НА НЕБЕ
Обычно свиток вручают двое. Так уж повелось. Я думаю, что это типа для торжественности. Передача Соизволений всё- таки.
А эти вот явились втроём. Если бы кто – то посторонний посмотрел на это, мог решить, что они боятся.
Но посторонние здесь не появляются. А если бы вдруг и появились, всё равно ничего бы не увидели. Потому что я- ангел, и эти трое тоже ангелы, а мы, как известно, существа бестелесные, и нас увидеть невозможно. В книжках есть картинки, где нарисованы такие навроде челы с крыльями и грустным фэйсом, вот эти так похожи, а я не такой.
Ну и, естественно, дело происходило как бы на небе, а где конкретно, я вам не скажу. Во- первых, это запрещено, а, во- вторых, я и сам точно не знаю.Небо то большое- ни начала, ни кончала, и его реально фиг чем измеришь.
Но место кайфовое. Я тут уже три тысячи лет с хвостиком, и до сих пор не надоело. А чего- здесь нас хоть и много, но никто никому не мешает, все на позитиве, и постоянно музыка. Вокальные дела, хоровые исполнения.
Меня, правда, в хор берут только по праздникам. Считается, что у меня хриплый голос, хотя это на самом деле не так. Я нарочно хриплю. Не хочу, чтобы моя индивидуальность растворялась в тысячах чужих голосов. Нормальное ведь желание, правда?
И вообще я ангел- посланник, мотаюсь по командировкам, петь особо некогда. К тому же я давно понял насчёт глубинного таргетирования этих совместных завываний: когда долго поёшь, то впадаешь типа в транс. Это у все по- разному, но вот мне и пары дней хватает, чтобы галюники подъехали. Да и вялый я потом .. Опустошённый.. Нет, не моя тема. Моя тема это драйв.
Вот был я тут недавно на поверхности- лет тридцать назад ( тело у меня ещё было такое было прикольное- маленькое, и спереди пузо, а одежда сплошь кожаная), гонял с корешами на мотоциклах. Все конечно, грешники- жуть, но музон у них вставлял реально. AC/DC, Motorhead, Judas Priest- слыхали небось? Потом ещё эти чуваки безбашенные появились. Guns*N* Roses. Оттяг вообще, до сих пор торкает.
С тех вот пор братия на меня и давит косяка, и я для себя решил, что надо быть поосторожней. Низвергнут ещё нафиг.
Ну вот, пришли они, короче, втроём, и все трое реально тревожные. Озон вокруг аж помутнел. И молчат, главное. Я такой: в чём дело, типа, случилось что, а они как воды в рот набрали, только у одного крылья чуть шевелятся (я его знаю, он всем гонит, что с Рафаилом в близких , но это, походу, augendo, преувеличение как бы). Ну ладно, думаю, помолчим, чо. Может это надо для чего- то. Паузы такие, как в театре.
Но молчал недолго:как подумаю за театр, меня сразу накрывает, тут я вспомнил, как мы с этим чудиком Аристофаном пьесы сочиняли(ещё до Сына дело было) и засмеялся.
Хорошим таким смехом. Громким. Эти сначала переглядывались- больной я, небольной, а потом тоже захихикали. Потом который посередине, Бабуний, имечко тоже, говорит:
- Что ж ты смеёшься, брат? Зная причины визита нашего, смеяться бы не стал!
Ого, думаю, malum, дурная весть, а сам отвечаю- ладно, Бабуний, мне причины роли не роляют, и вообще вырубай уже серьёзного, свои же пацаны, и гоню им эту телегу про Аристофана.
А телега такая, что Аристофан этот был ботаником конкретно. У таких всегда сшибают мелочь,а на дискотеках они стоят в самом тёмном углу.
Я по первости вообще не догонял, за каким меня к нему послали, чего он там насочинять может, лошара первобытная. Потом уже смекнул, что чувачок он талантливый, просто ему мешают постоянно выползающие из башки тараканы. Если чо, это и есть творчество, надо только регулировать их выползание.
