Пайпер
Утром понедельника Пайпер впервые затошнило. Она знала, что это не случайность и не расстройство желудка. Пришло время, когда начался обратный отсчёт. Примерно через пятнадцать месяцев она умрёт. По крайней мере, так считали духи. Она перестала об этом думать уже давно, как только приняла решение поселиться вместе с Оливером. С тех пор у неё не было ни одного видения, словно все прошлые появлялись лишь для того, чтобы привести её к нему. Пайпер знала – он непременно обрадуется новостям.
Оли сидел на террасе и улыбался, накрыв своими большими ладонями её живот. Его глаза искрились от возбуждения:
- Не могу поверить, - повторял он, - не могу в это поверить!
Он считал, что им следует как можно скорее пожениться, и уже через месяц Пайпер Грот официально перестала существовать, превратившись в Пайпер Кроул. Они не устраивали церемоний, отужинав с Ланкастерами в «приличном заведении» по настоянию Оливера. Как только все формальности оказались позади, жизнь вернулась в привычное русло. Пайпер много спала и гуляла, сидела на веранде с кружкой чая или лимонадом, готовила еду и даже начала вышивать. Одиночество больше не пугало её, ведь теперь с ней всегда была дочь. Она читала вслух сказки, положив руку на живот, а Оли не упускал возможности устроиться рядом и вздремнуть. Иногда Пайпер гладила его по голове, наблюдая за тем, как поднимается и опускается его грудь. В такие моменты ей казалось, что прошлое стёрлось раз и навсегда, что настоящая жизнь началась с того дня, когда они встретились возле церкви. Возможно, Бог вовсе не собирался её наказывать, а всему виной взбалмошные духи, решившие пошалить? Где-то на заднем фоне её мыслей продолжал тикать таймер, но с каждым днём всё тише и тише. Сейчас его тиканье заглушало сонное дыхание Оливера. Она покрутила головой в стороны, разминая шею. На противоположной стене возле телевизора висел оторвавшийся кусок обоев. Пайпер нахмурилась, удивившись тому, что не заметила его раньше. Кажется, она уже давно подумывала их заменить. Ей даже где-то приглянулись новые с мелкими голубыми цветами.
На следующих выходных они с Оли отправились в магазин, огромный супермаркет Шервудс Хоум Импрувментс. Пайпер боялась, что им придётся оставить в нём целое состояние. Зачем ехать с супермаркет, когда в двух кварталах от их дома находилась небольшая хозяйственная лавка. Однажды она покупала там краску для дверей и была уверена, что они продавали и обои тоже:
- Я хочу, чтобы ты выбрала самые красивые, - сказал Оливер, не принимая никаких возражений.
В Шервудс Хоум самых красивых оказалось бесчисленное множество, и Пайпер совсем растерялась. Они двигались медленно вдоль рядов, останавливаясь почти возле каждого стенда и рассматривая впечатляющие орнаменты.
- Не обращай внимания на цену, это моя забота, - Оливер приобнял её за талию и прижал к себе.
Какими должны быть стены в их доме? На что будет смотреть Джемма в первые годы своей жизни? На голубые цветы или розовые полоски? Зелёный выглядит слишком ярким, а от мелкой листвы рябит в газах…
- Надо же, какая неожиданная встреча, - Пайпер резко обернулась на голос и замерла. Перед ней стояла, расплываясь в приторной улыбке, собственной персоной Синтия Кокс, - я ведь даже не знала, что ты вернулась в Хаймсвилль, дорогая! Почему же не зашла нас навестить?
Пайпер молча глядела на неё, не в состоянии вымолвить ни слова. Мадам Дидье распрямила свои плечи, которые, казалось, стали со временем ещё шире, и скользнула взглядом по Оливеру:
- Вижу, тебе было не до этого. Но я очень рада.
- Спасибо, - с трудом произнесла Пайпер.
- Меня зовут Синтия Кокс, - она протянула Оливеру руку, - когда-то Пайпер работала в моём спиритическом салоне.
- Оливер Кроул, очень приятно.
- А мне-то как приятно, мистер Кроул. Я всегда хорошо относилась к Пайпер и желала ей только добра. То, что случилось с Алеком, настоящая трагедия. Жаль, мне не удалось принести свои соболезнования лично. Но ты так неожиданно исчезла.
- Я...
