С Новым годом, Свиньи!

Геннадий Москвин
"Flesh is weak, but spirit is strong"
("Плоть уже сгнила, но душа ещё держится",
машинный перевод)


         Накануне грядущего года Свиньи руководство университетского института на остатки разворованных в течение года средств научных грантов решило организовать Новогодний бал-маскарад. И вовсе не потому, что любило сослуживцев, а чтобы хоть как-то задобрить недовольных дележкой годовых премий.

         На Новогоднюю тусовку были приглашены представители всех обделенных отделов и служб, а также ответственные люди из прокуратуры, эксперты и представители студентов и аспирантов. Не забыли пригласить и представителей технического персонала — "народа с галерки".

         Как и положено в год Свиньи, ко столу были предложены постные молочные поросята, а за столом в маскарадных костюмах важно восседали жирные боровы, супоросные свиньи и племенные хряки. Участники бал-маскарада были очень довольны. Особенно бесплатным угощением.

         Но уже после третьего тоста случилось то, что и должно было случиться — в голову ударил хмель. Первым, где-то заранее налакавшись до поросячьего визга, подложил руководству свинью гость, облаченный в мантию Фемиды.

         Он встал из-за стола и вместо новогоднего тоста неожиданно объявил себя "прокурором в законе". Затем решительно полез в карман и вытащил оттуда вчетверо сложенную бумагу. Потрясая ею над головой как вещественным доказательством, "глас правосудия и закона" публично заявил:

— Тут от аспирантки "К." поступило заявление о пропаже чести и достоинства в извращенной форме, то есть, при исполнении ею служебных обязанностей соискателя ученой степени. Так что, граждане псевдоученые, педофилы и казнокрады, придется исповедаться. Советую при этом учесть, что добровольное признание хотя и смягчает наказание, но ничего не доказывает. Итак, господа хорошие, признавайтесь, кто из вас, используя служебное положение, приложил к этому делу, так сказать, руку?

         Опытный взгляд прокурора сразу уставился на проректора по псевдонаучной работе.

         Псевдонаучный проректор, вытирая носовым платком потную лысину, попытался оправдаться:

— А что, я ничего...Чуть что не так, так сразу псевдонаука во всем виновата? Честь... Достоинство...Что я вам завхоз, что ли? Чтобы за мелкими хищениями следить...Мало ли, кто чего из-за невнимательности потерять может? Лично я сделал все, что мог.

— А именно? - строго потребовало уточнения "правосудие в законе".

         Бледнея на одну щеку, проректор по псевдонауке бодро отчитался:

— Заслуженным людям выписаны подъемные, заслужившим — гробовые... Уму-разуму обучены секретарши, лаборантки, диссертантки и аспирантки... Трудоустроены родные и близкие, а также их недалекие родственники... Подписаны половые акты о внедрении и протоколы о дальнейшем намерении... 

        Прокурор, войдя в кураж следственной процедуры, был скептически непреклонен:

— Не густо. И это все?

        Псевдонаучный проректор, как на духу:

— Нет, конечно. Ещё многократно были организованы выездные научные разборки на Канары, Кипр и Карибы...

        Прокурор, игриво подмигивая "подсудимому":

— Надеюсь, на "разборках" разбирались со своими женами?

        Псевдонаучный проректор, стыдливо пряча глаза:

— Ну, что вы, как можно...

        "Фемида" брезгливо сморщила лицо:

— Понятно. Значит, так и запишем — "с любовницами"...

        Псевдонаучный проректор продолжал оправдываться:

—  А кто их знает...Повадки, вроде, как у рядовых соискательниц не то cтепеней, не то приключений, а претензии на размер гонорара — как у этих, "заслуженных"...

Но с нашими зарплатами, суточными и командировочными, сами понимаете, там ловить нечего...И для убедительности, видимо от волнения, заговорил стихами. Мол, кто не пойман, тот не вор — прекратите оговор!

        "Прокурор в законе" сделал еще глоток водки и, нацепив на вилку дольку маринованного огурца, слегка смягчился:

—  Так вы хотите сказать, что сотрудники института, судя по размеру их должностных окладов, сами являются жертвами домогательств со стороны обстоятельств непреодолимой силы? И поэтому де юре не могли использовать свое служебное положение, так как де факто его не имеют? Так?

        В ответ послышались философски возвышенные голоса "народа с галерки":

—  "Так его, так!"  И вдогонку: "Что делать? Кто виноват? Может, дураки и дороги?..."
 
        Не удержался вставить свою нотку поросячьего визга и "эксперт на доверии":

— Господа! В деле аспирантки "К." никто не виноват! Псевдонаучно доказано, что псевдонаука сама по себе является добровольным членовредительством!

        Прокурор в законе, исходя слюной от нетерпения не столько добавить к сказанному сколько к выпитому, для солидности напялил на пятачок очки:

— Тааак-с...Значит, так и запишем: "Несчастный случай на воспроизводстве. Пардон, на производстве...".

        В ответ на мудрое заключение из глубины поросятника стали доноситься одобрительные звуки поросячьего восторга. Вдруг, откуда-то из под банкетного стола, прорвало предательский глас "вопиющего борова":

— А по отвергнутым домогательствам и отказанным заявкам на гранты отчитаться можно?

        "Прокурор в законе" снисходительно дает "добро":

— Валяй! Только коротко и по существу! А то водка на столе стынет.

        Вопиющий глас, как по бумажке, усердно доложил:

— Ввиду обстоятельств непреодолимой силы, уже тридцать лет лютующих в стране, по отвергнутым домогательствам и отказанным грантам практически не сделано ничего! Зато все, что нельзя воровать — украдено!

И, опрокинув для смелости рюмку водки, добавил: "Спрашивается, а на какие такие средства проректор по лженауке построил себе дачу?...Спасибо за внимание".
 
        Прокурор в законе вопли борова оценил скептически:

— Не за что...

 Затем, неторопливо наливая себе водки ещё, по-философски мудро добавил:

— Ну, не скотина? Чавкая у бесплатного корыта, не следует быть неблагодарной свиньей! Не суди, хряк супоросный, по понятиям, да не судим по закону будешь...

Час правосудия пробил. Набатным колоколом раздался Новогодний бой курантов. Пообещав разобраться с "гласом вопиющего в пустыне", прокурор, пользуясь привилегией маскарадного костюма, налил себе ещё полстакана, залпом выпил и, подстрекаемый инстинктом исполнения служебного долга, огласил вердикт:

— "С Новым годом, Свиньи!" То есть, пардон. Я хотел сказать "С Новым годом Свиньи!" Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.