В техзадании моём ( и не надо удивляться, целая контора пишет, Небесная Канцелярия) было записано: « … придать театру жанровое разнообразие, ввести в театр элементы иронии, гротеска, добиться осмеяния тёмных и неблаговидных сторон общественной жизни», ну и ещё какая – то ботва. Отец тогда был вечно занят, делами на поверхности рулил Святой Дух. О том, каким должен быть театр, представление Дух имел смутное, но саму тему лоббировал жёстко.
А тогдашний театр был местом мрачноватым, потому что в топе был Эсхил, а он только нагонял со сцены жути под реально замогильное музло. Зевсы там, Гераклы, страданья жёсткие, ломки, война- мать родна. Зрителей колбасило не по детски.
Я говорю- Аристофан, братела, граждане хотят отрываться, давай уже юмора намутим, пусть поржут, за этим будущее, а он сначала ни в какую. Дескать, рождён он для серьёзных дел. Нацарапал пьеску, где у чувака его дядя убил его папу, и его мама стала потом жить с этим упырём, а чувак ошизел после такого замеса, и всю дорогу гнал разную пургу типа быть ему или не быть, ну и накаркал, накрутили кидалово, а потом и вовсе загасили парнягу на глушняк, причём по левому делу.
Нет, думаю, так не пойдёт, омлет какой- то, спрятал эту фиготень, а ему сказал, что потерял ( Я и правда потерял, потом уже нашёл случайно, лет через тыщу, и подарил одному типу, худосочному такому, с бородкой. То ли в Англии, то ли в Дании. Командировок столько, что и не вспомнить. Он тоже при театре тёрся, название просил переделать. «Омлет», говорит, неблагозвучно. Ну переделай, говорю).
С этим ладно, но сверху – то торопят- где там комедия, когда пилотный выпуск, а у нас ещё и конь не валялся, Аристофан ни бэ ни мэ, и я повел его к гетерам.
А у меня тело как раз было бомбическое- причесон, глаза, улыбка, кудри вьются на ветру, и живот весь в кубиках. Ну, думаю, не пропадать же добру, а заодно и с драматурга стресс снимем. Драматург сначала упирался, ботаник всё - таки, нравственность, то – сё, но недолго. Потому что они же гоняют по голове постоянно, так что не могут без чувственных ощущений, я эту тему давно просёк.
Приходим: Афины, солнышко, место в самом центре, с видом на Акрополь, мрамор, солидол, граждане там припухают сплошь серьёзные, а гетеры так вообще хай левел!
Девушки, говорю, шоб я так жил, сделайте человеку такого счастья, после которого он мог только радоваться, а про плакать чтобы навсегда забыл! Ну выбрал он одну, Таис её звали, не выходил неделю, а когда вышел, стал как зомби. Влюбился, хли. Ходил и только бубнил себе под нос: «Таис Афинская, Таис Афинская».
А сроки уже горели к тому времени. Пришлось брать повозку и гонять по всей Греции, чтоб найти место, где растёт конопля. Древняя культура, древняя культура.. Я так скажу- никто там и не вкуривал, как двигать эту древнюю культуру! Аристофан вкурил первый. Причём неслабо так вкурил. По взрослому.
И вот после этого у него попёрло. «Лягушки», «Облака», «Птицы»- все эти шедевры. Часть я отбраковывал- когда Аристофана совсем уж глючило (про Таис в том числе). Но комедий он накропал нормас, и мазу держу: много кого при мне пробивало на ха –ха, но без таланта не замесишь.
Без таланта нет контента. Ну вот, прогнал я эту телегу, и руку протягиваю.
- Ну? Есть чо?
- В смысле?
- Свиток давай. Если принёс его, конечно.
