис Элеонора Фэйрфакс не спрашивала. И даже не пыталась констатировать факт. Она просто словесно обозначила то, что прочитала в мыслях своей компаньонки. Прочитала вот прямо сейчас, мгновение тому назад.
Они стояли вдвоем перед дверью, которая вела в покои госпожи американки. На небольшой площадке, перейдя на нее с винтовой лестницы, по которой только что поднялись со второго этажа, где, наконец-то, завершился «русский обед», устроенный им поварихой Глафирой. Отблагодарив сию ревнительницу отечественной кухни за блестящий успех сего кулинарного творения, госпожа-американка взяла за руку свою юную компаньонку и, заявив прислуге, дескать, «У нас с Полиной дела!», распорядилась не беспокоить их, пока сами не выйдут, как минимум до восьми часов пополудни. На возглас только что похваленной ею поварихи, «А что же на ужин?!» госпожа Фэйрфакс сделала эдакий величественно-иронический жест и провозгласила: «На твое усмотрение, о meine Grosse K;chenmeisterin*! Но только, пускай ужин, в твоем исполнении, будет легким! Легким!» А потом утянула Полину за собою, приговаривая, «Ходу, дорогая моя, ходу! Пока еще какой-нибудь заедкой в Русском стиле не осчастливили!». Произнося ироническую фразу сию почти что на бегу и почти что всерьез
И вот сейчас... она, госпожа дома сего, смотрела на Полину со странной смесью сочувствия и... надежды.
Сочувствия к той, кто знала, что ее ждет, и все же отважилась с нею остаться. И надежды на то, что оставшаяся... хотя бы простит ей то, чего она сейчас возжелала.
Полина не стала тратить слов на то, чтобы выразить свое мнение по столь животрепещущему вопросу. Просто склонила перед нею свою голову. Позой своей обозначив полную покорность воле госпожи-американки. Адресат поклона ее не осталась в долгу и тоже исполнила подобный мимический жест, склонившись перед своей рабой едва ли не ниже, чем та, кто выказала столь трогательную готовность к подчинению. Движение это было выполнено быстро, при этом, хозяйка почти сразу же выпрямилась, в то время как ее визави оставалась в склоненном состоянии. Тем самым все встало на свои места – роли
господства и подчинения сызнова были в силе. И, пользуясь своим высоким статусом, госпожа Фэйрфакс благожелательно, по-хозяйски кивнула своей компаньонке и отперла дверь.
- Входи, моя дорогая Паулин! – заявила она. И добавила эдак многозначительно:
- Если... ты сама этого желаешь!
Девушка не заставила себя долго упрашивать и переступила порог. Ее госпожа сделала то же самое. И, сделав знак своей компаньонке посторониться и пройти вглубь, заперла дверь изнутри.
Потом она, все так же молча, указала ей в сторону своей спальни. Полина кивнула ей в ответ и проследовала в указанном направлении. Сама хозяйка дома сего следовала за нею.
Снова оказавшись в комнатах миссис Фэйрфакс, Полина, подчиняясь очередному жесту своей госпожи, подошла к дивану. Сама госпожа-американка оказалась там же буквально через секунду. По своему обыкновению, сбросила с него на ковер несколько подушек и присела, опершись-привалившись спиною к тому самому дивану, еще одним жестом приказала девушке присесть рядом - совсем рядом и справа от себя. А после... наклонила-прижала ее к себе, головой и спиною к своей груди. Коротко задела-коснулась губами ее шейки и обняла свою компаньонку так, чтобы та головою опиралась на левую руку ее. Обняла за плечи и крепко-крепко. Полина отчего-то подумала, что, наверное, именно так берут в полон – мягко, но крепко. Обняв, но обозначив этим самым объятием собственную неумолимость, не оставляю адресату ласки сей ни малейшего шанса вырваться из плена.
- Шанс у тебя есть, - каким-то... глухим голосом произнесла ее госпожа, отвечая мыслям своей компаньонки. – Один-единственный и... последний.
Голос ее сейчас прозвучал сзади-и-сверху, едва ли не свыше. А зеленые глаза сейчас наверняка смотрели в том же направлении, что и голубые глаза ее крепостной – прямо на переплет окна, по ту сторону которого сейчас виднелось небо. Небо майского дня, уже склонившегося ко второй своей половине и не столь уж далекого от вечернего времени суток.
Ну да... Похоже, с некоторых пор мысли Полины были для зеленоглазой колдуньи как открытая книга.
- Шанс... убежать от тебя? – вопрос девушки, смотревшей в одном направлении с нею, имел, скорее, риторический смысл.
Однако на него немедленно был получен ответ. Точный, жесткий и однозначный.
