Музыка играет слишком громко, не могу сосредоточиться. Курсор моргает на
чистом, как снег за витриной, листе. Прямо напротив садится за стол
девушка с длинными русыми волосами. На подносе маленький стакан колы с
оранжевой буквой М на боку и картонка с пирожком. Смотрит в телефон,
потом неторопливо протыкает соломинкой крышку стакана.
Записывает что-то на квадратном зеленом листочке, сверяясь с экраном
телефона. У нее широкие скифские скулы и серые глаза. Симпатичная. Я
смотрю на нее украдкой. А что еще делать, если мне не пишется, а стакан с
кофе давно пуст? На ее правой руке ногти покрашены перламутровым лаком,
на левой голубым. Длинный стеганый пуховик цвета армейской формы
теряется во мраке под столом. Она такая серьезная, что я невольно
улыбаюсь. Это все равно, что подсматривать за щенком, который грызет
кость, не замечая ничего вокруг. Девушка откусывает от пирожка и
поднимает взгляд от экрана телефона. Прямо на меня. Делаю поэтическое
лицо, смотрю в потолок. Вроде как в поисках вдохновения. Ведь я пишу это
прямо сейчас, как говорится, в реальном времени. Девушка отламывает
кусок от пирожка, я первый раз вижу, чтобы его так ели, и отправляет в
рот. Кладет остаток пирожка на поднос, и снова пишет. Мелким почерком в
этот свой квадратный крохотный листок. Наверное, готовит шпаргалку к
экзамену. Жует неторопливо, на щеках появляются ямочки... Ну, все, она
снова замечает мой взгляд. Хмурится, отпивает колу через соломинку.
Потом загибает листочек, отрывает от него узкую полоску и снова
хмурится. Сминает все, бросая на поднос. Зря писала, выходит. Чихает два
раза, закрывая рот ладошкой и улыбается, глядя в телефон. Что-то пишет с
двух рук. Ловко, я так не умею. Смотрю на часы. Двадцать минут
девятого. Надо еще в Перекресток за минералкой зайти. Ставлю точку.