Пайпер
Церковь святого Пола располагалась неподалёку от парка, на пересечении Саммит Авеню и Кловер Вью Стрит. Пайпер проезжала мимо неё каждый раз по дороге к Куперу. Несмотря не свой величественный вид, здание не стояло особняком, а, скорее, пряталось в рядах обычных жилых домов. Оно выглядело спокойным и уверенным, будто говоря – кому надо, тот сам меня найдёт. Ей нравился этот район, в котором викторианская эпоха соседствовала с современностью. Иногда она представляла, что живёт где-то здесь, возвращается домой к мужу и детям, чтобы приготовить ужин и поделиться новостями. По воскресеньям они ходят на службу в эту самую церковь, слушают проповедь и пение хора. Одну её едва ли пустили бы внутрь, так она считала. Как граф Дракула, горящий под солнечными лучами, она загорелась бы под пристальным взором всех святых.
Пайпер верила в Бога только по одной причине – ведь кто-то должен был сотворить её такой. Её версия Всевышнего едва ли вписывалась в церковные каноны, и потому она предпочитала держаться от любого проявления религиозности как можно дальше. Её мать, изрядно приложившись к бутылке, любила вспоминать о смертельных грехах, большую часть которых непременно приписывала их соседке Челси Дилан:
- Эта дрянь раздвигала ноги перед всеми дружками своего Эрнеста, пока тот был жив здоров. А стоило ему угодить в коляску, как она уже подсовывает сраные церковные брошюры мне под дверь. Лгунья и прелюбодейка Челси может сколько угодно воротить от меня свою морду, но мы-то обе знаем, что, подлизывая Богу задницу, она не отмоет свою от грехов.
Мать не одобрила бы её затеи, но Пайпер было наплевать. Она вовсе не собиралась очищаться от грехов или же молить Бога о помощи. Наверное, ей просто хотелось оказаться к нему чуть ближе, посмотреть ему в глаза и спросить: за что? Она не рассчитывала получить ответ. Ей было достаточно того, чтобы он знал: она тоже всё видит. Ткнуть его носом в собственную жестокость и несправедливость. Она больше не боялась сгореть в лучах праведности и святости. Теперь она была готова, если придётся, отразить их со всей оставшейся силой.
Припарковавшись возле церкви, Пайпер окинула её взглядом, не выходя из машины. Сейчас она почти не понимала, зачем приехала сюда. Чего пыталась добиться? Она едва не пошла на попятную, и лишь одна внезапно посетившая мысль остановила её:
- Никто больше не станет тебя слушать.
Никому и впрямь не было до неё никакого дела, наверняка, и Богу тоже, вот только Пайпер вдруг осознала, что не собирается отказываться от своего права на «один телефонный звонок». Перед тем, как окончательно увязнуть в пучине проклятых видений и захлебнуться в них, она должна была напомнить о себе:
- Меня зовут Пайпер Грот, и ты, Бог, кажется, изрядно напортачил с моей судьбой.
Внутри церковь выглядела так же величественно, как и снаружи: высоченные потолки, длинный проход к алтарю, метров двадцать пять, не меньше, нескончаемые ряды деревянных скамей. Пайпер захотелось пройти дальше вперёд, но она не смогла. Её не покидало ощущение, что она и так переступала границы дозволенного, находясь здесь исключительно по ЕГО милости. Грешниц, вроде неё, не пускают в первые ряды. Зато для них зарезервированы лучшие места в аду.
Кроме неё в церкви было ещё несколько человек. Они сидели ближе к алтарю в полной тишине. Пайпер видела лишь их спины и склонённые в молитве головы. Устроившись позади, она подумала о том, что не так уж много у НЕГО поклонников.
- Даже такие, как я, оказывается, приползают к тебе в отчаянии, - усмехнулась она, глядя перед собой, - поговорим на чистоту – я не жила по твоим законам, не чтила библию. Я совершила многое из того, за что ты никогда не простишь меня, только ведь и ты виноват передо мною, - она вздохнула, закрыв лицо руками, - ты сделал меня такой, я не просила ни о чём, не хотела быть особенной. Ты сделал меня такой. А потом стал наказывать за свою же ошибку, - Пайпер подняла голову, устремив взгляд вверх, на сводчатый деревянный потолок, - смотри на меня, разгляди, как следует, не отворачивайся, продолжай смотреть, пока я не сделаю свой последний вдох, как ты того пожелал. Ты ведь этого добиваешься? Вся моя жизнь, как и другие жизни, лишь развлечение для тебя. Бесчисленные возможности воплотить свои извращённые фантазии. Но со мной ты слишком заигрался. Представляю, как забавно всё начиналось. Наделить меня способностью видеть будущее, чтобы я могла насладиться своей смертью заранее. Ловко придумано. Только на этом ты не остановился. Ты позволил мне думать, что я обманула тебя, обманула смерть, но на самом деле, у тебя всё это время был припрятан главный козырь, не так ли? Почему ты не показал её раньше? Почему именно сейчас? Знаешь, я не верила в ритуал Купера, но теперь не сомневаюсь, что он сработает. Ведь так и было задумано, правда? Показать мне ребёнка, которого не будет, которого я убью во имя своего спасения, - Пайпер почувствовала, как по щекам катятся слёзы. Она резко смахнула их рукавом, - ты превратил меня в убийцу, в монстра, в того, кого тебе хотелось видеть. Так что смотри на меня, ведь я - пока ещё живое доказательство того, что ты не святой, а всего лишь спятивший мазохист, с которым мы ещё встретимся в аду!