- Если ты... вот сейчас... прямо сейчас напряжешь все свои силы и... вырвешься из моих объятий... сбежишь в свою комнату и запрешься там... Тогда я отступлюсь от тебя.
Так объявила ее госпожа. Объявила напряженным голосом, не имея в звучании его ни одной шутливой нотки.
Девушка тихо вздохнула и не стала отзываться на столь внезапное... очередное предложение к расставанию. Просто вздохнула и промолчала.
- Это действительно, твой... последний шанс! – голос ее хозяйки звучал бы... почти угрожающе... если бы не ясно слышимые в нем нотки отчаяния. – Ты понимаешь, что тебе грозит?
- Пока что... исключительно твои объятия! – Полина постаралась улыбнуться, да так, чтобы обозначить наличие улыбки на лице только и исключительно своим голосом.
Наверное, что-то у нее получилось... Во всяком случае, госпожа ее отреагировала тем, что на секунду стиснула девушку так, что дыхание перехватило. Потом, правда, эти самые объятия с стороны миссис Фэйрфакс чуточку ослабели, и губы госпожи-американки коротко коснулись ее кожи – сзади, самого-самого края ушка Полины. Таким вот... безмолвным извинением.
- Мои объятия – это только сейчас, - прошептала колдунья. – А что будет... дальше? Милая моя девочка! Тебе предстоит испытать все жуткие фантазии, что не первый месяц роятся в моей безумной голове – именно о тебе единственной! – воплощенными в жизнь... на твоем теле! Зачем тебе это страдание?
- Это нужно тебе, - напомнила Полина. А потом, сделав паузу, добавила нечто значимое, несколько смущенным тоном:
- И это давала тебе твоя... Славушка.
- Ты не обязана... – начала было ее госпожа и... резко замолчала, оборвала едва обозначенную мысль.
Но Полина... готова была...
Нет, она желала сейчас обозначить некий рубеж, который – она чувствует это! – должен быть преодолен. Причем, прежде всего с той, с хозяйской стороны.
И она заявила. Высказала то, что подсказывала ей интуиция.
- Я хочу заменить тебе... твою Славушку. Так, как смогу. Может быть, не во всем и не полностью. Но я постараюсь.
- Ты сумасшедшая... – миссис Элеонора Фэйрфакс еще раз вздохнула, а после снова прижала к себе девушку. Резко и... неловко. Для самой... адресата этого самого объятия.
- Ой-ёй... – пробормотала Полина. И быстро сказала:
- Отпусти... Пожалуйста...
- Что? – ее госпожа живо убрала свои руки. Она явно хотела развернуть девушку лицом к себе, вот прямо тут же. Однако... не решилась. И вместо этого возложила свои руки на ее плечи и легонько сжала свои пальцы. А потом спросила свою подвластную:
- Ты... и вправду хочешь уйти... от меня?
- Нет. Просто ты меня слишком крепко прижала, - ответствовала ее... скажем так, напарница по глядению в... одном и том же направлении. Ну... примерно в одном и том же! – И было больно... немножко! – поспешно добавила она.
- Больно?
Слово это ее госпожа произнесла с эдакой иронично-вопросительной интонацией. И, сделав короткую паузу, продолжила нравоучения.
- Это не больно, - сказала она. – Вот сейчас я просто обняла тебя... просто обозначила, что я тебя люблю. А что же ты запоешь, когда я начну истязать тебя по-настоящему, куда как более мучительными способами? И, опять-таки, делая все это сугубо из моего к тебе любовного интереса... Интереса такого, особого рода. В итоге, тебе достанутся одни только страдания. А мне – противоестественные радости, наслаждение от созерцания твоих мучений. Зачем тебе такая странная любовь?
- Тебе это нужно, - напомнила Полина.
- Нужно, - не стала отрицать ее зеленоглазая госпожа. – Но... любовь - это еще и забота о тех, кого любишь. А не простое удовлетворение позывов собственной извращенной похоти. И я хочу защитить тебя... от жестокости безумных моих желаний. Позаботиться о тебе...
- Я тоже, - ответила ее раба. – Я тоже хочу позаботиться. О тебе. А это значит... Ты должна получить в точности то, что тебе нужно. Я хочу, чтобы ты получила то, что ты хочешь. Именно от меня, - уточнила она.
А потом...
Повернув-склонив голову набок, двинула чуточку вверх правым плечиком, прижимая пальцы своей госпожи щекой... И даже потянулась к ним губами. И небезуспешно. Впрочем, хозяйка ее не стала препятствовать исполнению этого невинного желания своей крепостной. И даже облегчила его, как уж могла, выпрямив свои пальцы, подав их навстречу.