Тут они переглянулись, и вперёд выступил самый маленький. Я его раньше не видел, хотя чему удивляться? Их там в Канцелярии столько сейчас развелось, что и не уследишь. Особенно если гоняешь по всей планете без продыху, пока они тут крылья протирают. Вместо того, чтоб простирать.
Он отдал мне свиток. Я его, конечно, сперва осмотрел- на месте ли печать Неопалимой Купины, а то ещё подсунут фейк, прости Господи, и только потом развернул.
- Что это? Отбыть немедленно?
- Боюсь, что так, брат.
- А ты не бойся. Это ж грех- забыл, что ли? - спросил я сварливым скрипучим голосом.
- Ты должен быть завтра на поверхности, - сказал Бабуний. Кротко так сказал, глядя вниз, чучело крылатое.
- Так ведь послезавтра день рождения Сына! Праздник, командировки запрещены!
- Это исключительный случай, - пропели они хором.
И мне в их пении точно послышалось что –то нехорошее. Век неба не видать.
- Ладно, -рек я, - валите.
Они ещё потоптались и ушли. Хотя вы ж понимаете, что это всё условно. «Ушли, пришли». Мы как хотим, так и перемещаемся.
У нас ведь суперспособности. Я, короче, решил развеяться и полетать. Размять крылышки, всё такое. Летаю, а сам думаю- к чему бы такая поездочка, нафига такой нежданчик. Пока летал, вспомнил, что тело надо получить. Момент важный, если брать в последнюю минуту, непременно всучат не тело, а фуфло. Типа всё разобрали. Хотя я – то знаю- у них в заначке есть дофигища клёвых тел, они их для старшаков держат.
Их главный под Гавриилом ходит, к нему на кривом крыле не подлетишь. Так что я над ним погонял- гляжу, он вроде ничем не занят, так чисто клювом щёлкает, и- хренакс!- перед ним прямо и возникаю. Типа вот он я со свитком. Гоните тело, уважаемый.
И вот тут меня застремало. Тело он мне выдал секонд хэнд. И внаглую такой! Притащил его и говорит- бери, что велено, другого не будет.
- Чего, - говорю, - такое покоцанное? Издеваетесь? Может есть какой… вариантик, а? Элвис, часом, не освободился?
- Нету, - он отвечает, - вариантика. Нету. Элвис, Элвис.. Всем Элвиса подавай.. Ты давай, accipere ne cesse. Прими неизбежное.
- Угу. Спасибо.
- Не за что, - говорит, и вот это, блин, святая правда.- Лети уже с миром, мне на хор пора.
Сказал бы я-куда ему пора.. Вообще настроение испортил. Иду такой понурый, тащу с собой этот хлам, а он мне в спину добавляет:
Ты давай там, cave! Остерегайся. И, слышь, audaces fortuna juvat.
Ну хоть приободрил. Удача сопутствует смелым. Ох. Но этот день совсем не задался. Когда я появился в зоне трансфера, там как раз дежурила эта ангелица, Клеония, на которую я давно уже (лет триста) глаз положил, так вот она меня увидела в новом, так сказать обличии, и вообще отвернулась.
НА ЗЕМЛЕ
Россия, ну конечно. Куда ещё могли послать перед Рождеством? Не Франция, не Италия, где так умильно и огни, и даже не Конго, где хоть вуду есть. Россия. У них Рождество празднуют в другой день, потому что люди тут тормознутые. Как будто Сын для всех родился в один день, а для них на бис ещё раз.
Да ещё куда – то в середину меня забросили. На границу Европы и Азии, причём с неправильной стороны. Вон там, невдалеке, маячит невысокая гряда, а за ней уже Европа.
Городишко какой – то, улочек штук семь. В свитке было точно указано- куда мне идти (Идти? Да ковылять можно только с таким телом!), так что туда я и направился. И никого почти не встретил по пути, а те, кого встретил, отводили глаза и смотрели ими как бы в никуда. Привычка местная.