Синтия неожиданно взяла её за локоть и наклонилась ближе:
- Наверняка, это стало для тебя страшным ударом. Разумеется, вся эта история с его статьёй никого из нас не обрадовала, но я лично продолжала его любить, несмотря ни на что. И тебя, между прочим, тоже защищала.
- Защищала? – удивилась Пайпер.
- Конечно, ещё как защищала! Ты же знаешь, что злые языки не дремлют. После смерти Алека поползли слухи. Люди всякое говорили, но их можно понять. Вы были такой хорошей парой. А потом он обидел тебя, и эта авария. Они считали… - Синтия прикрыла рот рукой и замотала головой, - нет, не стоит мне всё это обсуждать…
- Нам уже пора идти…
- Но и скрывать нет смысла, верно?
- Нам, действительно, пора, - Пайпер попыталась вырваться из её хватки, но женщина не убирала руку.
- Они говорили, что ты навела на бедного Алека порчу. Я им пыталась втолковать, что это настоящая ерунда! Ты бы никогда не навредила ему, правда же, дорогая? Не то, чтобы ты не могла, в твоих возможностях я никогда не сомневалась. Ты была моей лучшей работницей! Я говорю это совершенно искренне. И я им сразу сказала: ошибаетесь, Пайпер ни за что не стала бы убивать Алека… Боже, - она прикусила губу, - даже предположить такое… просто ужасно… я им сказала, это просто ужасно, как вы можете…
Пайпер резко высвободила свою руку, процедив сквозь зубы:
- Нам пора.
И тут же зашагала прочь, потащив за собой Оливера. Ей хотелось как можно скорее оказаться убраться из проклятого супермаркета. Она чувствовала на себе тяжёлый взгляд Оли. Внезапно тиканье таймера снова зазвучало громко и уверенно в её голове.
Они не обменялись и словом за всю дорогу, а войдя в дом, остановились посреди гостиной друг напротив друга. Совсем как чужие. Пайпер смотрела на него и не узнавала. Он смотрел на неё с тем же недоумением:
- Вот же ты, настоящий Оливер. Тот самый Оливер, который меня убьёт, - вдруг подумала она.
Его вопросы были короткими и робкими, словно он хотел узнать правду, но в то же время, боялся её. Пайпер не стала ничего скрывать, рассказала ему обо всём: о своих способностях, об Алеке, о его смерти, умолчав лишь о пророчестве. Оливер менялся в лице и облизывал губы, как волк, собиравшийся съесть красную шапочку. Стоило ей закончить, как он молча направился к двери и вышел из дома, захлопнув за собой дверь. Пайпер едва сдерживала слёзы. Сделав пару глубоких вдохов, она бросилась в спальню, чтобы как можно скорее собрать вещи и вновь покинуть Хаймсвилль. На этот раз навсегда. В коридоре возле кухни у неё резко закружилась голова. Она остановилась, чувствуя, как ноги становятся ватными. Всё кружилось и расплывалось, пока она, наконец, не рухнула на пол, потеряв сознание.
Открыв глаза, первым, что увидела Пайпер, было лицо Оливера, склонившегося над ней. Он гладил её по волосам, совсем как раньше. Она протянула руку и осторожно коснулась его щеки:
- Я должен отвезти тебя в больницу, - сказал он.
Нет, только не в больницу. Не надо в больницу.
- Не нужно.
- Не спорь. Я ждал, пока ты придёшь в себя. Сейчас захвачу твои вещи, и поедем.
- Постой, Оли, я не хочу в больницу. Со мной всё в порядке.
- Когда я вошёл, ты лежала на полу в крови, - он покачал головой, - с тобой не всё в порядке.
В крови? Пайпер попыталась приподняться. Почему она лежала в крови? Этого не было в видениях. Что-то пошло не по плану. Что-то не так. Она положила руку на живот и задержала дыхание, в надежде почувствовать жизнь внутри себя.
Доктор сказал, ей ни в коем случае нельзя волноваться. А ещё нужно есть как можно больше витаминов и не напрягаться. Но главное – не волноваться. Оли всё время стоял рядом, засунув руки в карманы и внимательно выслушивая каждое предписание:
- Я позабочусь о ней, - произнёс, в конце концов.