Потом госпожа-американка снова-сызнова вздохнула и обняла девушку свободной рукою. Правда, на сей раз, она прижала ее не столь уж... резко :-)
- Мне... стыдно... Стыдно, что ты не получишь должного... воздаяния... за то, что делаешь... для меня...
Слова эти произнесены были тихо-тихо, прерывистым шепотом. Миссис Элеонора Фэйрфакс сделала это признание, потом опять вздохнула и несколько раз подряд коснулась губами волос своей возлюбленной. Осторожно, почти что как к святыне... или иной драгоценности.
Тем более странно... вернее, страшно для нее прозвучал ответ той самой девушки, которую она держала в своих объятиях.
- Насчет воздания за-ради твоих изысканных наслаждений... Да, я полагаю, было бы справедливо их оплатить.
Так прозвучали слова, резко контрастные к исходному романтически-грустному настроению хозяйки дома сего.
- Что? – переспросила она в полном изумлении и недоумении от услышанного. – Что ты сказала? Повтори!
Госпожа Элеонора Фэйрфакс отодвинула от себя свою компаньонку. Заставила девушку развернуться, держа ее за плечи, и только потом отпустила. Полина охотно исполнила это ее тактильное распоряжение, сменив позу. Она переместилась чуть в сторону и, сместив-подтянув свои ноги, встала на колени. При этом, их взаимная диспозиция теперь выглядела более чем забавно: коленопреклоненная раба несколько возвышалась над своей госпожой, восседавшей на подушке – той самой, которую сама же хозяйка дома сего незадолго перед тем сбросила с дивана на пол, именно для такого использования. Да и выглядела девушка сейчас куда увереннее, чем ее визави. Она и пояснила свои слова. Жестоко и мучительно для слуха и прочих чувств той, кто ее приблизила к себе.
- Я готова исполнить любые твои капризы. Быть с тобою так, как тебе будет угодно. Терпеть все, что ты пожелаешь делать со мною. Но это вовсе не значит, что я не хочу получить от тебя ничего взамен. Я полагаю, некое воздаяние с твоей стороны... было бы вполне справедливым.
Последовало молчание, длившееся примерно с полминуты. В течение этого самого времени ее госпожа явно предпринимала поистине титанические усилия для того, чтобы не взорваться возмущенными эмоциями. Наконец, выполнив какое-то странное дыхательное упражнение - в стиле вдох... вы-ы-ыдох... вдох... вы-ы-ыдох... – миссис Элеонора Фэйрфакс овладела собою, полностью и окончательно. В смысле, на сей конкретный момент времени. Она даже позволила себе усмешку. Такого... саркастического свойства. И слова... вернее, интонацию их произнесения, полную едкой горечи и обиды.
- Значит, теперь у нас зашел вопрос об оплате, - сказала она, презрительно улыбаясь своей компаньонке. – Умно, ничего не скажешь! Для начала... поддразнить меня, намекнуть на готовность исполнить желаемое... а завидев, что я уже вся горю от нетерпения, начать разговоры о том, что за удовольствия надо платить! Право, я недооценила твою практичность... и предприимчивость, моя дорогая!
Полина промолчала и словесный язвительный выпад госпожи-американки фактически прошел мимо, не вызвав ответной реакции ее крепостной. Оценив выдержку своей компаньонки, миссис Фэйрфакс снова усмехнулась и продолжила свою речь в ироническом стиле.
- Ты знала, что я на все готова, ради того, чтобы быть с тобою. Могла бы и подождать немного, зацепив, так сказать, меня покрепче. Но ты все-таки не удержалась...
Она сделала паузу, явно ожидая, что же именно ее компаньонка ответит на такое жестокое обвинение. Однако Полина и в этот самый раз промолчала.
Тогда ее госпожа изобразила лицом своим некое особое выражение. Так сказать, деловое и серьезное. Выразив тем самым готовность вступить в переговоры.
- Что-ж, я готова заключить с тобою письменный контракт, где будет черным по белому записано, что именно я вправе с тобою делать, - заявила ей миссис Фэйрфакс. - В подробностях, без стеснения. Хочешь – и там будет расписано, сколько мне встанет-обойдется мое страстное желание высечь тебя. Скажем... по копеечке, за один удар лозой по твоему прекрасному телу... Ну, ладно... допустим, целых пять копеек, чего уж там мелочиться! Или... расценки на объятия и поцелуи...
Она усмехнулась... эдакой сардонической усмешкой. И продолжила свою издевательскую речь.