Ну что, пришёл на место, пора было включать восприятие. Это как бы 3D, но даже покруче. Типа влезаешь всем в башку. В России без этого никак, хотя, если честно, не очень- то и помогает.
И даже мешает. За десять минут я услышал сотни ругательств- ужасных даже для меня, сотни признаний в грехах (и очень много смертных- представляете?), сотни вздохов и только один телесный контакт. Да и то неудачный, женщина имитировала оргазм. В этой мешанине звуков я искал только одно имя.
Игорь. Вроде означает "осмотрительный".Нуну, пусть смотрит в оба.Его ждёт несколько встреч.
Игорь и ещё один человек сидели на низкой скамейке в глубине большого засаженного старыми карагачами двора, и их обоих мучало похмелье.
Вернее, не так. Это второго человека, Толика, мучало только похмелье, а Игорь мучался ещё от стыда, уязвлённого самолюбия, невыполненных обещаний и холода. Даже через одежду было видно, что его бьёт дрожь.
А так- ничего особенного. Сидят двое, шабашат на бутылку. И пьют самогон. Внешне Игорь ничем не отличался от всех остальных здешних жителей. Чёрная куртка, старые джинсы, ботинки "прощай, молодость!", волосы торчат из шапки. Глаза только. Вот в глазах я что - то увидел.
- Здорово, пацаны. Кому сидим?
- Хочешь, тебе посидим, - откликнулся Толик, - курить есть?
Я достал пачку «Мальборо», и все мы дружно закурили. А что, на поверхности мне не чуждо ничего человеческое. По секрету могу сообщить, что мой стаж курильщика- больше тысячи лет. Сколько тел я табаком перетравил- не сосчитаешь..
- Ты, может, и деньгами богат?
На этот вопрос нельзя было отвечать «да», потому что в здешних местах это не моветон даже, а диагноз, так что я просто дал Толику бумажку с числом 500, и у того из головы тут же исчезли все мысли.
- У Лиды сдачи может не быть, - хрипло выдавил он.
- Будет, будет, - ответил я, - ступай себе с Богом.
Толик посмотрел на меня вроде как с удивлением, но мыслей у него в башке не появилось. Это очень русская история.
Он пошел к соседнему дому и с каждым шагом расправлял плечи. Перед дверью в подъезд Толик мог уже взлетать. А мы с Игорем остались на лавочке. Можно было прямо тут его кокнуть и утащить душу на небо, но я медлил. На меня накатили воспоминания о старых временах, мда.
- Я очень часто был русским, - сказал я зачем – то.
- А я всё время был русским, - ответил Игорь без паузы. Он докурил сигарету и выбросил окурок в снег. Это был очень грязный снег.
Всё время.. Меня тут стопорнуло, и я отъехал на флэшбэки.
Второго сентября 1812 года от рождения Сына моё непослушное тело дотопало до Дорогомиловской заставы, и я увидел всю эту огромную толпу. В середине был Наполеон, а вокруг него- целая куча генералов. Там сидели на офигенских лошадях Мюрат, Лористон, Мортье и ещё кто – то.
Если бы я мог испытывать неловкость, было самое время её испытать, потому что одеты все были безупречно, не придерёшься. А вот я, удирая в спешке от Екатерины, взял первое, что под руку попалось- синяя шинель, дурацкая круглая шляпа и штанишки на размер меньше.
Они там уже с часик тусовались, опоздал я. Мюрат и Лористон возбухали, что им не несут ключи от города Москвы. Но без истерики, чисто так возбухали. Мортье думал о каких – то бабках, и поэтому молчал. А Наполеон постоянно трогал себя за нос. Я подхожу такой и говорю, ну что, говорю, побазарим, а коротышка мне- ты ещё что за хрен с горы, и я отвечаю, что, кроме меня всё равно базарить не с кем, а с ключами облом, да и в Москве весь пипл скипнулся, les residents son partis типа, он говорит на понт берёшь что ли, тут Мортье влезает- что всё бросили и ушли, жадный упырюга, а я им на спокойствии:
- Жители древней Москвы считают неприемлемым нахождение в городе под вашей властью.
