Опыт эмигрантской жизни
Лёха живёт за «лужей». Это по ту сторону Атлантики в Америкосии, коротко США. Очень далеко. Непомерно далеко.
Я так устроен, что перед тем, как за границей проснуться мысленно прилетаю к дому на Тверской, где живу почти пятьдесят лет по волюнтаристскому произволу организации, выдавшей мне ордер на комнату в квартире одного крутого чиновника. Организацию не называю, чтоб никого не обижать, намекну только, что полное название организации заключено в аббревиатуре из трёх заглавных букв, не тех, что вы подумали, я над заборных слов в лексическом обороте не применяю ввиду особых рамок самоцензуры, а такие к примеру, обыкновенные, скажем буквы, М или Х или Т, ну что-то быть может на них очень похожее.
Просыпаюсь, к примеру, в Риме или в Германии, чаще где-нибудь в Византии, Турция по-ихнему, и перед тем, как глаза продрать, мысленно, словно бы паучиха, тончайшую нить протягиваю, устанавливаю, как бы сказал физик пространственно-временную связь, и вижу себя, с помощью самопального GPS, спящим на диване в коморке на Тверской.
Этот приём пространственно-временного раздвоения уберёг меня от эмиграции в «девяностые», а потом и в «нулевые», когда не то, чтобы куда-то бежать, а жить вообще как-то было лень.
Скажу, без всякой русофобии и космополитизма. Прилетишь, бывало, взглянешь на голые ноженьки, торчащие из-под одеяла, и подумаешь: «Как же всё это взять и на хрен бросить? Кто я такой после этого?»
Лёха другой, он американец. У него паспорт и повадки америкоса. То есть он, само собой, русский, но по натуре «совок». Он сбежал из прежней страны, когда всех колбасило и выворачивало. Все, кто свалил за «лужу» под видом любви к свободе и демосу америкосами так и не стали, а остались «совками-жлобами».
Лёха, вопреки закону обновления, «русским» не сделался, потому что матрица не перезагрузилась. Клинтонша во время «перезагрузки» оговорилась, и «перегрузка» самопроизвольно включилась. И всё на хрен полетело.
Это всё сложно понять, но вы, я думаю, уловили. Сигнал из-за «лужи» не доходит. Он где-то рвётся.
Просыпаюсь как-то под Вашингтоном в гостях у Лёхи, а сигнала нет – ноженек не вижу. За окном снег, как в России, а сигнала нет.
Мы не то, чтобы лучше или хуже америкосов – мы другие. Талдычат нам, «другие, другие», а какие такие «другие»? Этого никто вам не скажет, потому что правды всей даже физики не знают.
Здесь только зеркала Козырева помогут. Чтобы хотя бы понять эту разницу надо встать перед зеркалом и начать пальцем на голом пузе круг чертить по часовой стрелке, а в отражении зеркала как раз всё будет наоборот – круг пойдёт в противоположную сторону. Так и со всей русофобской братией: за «лужу» они перемещаются из прошлого, уповая на будущее, но жить настоящим неспособны, и существовать могут только в прошлом.
То есть по-простому говоря, несчастливцы. Сукины дети. Предатели Отечества.
Что тут скажешь: «Жалею Лёху». Он сам сокрушается, что «совок» в себе до конца не истребил и америкосом из-за этого не стал. Ни то ни сё, ни Богу свечка, ни чёрту кочерга. Переживает, Леха. Немного всё же русскости в нём остаётся. Тяжело ему. «Лужа» заперла – сигнала нет.
*