- Как ты думаешь, Полина, наши поцелуи будут стоить одинаково? Или же ты сделаешь скидку в том самом случае, когда поцелуй будет исходить от меня? Ведь не исключено, что ты тоже получишь от этого некоторое... удовольствие, разве нет?
Госпожа Фэйрфакс снова сделала серьезное лицо и задала вопрос, которого, наверное, стоило ожидать... ну, учитывая преамбулу ее иронического выступления.
- Скажи мне, дорогая моя Полина Савельева, какую цену ты назначишь за свой поцелуй? Настоящий, искренний! Сколько стоит... твоя любовь?
- А сколько ты готова потратить? – поинтересовалась девушка.
Она произнесла эти слова на удивление спокойным тоном. Пожалуй, излишне спокойным.
- Все, что у меня есть, - услышала она в ответ. - Деньги и прочее... имущество. За один твой поцелуй. Искренний, горячий, так, чтобы я почувствовала это... напоследок! Давай, соглашайся! Я не поскуплюсь!
- Я верю, - по-прежнему спокойно сказала Полина. – Но ты меня... не поняла.
- Да что же тут непонятного! – в сердцах воскликнула ее Старшая. – Все же ясно, как Божий День! Ты дождалась того момента, когда я, наконец-то, обозначила словами мое влечение к тебе. И ты решила... набить себе цену. Ну что же, я готова пойти на любую сделку. Да, я заплачу любую цену за обладание тобою! Давай, Полина, скажи мне, сколько ты стоишь?
- Ты... уже оплатила мое присутствие в твоей жизни, - напомнила Полина в ответ на это циничное и... отчаянное предложение. И... ее госпожа во гневе и ярости стиснула зубы, услышав в словах своей компаньонки очередной намек на былую покупку крепостной. Тем не менее, девушка продолжила.
- Я согласилась быть твоей и сразу же обозначила себя как подвластную тебе. Во всех смыслах. Говоря о воздаянии, я не имела в виду деньги, - сказала она и пояснила:
- Меня вполне устраивает то, что я уже имею. Я не горю желанием обладать имуществом. Даже тот самый дом - тот, что ты мне определила во владение. Он мне... не нужен. Тем более, я не возьму того, что ты предложила. Если хочешь, можешь выдавать мне деньги на карманные расходы. Приучать меня к самостоятельным тратам. Я согласна. Но большего, в части денег, мне не нужно.
- Что же нужно тебе? – в голосе госпожи-американки звучали нотки удивления и... недоверия. – Что именно ты хочешь получить от меня?
- Знание, - коротко обозначила девушка суть своих притязаний.
- Знание... о чем? – голос ее Старшей дрогнул.
- Не о чем, а о ком. О тебе, - услышала она в ответ.
- Что?! – госпожа-американка пришла в недоумение.
Зеленые глаза вспыхнули ярко, эффектно обозначив эмоцию, выражение крайнего недоумения на лице ея. – Что ты сказала? Что имела ты в виду? – поправилась она.
- Я хочу получить знание, - повторила ее компаньонка. И добавила значимое:
- Знание о тебе. Полное и исчерпывающее.
- Обо мне... Полное и исчерпывающее... – повторила ее слова молодая женщина.
Госпожа-американка потупила очи долу и замолчала на несколько секунд. Потом, прервав томительную паузу, она подняла на нее свой взгляд. В зеленых глазах читались непонятная грусть... и даже какая-то обреченность.
- Я знаю, - сказала госпожа Фэйрфакс своей крепостной, - ты единственная, кто достоин этого из... ныне живущих. Но... зачем это тебе?
- Чтобы знать твои мысли и быть готовой тебя утешить, - откликнулась ее раба. – Чтобы знать, что именно доставляет тебе удовольствие, а что причиняет боль.
- Ты хочешь иметь средство сделать так, чтобы я страдала?
Сейчас зеленые глаза выражали какое-то странное недоверие, ранее Полине совершенно неизвестное. Тем не менее, девушка продолжила свои объяснения. Спокойным тоном, даже... невероятно спокойным... учитывая обстоятельства этого их... разговора.
Просто... зеленые глаза сейчас глядели как бы сквозь нее. И от госпожи-американки исходил странный запах... Ну, ощущение, сродни запаху, только на ином, куда более глубоком и скрытом уровне.
Этот запах... Запах тайного страдания. Спрятанного где-то там... у нее внутри.
- Я хочу быть в курсе всего того, чего я должна избегать, - ответствовала Полина. - Чтобы ты не испытывала боли... такой как сейчас.
И потянулась к ней.
Не руками, и даже не всем своим телом сразу. А... изнутри самоё себя.
*Эпитет сей можно весьма вольно перевести как «Моя великая Шеф-повариха!» Ну... или же как-то близко к этому