- Фигасе, - это Мюрат сказал, остальные вообще залипли, - а чо это они?
Чо чо, эполет через плечо, говорю, и уходить, а Напол мне, так ты слышь, погоди, кто ты по жизни –то реально, а я честно так отвечаю- ангел порученец, но там все так галдели, что ему послышалось «поручик», ну он дальше - как ваше имя, поручик. Я сперва подумал, нафига это обозначалово, скажу что Вася Пупкин, но тут у меня ус зачесался, тело – то зачётное было, а вот усов я не люблю, так что сказал как есть, Ржевский, ну и свалил по холодку.
Меня тогда вообще послали на замену! Сначала на поверхность спустился этот придурок (прости, Господи!) Сомаха, он должен был приехать в деревню, где генералы русские советовались, Фигли называется, он и приехал, да только напугал их одноглазого босса, тот решил, что начался Страшный Суд и с собрания убежал. В итоге генералы порешили переждать весь кипеж в лесу, и Москве тут выходили вилы с вензелями.
Короче, отправили слугу вашего покорного спасти Третий Рим.
Прихожу в адрес- граф Растопчин, Федор Васильевич, из основных весь, сорок тыщ одних курьеров, а его и дома нет. Зато жена дома, Катя. Ну я говорю- привет, дескать, оттуда, и на небо показываю, передай мужу, что надо перетереть. За веру, царя и Отечество, а сам на выход.
И тут вот тело раз! и встало. Вообще почти что не шевелится, а от Екатерины этой его вообще не утащить. И, прикиньте, ещё само начало разговаривать, без меня. Причём такую гиль наносит, что мама дорогая. Но ей нравится. И даже больше. Нет, думаю, мне нужно алиби, взял, да и покинул этого дуболома усатого, а потом граф Федор вернулся и стоит с волыной в дверях, а тело – то давно уж без штанов, и Катины ноги на потолке, я подумал, останусь вообще без тела сейчас, очнись, бабуин, очнись! он очнулся, но перед этим сказал густым басом ещё одно слово. «Палево».
Граф побледнел, пистолет спрятал у опять ушёл куда – то. И всё повторял «палево, палево». И что в итоге? Воспринял всё буквально, пошёл поджигать весь город. И поджёг. Всё почти сгорело, пока к графу разум не вернулся. А я пошёл Наполеона встречать, да.
Время. Когда я вернулся на скамейку, мы втроём уже допивали большую пластиковую бутылку с этикеткой пепси- колы, в которой был самогон. По телу плавал спирт, а в воздухе между нами плавал дым, в пачке оставалось совсем мало сигарет. Надо было избавиться от Толика и тащить уже Игоряна в укромный уголок, но мне вдруг стало лень.
Была, правда, надежда, что от этой отравы Игорь сам сейчас отдаст Богу душу и избавит меня от хлопот, но совсем чахлая. Мне захотелось оставить этих двоих в покое, они сейчас были на своих местах в этом мире.
Но есть ангельское терпение, и ещё есть ангельское смирение. Я положил Игорю руку на плечо и спросил:
- Братан, вот что бы ты сделал, если бы знал, что сегодня- твой последний день?
- Ничего, ответил Игорь.
- Что- вообще ничего?
- Напиться бы попробовал ещё сильнее, наверное.
- Боишься умирать в сознании?
- Жить в сознании я тоже боюсь.
- Почему? – вырвалось у меня, - ведь жизнь - это дар Божий, и сознание тоже Его дар?
- Так бога же нет, братан, - пьяно рассмеялся Толик.
- Ты молчи, - сказал ему Игорь, - не тебя спросили.