На этих словах она подорвалась с места и бросилась прочь из церкви. Её трясло, как от сильного озноба. Отворив массивные двери и выбежав наружу, она со всей силы врезалась во что-то плотное, возникшее на её пути. Подняв голову, она в ужасе замерла:
- Вы в порядке? – спросил мужчина, аккуратно схватив Пайпер за локти. Она посмотрела в его добрые голубые глаза и завопила:
- Пусти меня, сейчас же пусти!
Однако, мужчина лишь усилил хватку:
- Пожалуйста, успокойтесь…
Пайпер попыталась вырваться, размахивая руками, но он не выпускал её, притягивая к себе сильнее и сильнее:
- Ты не причинишь мне вред, слышишь? Я этого не допущу!
- Тише, тише, я не причиню вам вред. Я, действительно, не причиню вам вред. Никто не причинит, пока я рядом, - он прижал её к своей груди, заключив в объятия, - тише, всё хорошо. Что бы ни случилось, это в прошлом.
Пайпер принялась колотить в него изо всех сил, которых вдруг оказалось слишком мало, чтобы победить. Она чувствовала, как от его тепла её тело наливается тяжестью. Наконец, она сдалась, уткнувшись лицом в его джинсовую рубашку. От него пахло бензином.
- Всё хорошо, - прошептал он, вырисовывая плавные круги у неё на спине.
Его звали Оливер Кроул. Он был двадцатишестилетним механиком, скромным и учтивым. Как только Пайпер пришла в себя, он настоял на том, чтобы проводить её до мотеля:
- Вам нельзя садиться за руль в таком состоянии.
- Я живу здесь недалеко,- устало возразила она.
- Я всё равно вас отвезу.
- Моя машина…
- Поедем на вашей машине.
Пайпер посмотрела на него: он был совсем не похож на убийцу. В какой-то миг ей пришла в голову мысль – а вдруг духи ошиблись? Но она тут же её отбросила: такого не случалось прежде, значит, не случится и в этот раз. Оливер будет смотреть, как она умирает. Это произойдёт неизбежно, только гораздо позже. А сейчас ей нечего бояться. Она могла бы позволить ему делать с собой всё, что угодно.
Припарковавшись возле мотеля, Оливер заглушил двигатель, вынул ключи и протянул их Пайпер:
- Спасибо, - неожиданно произнёс он.
- За что?
- За то, что позволили отвезти вас.
Пайпер усмехнулась:
- Разве не я должна вас благодарить?
- Вы только не сочтите меня за сумасшедшего, но… - мужчина облизнулся, устремив взгляд в лобовое стекло, - я думаю, встреча с вами – это знак.
- Знак чего? – брови Пайпер поползли вверх. Неужели и ему тоже снились сны?
Оливер перевёл взгляд на неё и смущённо улыбнулся:
- Не знаю. Пока ещё не знаю. Но… я ведь шёл в церковь, чтобы попросить Бога дать мне знак.
- Слушайте, у меня просто выдался неудачный день, и я чуть не сбила вас с ног. Это не знак, а… даже не знаю…
Она лгала потому, что теперь всё стало реальным. Долгие месяцы духи готовили её к этой встрече, и вот она состоялась. Стоило бы догадаться, что её первый в жизни поход в церковь закончится чем-то подобным. Конечно, это был знак. Божий знак. Он дал знать, что услышал её, вот только ему плевать.
- Вы не местная? – неожиданно поинтересовался Оливер, кивнув головой в сторону мотеля.
- Нет.
- Что привело вас в Хаймсвилль?
- Судьба.
- Судьба? – он улыбнулся.
- Мне пора, - Пайпер открыла дверцу и попыталась выйти, но голос Оливера её остановил.