Пайпер посмотрела на него в надежде прочитать в его добрых глазах, что же это значит. Я позабочусь о ней. Она ужасно сожалела, что этой части будущего не было в её видениях. Всё случившееся оказалось полной неожиданностью. Сначала Оливера представили убийцей, затем отцом её ребёнка, а теперь? Кем же он был на самом деле? Пайпер не знала, чему верить – предсказаниям духов или же собственным глазам. Перед ней стоял мужчина, полный обиды. Этого мужчину обманула собственная жена. Она скрывала от него своё прошлое, свою истинную суть. Она ранила его, потому он не смотрел на неё и не прикасался к ней. Однако, он был рядом. Когда она пришла в себя, он был рядом. Он настоял на больнице. Он соглашался с каждым словом врача. Едва ли всё это было частью его кровавого плана.
Пайпер пришлось провести в больнице два дня. Её отпустили при условии, что она будет приходить на осмотр каждые две недели, а так же постарается избегать любых волнений. Ребёнок выжил, а, значит, сценарий её сна всё ещё мог воплотиться. Но что это было? Предупреждение? По дороге домой Пайпер думала о своём решении оставить Оливера и сбежать. Она приняла его два назад и в течение нескольких секунд едва не лишилась дочери. Что будет, если она предпримет ещё одну попытку? Внезапно перед ней возникло блестящее лицо Купера, протягивающего ей кружку со своим травяным отваром. Последние несколько месяцев она почти не вспоминала о нём и проведённом ритуале. Всё это казалось ей глупостью и дурацким недоразумением. До того момента, пока она услышала:
- Ты лежала на полу в крови.
Словно что-то её остановило, какая-то неведомая сила встала у неё на пути, сбила с ног и оставила лежать на полу в крови. Словно Пайпер чётко и ясно дали понять: больше ты никуда не убежишь. Но стоило ей перевести взгляд на Оли, вцепившегося в руль, как становилось стыдно за собственные мысли. Он не мог бы её обидеть. Кто угодно, только не он.
Следующие месяцы пролетели быстро и спокойно. Настолько спокойно, что иногда Пайпер ощущала себя самой счастливой на свете. Оливер был внимателен и заботлив. Покупал много фруктов, переклеил старые обои. Возил её на плановые осмотры к врачу. Как будто между ними ничего и не произошло. Как будто не было никакой мадам Дидье, опрокинувшей на него огромный котёл с кипящими подробностями из прошлого Пайпер посреди хозяйственного магазина. Она бы и сама в это поверила, если бы Оли время от времени не спрашивал что-то вроде:
- И у тебя до сих пор случаются эти видения?
- Значит, ты гадала на картах? Или как это происходит?
- Если я оставлю грязную посуду до утра, ты не наведёшь на меня порчу?
Последний непременно сопровождался улыбкой или смешком, вроде – это ведь шутка, ты же понимаешь? Вот только Оли прежде не был шутником.
- Я никогда ни на кого не наводила порчу, - повторяла она, - ко мне приходят видения, я даже не умею наводить порчу.
Он говорил, что верит ей, но то и дело продолжал подшучивать. А ещё они перестали заниматься любовью. Оли больше не засыпал, положив голову ей на колени. Не гладил по животу. Чем ближе подходил срок родов, тем сильнее Пайпер убеждала себя в том, что их отношения непременно наладятся, как только он впервые возьмёт малышку на руки.
Джемма Кроул появилась на свет семнадцатого марта. Медсестра, ухаживавшая за Пайпер, сказала, что она – копия отца. Оливеру, кажется, это понравилось, хотя он и поглядывал на дочь с опаской:
- Такое с отцами бывает, - успокаивала всё та же медсестра, - многие боятся что-нибудь сломать или навредить ребёночку. У нас, у женщин – материнский инстинкт, а они, бедолаги, первое время совсем теряются.
Однако, Оливер не выглядел потерянным. Чем больше Пайпер наблюдала за ним, тем сильнее убеждалась, что его одолевало беспокойство или даже страх. Одно ей было не понятно – чем малышка Джемма могла его так напугать? Перед выпиской из больницы он несколько раз спрашивал доктора, всё ли с ней в порядке.
- Вы уверены, что она совершенно здорова? И нет никаких отклонений? Ничего странного?
Нет, наследственных заболеваний в его семье не было, насколько он знал. Нет, он беспокоился совсем по-другому поводу. По какому? Да мало ли, что может быть. Хотел ли он спросить о чём-то конкретном? О чём? Не о чем спрашивать, если с малышкой всё хорошо. Всё ведь хорошо, да?