- Ладно, ладно, базара нет, - легко согласился Толик, - давай ещё вмажем.
Мы вмазали и почти допили эту дрянь.
- Он ни хера не понимает, - кивнув на приятеля, сказал Игорь, - Бог есть, я с ним часто разговариваю.
За следующие несколько мгновений я несколько раз вылетал из своего потасканного тела в старой одежде и потом опять в него возвращался. Люди часто и много врут, им неважно, есть повод или нет, и им неважно, что это грех, но этот чел не врал, он говорил правду.
И от этого мне стало страшно, и я спросил- не человеческим голосом, а своим:
- И о чём же ты разговариваешь с Ним?
Игорь не мог меня услышать, но он ответил- вопросом на вопрос:
- А тебе зачем? Это наши дела.
- Вы чего там примолкли? – спросил Толик, - дальше то что делать будем? У меня сдача осталась.
- Так иди, чего ждёшь то? – сказали мы с Игорем.
Толик побрёл по знакомому маршруту. Игорь опять закурил и молча выпускал дым в серый воздух, да и мне говорить уже не хотелось, но всё же я спросил:
- А ты хоть знаешь, что завтра Рождество?
- Знаю, конечно, - сказал Игорь и сплюнул под ноги, - но я его не отмечаю.
- Блин, а это почему?
- Так мы же все Его дети, - Игорь поднял руку и вяло ей помахал, - почему только одно рождение празднуем?
Я даже посмотреть на него не смог. Глаза не поворачивались.
А и не надо. Зато мне сейчас открылся смысл древней русской поговорки. Буквы, её составляющие, слепились передо мной из комочков грязного снега и, хотя они и подрагивали, но не рассыпались.
д о л б и с ь в с ё к о н ё м
Вторую бутылку мы не допили, потому что приехала полиция. Быстрее всех человеческий облик утратил Толик, он орал какие – то ужасные песни, мочился рядом с нами на свои ботинки, называл полицейских мусорами и падлами и просто вынудил их забрать всю компанию в отделение.
Полиция не хотела признавать в нас членов общества и писать соответствующие случаю бумаги. Но после того, как Толик сорвал c одного человека в форме фуражку и плюнул в неё, нас начали бить и били, пока не запыхались, а потом бросили в клетку с одинокой лампочкой на потолке. Толик был уже без сознания, а Игоря несколько раз вырвало на бетонный пол, он долго хрипел разбитым ртом, но после тоже затих.
И с моим телом обошлись ужасно. Я без всякого сожаления выбрался из него и оказался в тёмном городе, который готовился встречать длинную ночь. Меня, конечно, никто не видел, да и я видел только сжавшиеся фигурки в темноте, да ещё кошек, рыскавших у контейнеров с мусором. Я искал купол церкви, но не находил, я поднялся вверх, но купола не было. Я спросил - а где же церковь, никто не отозвался, и нашёл я её случайно, за пустырями, между тоненькой замёрзшей речкой и большим озером, на краю облепившей это озеро деревни.
Церковь была деревянной, а сверху прилепили купол, просто потому, что без купола нельзя. Поэтому я его и не заметил. И вот я тихо встал у дверей, подождал, пока внутри утихнут голоса, а батюшка и сторож отправятся домой. Они были обуты в одинаковые валенки с галошами и вообще мало отличались друг от друга. Просто два человека, которые идут с работы домой.
Внутрь церкви я пробрался незадолго до полуночи и зажёг свечу у лика Сына.
Я почувствовал, что со всех сторон окружён часами. Часы неслышно отмеряли секунды и укладывали их в минуты, и этих часов было много, и ход времени превращался в грохот, и стрелки разрывали на части всё моё существо- тысячи и миллионы стрелок, а потом лик Сына вспыхнул, всё вокруг исчезло, и я оказался неизвестно где.
