Обратная сторона свиньи.
Непроизвольная фантазия тему творчества группы Pink Floyd.
Side A.
Окрестности электростанции Баттерси на южной окраине Лондона место и без того не слишком людное и совсем не жизнерадостное, 2 декабря 1976 года выглядело особенно мрачно и тоскливо. Дождь, шедший без перерыва всю ночь к утру прекратился, но поднялся порывистый северный ветер, и теперь он плотным строем гнал низкие облака в сторону континента. Туда же ветер гнал и дым из четырёх подпирающих небо циклопических труб станции. По цвету дым был точно такой же, как и облака, так что иногда создавалось впечатление, что Баттерси надымила на весь мир и ни тепла, ни Солнца, ни ярких красок не будет больше ни для кого никогда. Будет только электричество и дым. Примерно в полдень на пустоши около здания электростанции остановился тёмно-синий микроавтобус из которого вышли пять человек. Одеты они были просто, трое по-хипповски длинноволосы, один с фотоаппаратом. Добровольно в такую погоду, в такую даль вряд ли кто поехал, следовательно, их появление здесь, было весьма не случайно. Молодые люди осмотрелись по сторонам, а потом повернулись к кирпичной громаде электростанции и дружно задрали головы вверх, будто пытаясь что-то разглядеть в низких дождевых облаках, которые стремительно неслись по небу, едва не задевая белые трубы станции.
- Выглядит, конечно, внушительно, - сказал один из парней, - но, чёрт побери, Роджер, не пойму как это связано с музыкой и текстом нового альбома?
- Мне нравятся её четыре фаллические башни. Идею энергии и власти я нахожу привлекательной в таком вот странном аспекте, Рик, - ответил Роджер.
- Пожалуй, если ветер не усилится, сегодня можно будет сделать несколько фотографий, - сказал фотограф после длительной паузы, - хорошо бы немного голубого неба, а то всё так мрачно. Хоть святых выноси.
- Нам как раз, так и нужно, - ответил Роджер.
Фотограф пнул ногой смятую банку из-под пива и пошел бродить по пустырю, иногда поглядывая на здание станции.
- После такого злобного и мрачного альбома нам следует переименоваться в Punk Floyd, - заметил Рик.
- Да, альбом вышел совсем непохожим на то, что мы делали раньше, - согласился Роджер, - времена поменялись, сейчас надо уходить от недомолвок, абстракций и всяких там шариков, чтобы нечего было интерпретировать.
Он засунул руки в карманы пальто и тоже пошел гулять по пустырю.
- А может Роджер и прав, - согласился один из молчавших до сих пор парней.
- Роджер всегда прав, Дэйв, особенно в последнее время, - заметил Рик.
- Ладно ёрничать, Рик, альбом в общем-то удался, и соло твоё на «Псах» то что надо, - сказал Дэйв.
Рик неопределённо хмыкнул и поёжился.
- Три года назад мы были группой, - мрачно сказал он, - а теперь сидим, каждый в своём углу, и только Роджер один за всех работает. Холодно, я пойду в машину.
Рик развернулся и побрёл к микроавтобусу.
- Незачем так нервничать, - сказал Дэйв, когда Рик ушёл, - всё не так уж плохо.
- Он не на пустом месте дёргается, - ответил ему последний оставшийся собеседник, - Роджер в последнее время к нему постоянно цепляется, что он ничего не делает. Рик не из тех людей, которые могут работать из-под палки, он интуитивный музыкант, и может его надо просто оставить в покое. К тому же у него с Джил всё наперекосяк.
- Может и так, Ник, - согласился Дэйв, - А может Рику стоит перестать устраивать эти бесконечные вечеринки. И прекратить нюхать кокаин, он от него становится ещё более заторможенным и замкнутым. А его вклад в новый альбом и в самом деле минимальный.
- Так-то оно так, - согласился Ник, - но если честно, то Роджер в последнее время, похоже, решил, что кроме него в группе никто не работает, и я не удивлюсь, если он вскоре решит, что и мы ему тоже не нужны.
Дэйв ничего не ответил, но слова Ника его насторожили. Не далее как позавчера, после очередной стычки с Роджером из-за предстоящего турне, ему в голову пришла точно такая же мысль. Он поднял воротник куртки и отвернулся от очередного порыва ветра.
«Ну и погодка» - подумал Дэйв, убирая волосы с лица.
- Где, интересно знать, эти умники с нашей хрюшкой? - спросил он, обернувшись к Нику, - Договаривались же на двенадцать часов.