Каждый день Пайпер ждала, что слова медсестры подтвердятся. Закончится то самое первое время, и Оливер войдёт в роль отца, вернётся в роль мужа, но он лишь продолжал отдаляться от них с Джеммой всё увереннее и стремительнее. Через пару месяцев после возвращения из больницы, она спросила его:
- Почему ты расспрашивал доктора, всё ли хорошо с нашей дочерью?
- А разве я не имею на это право?
- Имеешь, только почему ты расспрашивал так, будто ожидал услышать дурные новости?
Оливер посмотрел на неё, сведя брови на переносице:
- Почему? Да мне ведь не известно, какие дети рождаются у…
- У кого?
- У таких, как ты.
Следующим утром, накормив Джемму и уложив в кроватку, Пайпер села писать письмо. То самое, которое её дочь прочитает лишь через десятки лет. Единственный шанс Пайпер исправить то, что она, возможно, натворила. Если ритуал Купера окажется пустой обманкой, что ж, по крайней мере, в письме она расскажет Джемме, как сильно любит её. Но если же всё взаправду, тогда это станет последней возможностью уберечь дочь от роковой ошибки.
В обед, когда малышка проснулась, Пайпер вызвала такси, взяла её на руки и отправилась к Куперу. Его не оказалось дома, так что она достала ручку и подписала на конверте: «Отдай моей дочери, когда придёт время. Пайпер». Затем засунула его в щель под дверью. Перед тем, как уехать, она ещё раз окинула взглядом его хижину. В голове промелькнула мысль о том, что пришла пора прощаться. Всё чаще и чаще в её голове звучал голос:
- Это последний раз, когда ты покупаешь новые простыни. Последний раз, когда проезжаешь в этой части города. Последний раз, когда видишь хижину Купера. Последний раз, когда целуешь свою дочь.
Пайпер поцеловала Джемму в тёплую макушку и на цыпочках вышла из спальни. Пять минут назад она проснулась от дикой жажды. В комнате было светло – полнолуние. Она всегда ощущала загадочное беспокойство во время полнолуния. Мать называла её ведьмой. Возможно, она ею и была.
Выйдя из комнаты, Пайпер направилась к лестнице, чтобы спуститься на кухню и выпить воды. Всё случилось неожиданно и очень быстро. Всего секунду назад она стояла наверху, а затем… что-то под ногой, что-то небольшое, но подвижное. Кажется, она даже немного проехала вперёд прежде, чем оказаться на ступеньке. Первой ступеньке. Сколько их было после, Пайпер не считала. Только резкая боль во лбу. Она попыталась дотронуться до него, но ничего не вышло. Рука не двигалась. Она и вовсе её не чувствовала. Дышать было тяжело, будто на неё надели плотную резиновую маску. Полная обездвиженность. Головокружение. Шум в ушах. Внезапно совсем рядом заскрипел пол. Кто-то подошёл к ней, встал рядом. Он стоял рядом. Та самая ночь. Сегодня она надела свежевыстиранную белую сорочку. Паучиха. Не было сил повернуть голову и посмотреть на него в последний раз. Оливер сипло дышал, не произнося ни слова. Что он будет делать дальше? Наступит ей на горло своей огромной потной ступнёй? Или же свернёт шею? Задушит? Он мог сделать с ней всё, что угодно. Паучиха запуталась в своей паутине, и теперь она полностью в его власти. В этот момент малышка Джемма расплакалась в спальне наверху. Глаза Пайпер налились слезами:
- Последний раз, когда ты слышишь голос своей дочери.
- Преподобный Стивенс сказал, что колдовство – это грех, - неожиданно заговорил Оливер, обойдя её тело и присев на корточки - я спросил у него, что делать тому, кто столкнулся с колдовством. Он сказал – предоставь Господу бороться с нечистью. Он примет заблудшую душу и очистит её от скверны. Да прибудет воля его.
На этих словах полы снова заскрипели под тяжестью его шагов. Собрав последние силы, Пайпер бросила ему в след:
- Если ты… ты тронешь её… - страшно болела челюсть и едва шевелился язык. Её голос звучал хрипло, воспалённо, но она продолжила говорить, - если причинишь вред… я достану… достану тебя… с того света…
Оливер всё слышал. Лестница заскрипела. Через какое-то время малышка Джемма начала успокаиваться. Он не посмеет её обидеть:
- Последний раз, когда ты делаешь вдох, - она боялась ожидания смерти, а не самой смерти. Сама смерть не страшна. В момент их долгожданной встречи Пайпер больше не боялась.