- Там, возле церкви вы говорили странные вещи. Мне показалось, вы кого-то боитесь, - он облизнул губы, - думаю, это и есть мой знак. Знак того, что я должен вас защитить.
Пайпер промолчала. Ей вдруг безумно захотелось как можно скорее оказаться паучихой и покончить со всем этим раз и навсегда. Оказавшись в одиночестве в своём номере, она упала на кровать и впервые за долгое время позволила себе по-настоящему разрыдаться. Маленькая Пайпер часто плакала, свернувшись клубком на полу в шкафу, когда мать и Робби кричали друг на друга. Вскоре крики приближались, Робби хватал её и вытаскивал из шкафа, оставляя на коже синяки. Он всегда требовал одного и того же – денег, денег, денег. Лотерейный билеты, номера лошадей, пароли к счетам. Когда от него разило выпивкой, можно было смело рассчитывать на сломанную руку или хотя бы приличную шишку на голове. Тогда Пайпер плакала от боли, от страха и непонимания. Однажды она поклялась, что больше никто не посмеет обижать её, но раз за разом жизнь смеялась, доказывая лишь одно – её клятвы ничего не стоят.
Почувствовав, что покрывало под ней стало мокрым, Пайпер подняла голову и шмыгнула носом. Он едва дышал, а перед глазами и вовсе всё расплывалось. Она огляделась вокруг: серая и мрачная комната с прожжённым ковром, старым телевизором и пыльными шторами – её крепость, заброшенная, одинокая, готовая рухнуть от малейшего дуновения ветра. Единственный рыцарь, выступивший на её защиту, должен был однажды её и убить.
В ту ночь Пайпер заснула быстро и крепко, стоило положить голову на подушку. Её резко затянуло в темноту. Она качалась в блаженной невесомости, отпустив все страхи и мысли, существуя вне пространства и времени, пока вдруг где-то вдалеке не раздался едва различимый звук. Темнота осыпалась, как занавес из пепла, и Пайпер увидела перед собой небольшой деревянный дом. Её притянуло к нему, словно магнитом. Оказавшись совсем близко, она заметила женщину, сидевшую на стуле и державшую что-то в руках. Рыжие волосы спадали ей на лицо. Она выглядела так, будто пыталась сжаться как можно сильнее, превратиться в невидимку. Женщина не поднимала головы, и тогда Пайпер подошла ближе. У неё в руках и на коленях лежали исписанные листы. Заглянув в них, Пайпер тут же узнала свой почерк. Её глаза живо забегали по строчкам:
«Джемма,
Я хотела добавить «дорогая», но решила этого не делать. Мы ведь с тобой едва знакомы, и пусть ты – моя дочь, но называть тебя «дорогой» было бы странно. Не для меня. Ведь для меня ты, действительно, дорогая, самая дорогая на свете. Странно для тебя. Поэтому давай начнём с того, на чём остановились.»
Пайпер отпрянула назад и снова посмотрела на женщину, полностью поглощённую письмом. Она действительно была прекрасна. Её дочь. Очередной сон. Сон, который мог закончиться в любую секунду. Пайпер подвинулась ближе и продолжила читать. Письмо было длинным и полным всего того, что она пыталась забыть, что надеялась унести с собой в могилу. Однако, всё это теперь было здесь, на бумаге, как доказательства, улики против неё.
«Он призвал дух, который должен бы отыскать мою душу-близнеца. Отыскать тебя, Джемма. Ты была для меня лишь голосом по ту сторону решётки, и я должна была убедить тебя спасти мне жизнь.».
Женщина продолжала дочитывать последние строчки, пока Пайпер в ужасе пятилась назад. Нет, её не вырвали из сна в тот же миг, ей позволили остаться ещё ненадолго. Ей дали возможность, как следует рассмотреть Джемму, свою дочь из плоти и крови, существующую где-то там, в далёком будущем. Пайпер была готова не дать ей жизнь, но были ли готова её отнять?
***
- Ну, вот и хорошо, вот и замечательно, - Оливер опустил на пол небольшой коричневый чемодан, затем снял с плеча матерчатый рюкзак и поставил его рядом, приперев к стене. Огляделся вокруг - не президентский люкс, конечно, но и не последняя дыра. Сойдёт. Для него сойдёт. Пайпер положила руку ему на плечо. Он робко посмотрел на неё:
- Скажи, что тебе не страшно, - виновато прошептал он, - скажи, что ты не жалеешь.
- Перестань, Оли, - Пайпер нежно улыбнулась.
- Нет, нет, я не перестану - он почесал нос и сделал шаг в сторону, пока её рука не соскользнула с плеча – я хочу, чтобы ты знала. Ты здесь не заложница. Можешь уйти в любой момент.