ФИГ ЗНАЕТ ГДЕ
Вот правду говорят, что там холодно. Хотя Святой Дух мог бы и устроить уже апгрейд всех этих своих коридоров связи. Не катит уже этот кондовый консерватизм. И это не огульная критика, nequaquam, просто время – то идёт, и тренды раз уж сто как поменялись.
Хотя это золотое сияние- классман, пятёрочка.
Потом появился Сын. Он выглядел.. Мне категорически запрещено разглашать эту информацию, totalem ban, одно могу сказать – Он невероятно прекрасен. Он прекрасен, полон достоинства, он живое решение и живая надежда, и ему по- прежнему тридцать три.
- Приветствую тебя! Как сам?
- Да бывало и получше.
- Да, я знаю (ещё бы Он не знал!), Послание тяжёлое. Но я не мог послать абы кого, понимаешь?
- Я польщён, - ответил я, и это была святая правда.
- Кроме того, есть и плюсы: тебе не придётся всю неделю петь. Я вообще решил освободить тебя от этого. Всё равно от тебя в ангельском хоре толку ноль.
- Тогда я польщён и благодарен. Кстати, там с Игорем..
- Всё уже нормально с Игорем, - махнул Он рукой. – Игорь уже у Отца. Они разговаривают, Отец доволен.
Я понял, что полиция перестаралась, и в который раз удивился тому, как прихотлив бывает Божий промысел.
- Не удивляйся, - продолжил мой собеседник. Уж такое это место. Здесь всё происходит не благодаря, а вопреки, так что изгои тоже могут стать святыми. Вот Игорь этот как раз такой. Хотя он ( и тут мне показалось, что тон Его изменился) и не хочет поздравлять меня с днём рождения. А ты, кстати, скажешь пару слов?
- Я? Я поздравляю Вас. Пусть Имя Ваше сияет в веках, как сейчас, и как прежде.
- Благодарю, - молвил Он после паузы, - хорошие слова. Могу я попросить тебя об одолжении?
- Канешн.
- Тогда останься здесь и сложи новую молитву для меня. Не длинную, без пафоса, сейчас пришло время малых форм.
- Молитву? Я?? Вы думаете, я смогу?
- Думаю, что сможешь. Кроме того, у тебя будет напарник.
- Я всегда ..
- Знаю! Ты всегда один. Но тренды меняются, тебе ли не знать этого, - улыбнулся Он. - Поэтому поступим так: Игоря я воскрешаю, ты давай приводи его в порядок, а то он слишком много пьёт, и приступайте. У вас год.
Ну вот, мерсибочки. Пенальти на ровном месте. Я ж ничего не нарушал! Год в России со святым алконавтом. Хорошо, если он хоть децл тормознёт, а то нарвёмся тут на местных отморозков и досвидули. А, кстати, это тема! Тогда ж тело надо будет поменять, тут я предъяву то и кину. Ляля, Calling Elvis. Энибади хоум? А, ещё с жильём вопрос встанет, в местных отелях из удобств - только окна. В столицу, короч, надо двигать. Снова туда, где море огней, хе.
Ну и при таких делах меня теперь ещё тыщу лет не низвергнут, это как пить дать. Плюсы есть, в общем. Он прав, как обычно. Одно слово- Авторитет.
А молитва? Молитва будет,без вопросов, чо.
Мы ещё потом немного поговорили. Я спросил, как так вышло, что люди здесь больше мучаются, чем живут, и не пора ли понизить уже уровень траблов, а Он ответил, что может я и прав, но вопрос этот сложный, просто так его не решить, хотя Он обещает, что всё образуется и со временем наладится, и будет чики- пуки, а новые чудеса уже на подходе.
После Он покинул меня и ушёл праздновать, а я вырвался из этого непонятного места, и, не оставляя следов, побрёл обратно в городок, где нужно было забрать из ментовки воскресшего Игоря, зачесать ему за новую вечную жизнь и идти дальше - навстречу русскому Рождеству, до которого было ещё две недели.