- Вон, едут уже, - отозвался Ник, указывая на небольшой грузовик и красный Олдсмобиль старшего техника сцены Теда, которые с немалым трудом переползали через железнодорожные пути.
- Сюда! – крикнул Дэйв и замахал руками.
- Лишь бы не получилось как вчера – на две с половиной сотни гелия извели и всё без толку, - заметил Ник, - Неужели трудно было посчитать, сколько газа нужно, чтобы надуть эту чёртову свинью?
- У меня с математикой всегда было туго, - пожал плечами Дэйв, - и потом, похоже, свинка оказалась несколько больше, чем мы предполагали.
- Зачем нам вообще эта свинья? – спросил Ник, - Почти три тысячи фунтов псу под хвост!
- Фраза в духе предстоящего релиза - заметил Дэйв, - Концепция такая… Знаешь, когда Роджер пару месяцев назад заявил что для новой концертной программы ему понадобится целое стадо надувных свиней, я подумал, что он свихнулся точно так же как и Сид. Больших трудов стоило уговорить его на одну большую свинью.
Машины подъехали к Нику и Дэйву, из них вылезли семеро рабочих и принялись колдовать с тросами, газовыми баллонами, шлангами и розовым полотнищем аэростата. Подошел Роджер и некоторое время молча смотрел на суету вокруг свинки.
- А где снайпер? – вдруг спросил он Теда.
- Он сказал, что ему заплатили только за вчера и отказался ехать, - ответил Роджеру старший техник.
- Денег сэкономим, - буркнул себе под нос Роджер, - Надо спешить, я договорился с дирекцией станции на условии, что к вечеру мы закончим.
- Как тебе это вообще удалось? – поинтересовался Дэйв.
- Майк Элджи, мой сосед, профсоюзная шишка на «Баттерси», вхож к дирекции, он всё и устроил, - пояснил Роджер.
- Ловко, - заметил Дэйв, - Давайте назовём нашу хрюшку в его честь!
- Можно было бы наложить изображение свиньи на фотографию станции, вместо этого мы в непогоду запускаем аэростат, - заметил Ник.
- Всё должно быть по возможности натурально, - ответил Роджер.
Через час надутую гелием Элджи подцепили к тросу лебёдки, который был перекинут через другой трос, натянутый между трубами «Баттерси».
- Может, стоит отложить съёмку? – спросил Дэйв, глядя, как порывы ветра заставляют аэростат прыгать и метаться из стороны в сторону.
- Времени мало, альбом должен выйти к Рождеству, в крайнем случае, к Новому Году, - ответил Роджер.
Со второго раза карабин защёлкнулся на горизонтальном тросе, и Элджи гордо воспарил к самым верхушкам труб. Сквозь разрыв в облаках выглянуло Солнце, ярко высветив на фоне тёмных облаков кирпичные стены и белые трубы электростанции. Фотограф споро защёлкал затвором. Резкий порыв ветра заставил хрюшку рвануться вверх, горизонтальный трос со звоном лопнул. Элджи, влекомая ветром, не смотря на тормоз, полностью размотала трос на барабане лебёдки, а затем без труда оборвала его и отправилась в свободный полёт. Фотограф сделал ещё пару снимков вслед улетающей свинке.
- Полетевшая свинья – символ надежды, - сказал Роджер, глядя в небо, - На родину подалась, в Германию…Том, ты успел что-нибудь снять? – спросил он у фотографа.
- Десяток кадров есть, может быть, что-то можно будет выбрать, - ответил фотограф.
- Как мы её теперь ловить будем? – спросил Ник.
- Дадим объявление в газету, за 1000 фунтов нам её наверняка вернут, - ответил Роджер.
* * * * *
Side B.
- Борт 3312, запрашиваю разрешение на посадку, - сказал в микрофон пилот Боинга 727 рейса Гамбург – Лондон Джордж Пакетт и покосился на своего напарника.
Второй пилот был молод, прыщав и крайне неопытен, выдернули его в рейс чуть ли не из какой-то гамбургской дискотеки, и если бы не забастовка пилотов, летать ему еще полгода в стажерах. Волновался он крайне, бледный как полотно, вцепился в штурвал мёртвой хваткой и жутко потел. Пакетту он решительно не нравился.
«Того гляди в штаны навалит» - подумал Джордж, поглядывая на второго пилота.
