Его не провожали музыкой
и грустным всхлипом расставаний...
В его вагонах –
лавки узкие,
а не роскошные диваны.
И двери в нем визжат
и клацают,
и поезд сам
смешной,
коротенький.
В нем едут вовсе не курортники,
не интуристов делегации.
Не слышин звучный рокот меди,
и нет торжественных минут,
и в путь недолгий
долго едет
разноголосый,
пестрый
люд.
Старуха в черном на мешках,
семейство целое: на дачу.
Два полинявших старика
о чем-то меж собой
судачат.
Туристов рюкзаки горбатые,
компания студентов тесная
с травой,
с цветами
для гербариев
(они, наверно, на естественном).
Охотник,
рядом с ним борзая.
Торговки шумные
с базара.
Девчонка с книжкой
в платье синеньком.
Солидный отпускник со спиннингом,
решивший выехать по карпа.
За столиком мусолит карты
традиционный подкидной.
А рядом
обсуждают кадры
давно забытого кино.
Меня
давила скука
глухо.
Дорожный,
неприятный груз…
Вдруг
услыхал я краем уха:
Читал Кольцова наизусть
Какой-то парень,
Сельский с виду
И чем-то сам
Чуть-чуть Кольцов.
Я долго слушал.
Я увидел
не парня просто,
а лицо!
И я по тесному вагону
Прошелся взглядом
по-другому
во всех знакомых,
незнакомых
не люд - людей
увидел!
Новых!
Все стало выпукло,
отчетливо,
как будто кто сменил глаза мои,
исчезло серое
и черное
и проявились краски заново:
И я спешу,
спешу запомнить
любую мелочь,
каждый штрих,
свой личный мир спешу заполнить,
и тороплю себя:
- смотри! –
И примечаю все старательно,
что раньше б вовсе не заметил,
и радость первооткрывателя
я познаю в минуты эти.
Боясь отвлечься хоть на миг,
все впитываю
Вдохновлёно.
Взглянув по-новому на мир,
в себе увидел обновлённость,
Увидел я, как необычны
и жизнь,
и люди,
и слова,
и не досадно,
не обидно,
что поезд тащится едва,
гремя безжалостно,
поскрипывая,
и спотыкается о рельсы,
что обгоняют нас покрикивая
великолепные экспрессы.