- Оли…
- Я держать не стану. Ты заслуживаешь самого лучшего будущего, а мне ведь нечего тебе дать сейчас, я понимаю, не дурак. Разве что вот эту жалкую лачугу. Но я обещаю, - он поднял голову и распрямил плечи, - обещаю, что это временно. Работы я не гнушаюсь, буду ночами вкалывать, лишь бы только обеспечить тебя всем, чем пожелаешь.
Впервые за долгое время Пайпер было по-настоящему хорошо. Рядом со своим убийцей ей было хорошо, как никогда. Оливер смотрел на неё большими голубыми глазами и предлагал ей будущее:
- Всё, чего я желаю, сейчас передо мной, - словно кошка, промурлыкала она, - иди же сюда, - вытянула руки, приглашая Оливера в объятия. А когда его подбородок упёрся ей в макушку, и здоровая мозолистая рука принялась гладить её по волосам, Пайпер и вовсе почудилось, что духи извинялись, давая им своё благословение.
Прошёл всего месяц прежде со дня их встречи у церкви прежде, чем Оливер предложил ей перебраться в его холостятскую хижину. Небольшой домик, темноватый и тесноватый, давно, а, может, и никогда вовсе не знавший женской руки. Но всё лучше, чем безликие съёмные ночлежки и комнаты мотелей. К тому же Оливер был мастером на все руки, мог починить что угодно: от обвалившейся полки, до электропроводки. Сидя на продавленном скрипучем диване и прижимаясь к его крепкой груди, Пайпер не могла придумать другого места, где предпочла бы оказаться.
Он трудился в местной автомастерской. Хозяин, мистер Ланкастер, страшно обрадовался, узнав о появлении Пайпер. Однажды за кружкой пива в баре «На обочине» он признался:
- Оливер – хороший малый. Простой. Даже слишком простой, понимаешь, о чём я? На таких, обычно, молоденькие симпатичные девушки не заглядываются. А ему семья нужна. Жена и дети. Он ведь на руках тебя будет носить, из кожи вон вылезет, лишь бы ты счастлива была.
Оли навис над бильярдным столом и внимательно прицеливался в шар. У него были огромные ладони и добрые глаза. В одной из передач про серийных убийц женщина детектив говорила, что они зачастую похожи на самых обычных людей, которых никогда ни в чём подобном не заподозришь. Пайпер решила, что в её случае шансы равны: или же Оливер и впрямь сделает её самой счастливой, или же самой мёртвой.
Ей на удивление хорошо спалось после того, как они съехались. По утрам её будил аромат свежего кофе и ласковые прикосновения. Оли стал работать в два раза больше и усерднее, пару раз за ужином упоминал о доме Эвансов, выставленном на продажу. Так же, как и Пайпер, он не любил говорить о прошлом и своей семье. Лишь однажды обмолвился, что на свадьбе, реши они её сыграть, с его стороны вряд ли будут гости.
- А как же твои родители? – спросила она, грея руки о чашку горячего какао.
- Умерли, - сухо ответил Оливер.
- Братья или сёстры? У тебя есть братья или сёстры?
- Нет.
- Ты всегда жил в Хаймсвилле?
- Нет. Год как переехал.
- А раньше где жил? Откуда ты родом?
- Из Розвилля. Потом перебрался в Сакраменто, а потом сюда. Здесь мне нравится. Здесь я встретил тебя, - он осторожно и очень трепетно коснулся её руки.
Пайпер не давила и не требовала подробных разъяснений или рисования семейных древ. Её в тайне привлекало одиночество Оли. Будь у него добродушная мамаша, целующая всех в губы, и отец, наряжающийся Сантой на Рождество, а ещё орава кузенов и кузин со своими конопатыми отпрысками, велика вероятность, что Пайпер не протянула бы в их изобилующей любовью компании и пяти минут. А так – им было о чём помолчать друг с другом. И если бы кто-то недоумевающе спросил: что свело этих двоих вместе? Пайпер знала бы наверняка, что причиной всему не только идиотские видения, но и одиночество.
Тем временем шли дни, недели, месяцы, но ничего не менялось. Мрачная хижина, картофельная запеканка с бобами на ужин, грязные руки Оли, которыми он хватал со стола хлеб. Всё было тихо и спокойно. Даже уютно, если не считать скрипящих полов и выцветших обоев. Пайпер собиралась непременно их заменить, уже присмотрела одни, симпатичные, с мелкими голубыми цветами. В понедельник вечером они с Оли должны были заехать за ними в магазин. И тогда всё и впрямь могло бы сложиться иначе. Если бы в понедельник утром Пайпер не узнала, что ждёт ребёнка.