Второй пилот напоминал Пакетту стрелка-радиста Уильяма Пеги, погибшего осенью 1942 года, с той только разницей, что тот был неугомонный весельчак, и продолжал шутить, даже в самой безнадёжной ситуации. После налёта на Гамбург «Веллингтон» изрешечённый немецкими зенитками рухнул в Северное море, не дотянув тридцати миль до берега. Из машины выбрались впятером, держались вместе, ждали рассвета, тогда можно было надеяться, что воздушные патрули, береговая охрана или рыбаки найдут их. Утром начался шторм. Их раскидало. Последнее что слышал Пакетт перед тем как остался один, это просьба Пеги занять столик в пабе поближе к сцене, он обещался быть к семи вечера. Едва живого Джорджа на третьи сутки подобрали рыбаки из Ярмута. Отвращение к морю осталось на всю жизнь. Джорджу Пакетту было почти шестьдесят, он имел налёт больше 8000 часов, из которых, правда, за последние 2 года не набралось бы и сотни. Дело в том, что Джордж, боевой лётчик, командир экипажа, флайт-лейтенант 101 бомбардировочной эскадрильи Королевских воздушных сил, почти двести боевых вылетов, три раза сбивали, семь машин списали за невозможностью восстановления, два ранения, одно тяжелое, так и не смог привыкнуть к реактивным самолётам. Демобилизовавшись, Пакетт пошёл в гражданскую авиацию, которая в послевоенное время бурно развивалась. Работы для огромного количества подготовленных во время войны лётчиков стратегической авиации хватало с избытком. Весь мир куда-то спешил, поездка на поезде или корабле стала непозволительной тратой времени, которое, как известно, деньги. Где-то в конце 50-х появились реактивные лайнеры, и, не смотря на некоторые проблемы, которые всегда бывают с новой техникой, быстро вытеснили поршневые машины, поначалу с трансатлантических рейсов, а потом и с большинства международных. Джордж Пакетт естественно же прошёл переобучение на новые самолёты, но они ему решительно не понравились. Напичканные автоматикой, вызывающе комфортные, неповоротливые и неуклюжие, реактивные машины казались Джорджу ненастоящими и бездушными. Он попросил перевести его с международных линий на внутренние, где позиции поршневых самолётов казались незыблемыми, и проработал там ещё пятнадцать лет. Постепенно прогресс добрался и до этой тихой гавани, и если ещё лет пять назад на местных линиях господствовали небольшие винтовые лайнеры, то теперь даже маленькие авиакомпании предпочитали реактивные машины, которые так люто не любил Пакетт. Три года тому назад ВЕА слились с ВОАС и полностью отказались от поршневых самолётов. Джордж, конечно же, попытался перебороть своё отвращение к реактивным самолётам, неплохо освоил новый среднемагистральный «Боинг 727», и стал летать в Европу, но удовольствия от работы не было никакого. Каждый рейс давался ему огромным трудом, Джордж стал прикладываться к бутылке и покуривать травку, а в последнее время пристрастился ещё и к мандраксу. Несколько раз его отстраняли от полётов, но благодаря давней дружбе с начальником службы персонала компании, он продолжал летать. Видя его проблемы, приятель Джорджа, Боб Картнер, работавший руководителем полётов в лондонском «Хитроу», предложил работу диспетчера. «Не Бог весть что, но заработок стабильный, и самолёты рядом» - сказал он. Скрепя сердце, Джордж согласился, но неожиданная забастовка лётного персонала «Бритиш Эйрлайнз» немного продлила его карьеру лётчика.
- Борт 3312, Гамбург – Лондон…- отозвался диспетчер и тут же исчез в шипении и бульканье эфира. Джордж, однако же, успел опознать по голосу Питера МакЛоу, с которым был знаком ещё с 50-х, но никогда близко не общался.
- Пит, впечатление такое, что ты сосёшь включённый садовый шланг, ничего не слышно, - ответил ему Пакетт, надеясь, что шутка выведет из ступора второго пилота, но тот никак не отреагировал.
- Пшшш ПП шшш Буль ХХррюю-ю буль-буль ШШШ, твою мать! – отозвался диспетчер, - Теперь слышишь?
- Начиная с моей матери, - сказал Джордж.
- Снижайтесь до эшелона 100, - рявкнул Пит и отключился.
Пакетт переключился на внутреннюю трансляцию.
- Дамы и Господа, - сказал он в микрофон хорошо поставленным голосом, - Говорит капитан воздушного судна. Наш самолёт начинает снижение, просьба пристегнуть ремни.
Джордж не очень любил все эти официальности.
«Прям как конферансье» - подумал он, отключая микрофон.
Первый пилот взглянул на помощника и понял, что лайнер придётся сажать в одиночку. Впрочем, по нынешним временам особой сложности это не представляло, не то, что сажать в темноте едва живой бомбардировщик.
«Полетал бы ты на «Ланкастере» ночью на двух левых двигателях» - мелькнуло в мозгу у Джорджа при очередном взгляде на напарника – «Вот случись сейчас со мной что – всем привет, как пить дать».
Пакетт отключил автопилот, взял управление на себя и перевёл самолёт на снижение. Машина нырнула в плотную облачность, второй пилот напрягся так, что казалось, стало слышно, как скрипят его нервы. Тут Джордж внезапно понял, что в реактивном самолёте ему не хватает гула поршневых моторов, и возможно если обеспечить ему эту опцию, то не так уж и плохи эти реактивные машины.
«Десяток таких «Боингов» во время войны камня на камне от Гамбурга не оставили бы, и «Мессершмидты» им по боку» - подумал Пакетт.
- Посадка на четвёртую полосу, облачность 8 баллов, нижний край 450 футов, видимость 3000 футов, сильный боковой ветер порядка 60 миль в час, - проявился в эфире диспетчер.
- Принято, Пит, - ответил ему Пакетт.
Джордж выпустил закрылки и начал гасить скорость. Внезапно лайнер выскочил из облаков в довольно обширную область чистого неба. Солнце резануло по глазам, Джордж непроизвольно зажмурился. В этот момент второй пилот издал жутковатый сдавленный вопль и дурным голосом заорал:
- Свинья!
Джордж вздрогнул, открыл глаза и увидел стремительно несущийся на самолёт розовый аэростат в форме свиньи. Рефлексы лётчика сработали безупречно, Пакетт рванул штурвал на себя и влево, совершая безупречный противозенитный манёвр. Свинья в мгновение ока скрылась под крылом.
- Что орёшь как баба перед мышью? Летающих свиней ни разу не видел?! – обругал второго пилота Джордж.
Штурман в ответ жалобно заскулил и мелко затрясся, не то плача, не то от смеха.
- Борт 3312 вы ушли с глиссады, что у вас случилось? – тут же осведомился диспетчер.
- Свиньи полетели, - ответил ему Джордж, возвращая самолёт на прежний курс.
* * * * *
До конца смены руководителя полётов аэропорта «Хитроу», Боба Картнера оставалось около часа. Он налил себе девятую за сутки чашку кофе и подошёл к окну диспетчерской.
- Сэр, проблемы с 3312, - несколько неуверенно доложил диспетчер Пит МакЛоу руководителю полётов.
«Господи, ну почему именно в мою смену!?» - взмолился Боб, в тайне надеясь, что ничего серьёзного не произошло.
- Что случилось? – спросил он у диспетчера, отставляя кофе.
- Борт 3312, они шли на посадку, резкий манёвр, сошли с глиссады…
«Из Гамбурга, пилот Джордж Пакетт, огромный налёт, преимущественно на поршневых машинах» - отметил про себя Боб.
- Что говорят? – спросил Картнер, чуя недоброе. Забастовка лётного персонала безопасности полётов никак не способствовала, летала и совсем неопытная молодёжь, вчера сидевшая за партой и сомнительные субъекты типа Джорджа Пакетта.
- Говорят, свиньи у них полетели, сэр, - растерянно сказал Пит.
Боб про себя выругался, нацепил вторую пару наушников на голову и сказал в микрофон:
- Борт 3312, диспетчерская, как меня слышно?
- Прекрасно слышно, - отозвался борт 3312, - Боб, а почему ты сам в эфире? У вас забастовка диспетчеров?
- Джордж, в чём причина резких манёвров? – спросил Картнер, не обращая внимания на подколы пилота.
- Уклонялись от столкновения со свиньёй, - спокойно ответил Пакетт.
«…неоднократно замечен в употреблении психоактивных веществ…» - пронеслось в голове руководителя полётов.
- Сесть сможешь? – спросил он Джорджа.
- Нет проблем, только второго пилота успокою…
- Что с ним?
- Истерика.
- Почему?
- Я же говорю, увидел летающую свинью…
Боба Картнера прошиб холодный пот, и сжало за грудиной сердце. Он достал из кармана стеклянную пробирку с нитроглицерином, кинул одну капсулу под язык и подумал, что его жена Маргарет, наверное, всё же права и надо искать работу поспокойнее.
- Сэр? – вопросительно произнёс диспетчер, выводя Картнера из оцепенения. Руководитель полётов стянул с головы наушники и сказал:
- Сажайте их на самую дальнюю, двенадцатую полосу, гоните туда аварийные службы, и на всякий случай психиатрическую скорую…
Спб октябрь 2018