Джемма
Однажды я занималась тем, чем, наверняка, хотя бы раз в жизни занимался каждый смертный с доступом в интернет - искала смешные видео с котами на youtube. Именно тогда я случайно наткнулась на ролик под названием «Волонтёрство в Южной Африке». Молодые парни и девушки с упоением рассказывали о своём опыте путешествий по программе «Большие кошки». Они улыбались от уха до уха, почёсывая пузики маленьким львятам, выгуливая слонов и выгребая горы дерьма из забитых под завязку грузовиков.
- Класс, у этих ребят есть цель, - подумала я. Эта находка выпала как раз на тот период моей жизни, когда мне упорно приспичило во что бы то ни стало найти себе достойную праведную цель. Я решила, что тоже могу поехать в Африку и разгребать звериное дерьмо.
Я тут же позвонила Заку – единственному человеку из моего окружения, реально побывавшему в Африке. Только он ничего не разгребал, а творил натуралистические шедевры фотографии для National Geographic или кого-то ещё. Зак действительно чертовски классный фотограф. Он поднял трубку и сонно отозвался:
- Чёрт, забыла про разницу во времени, - выругалась я.
- Удивительно, - прокомментировал он, - ну, так какие дела?
- Хочу поехать волонтёром в Африку.
Пять очков Заку Кирби за то, что не рассмеялся:
- И чем собираешься заниматься?
- Ухаживать за животными.
- Ты вроде бы готовилась к Мастер Шеф?
Да, я действительно готовилась. В одном из сезонов победила слепая девушка. Я подумала, что, при таком раскладе, у меня точно есть шанс.
- У них было прослушивание в Лос Анджелесе на прошлой неделе, а я перепутала дату. Записала в календаре на четырнадцатое ноября, а оказалось, что оно проходило четвёртого.
- И дополнительного не будет?
- Можно записать видео и отправить им, но я-то собиралась приготовить лосося на гриле с чесночными грибами и салатом из чечевицы. А у нас как раз недавно сломался гриль. Я подумала, что смогу быстро это исправить и заказать новый, но ты знал, например, что там целая куча вариантов?
- Догадывался.
- Нет, серьёзно. Есть открытые и закрытые, металлические, чугунные, пластиковые. Слушай, в любой другой ситуации я бы купила первый попавшийся, но речь ведь о «Лучшем поваре Америки».
- И ты решила, что, не принимая участие, у тебя куда больше шансов им стать, чем участвуя с хреновым грилем?
- Что? Нет, я решила не участвовать, потому что это глупое и бесполезное занятие. Жарить и шинковать перед камерами – великая премудрость. Мне кажется, ты меня не слышишь.
- Прекрасно слышу.
- Я говорю, что хочу ухаживать за африканскими животными. Что-то внутри ёкает, когда я об этом думаю, понимаешь?
Зак, наконец, вздохнул. Наверное, посмотрел на часы, потому что вздохнул ещё раз:
- Это очень благородная цель, Джемма. Но почему бы не начать с малого? Сходи в зоопарк.
- Издеваешься?
- А ты в курсе, что тебе, скорее всего, придётся жить в одной комнате с кучей народу и пользоваться общей ванной?
- Я…
- Вот именно, Джемс, это очень серьёзное решение, о котором нужно серьёзно подумать.
- Но у меня ёкает…
- Посмотри с видео с котиками на youtube.
Я не сказала Заку, что, вообще-то, именно этим и занималась. Но в итоге в Африку я тоже не поехала. Как и миллиарды других людей. А ещё я не стала «Лучшим поваром Америки», как и миллиарды других людей.
У каждого должно быть своё предназначение, высшая цель, вершина, на которую мы карабкаемся под предлогом жизни. Потому что там, на финише перед нами откроется умопомрачительный вид. Там мы сможем взглянуть на весь пройденный путь и увидеть не разбитые отрезки, а всё полотно, сотканное нами, целиком. На нём что-то будет изображено. Каждому своё. Я не знаю, что будет на моём, но очень хочу узнать. Меньше всего на свете я хочу взобраться на вершину и, пока другие будут рыдать от переполняющего благоговения, обнаружить, что с моей стороны ожидается ветер с порывами до 13 миль в час, туман, значительная облачность с видимостью менее 0.6 мили.
У всех, кого я знаю, есть высшая цель. Тод проектирует здания, и какая разница для чего, главное, что они будут стоять даже после его смерти. Зак спит и видит, как бы снимать одних только монахов в тибетских монастырях. Даже Селена призналась, что спит с женатым мужиком во имя мести за всех обманутых жён. Меня так и подмывало расспросить подробнее, в чём же заключалась её месть, но она на эту тему предпочитала помалкивать. Думаю, чем благороднее твоё предназначение, тем меньше стоит о нём говорить.
Сколько себя помню, я всегда находилась в поиске. Точнее, делала вид, что находилась. Ведь высшая цель должна быть у каждого. Если у меня её нет, значит, нужно искать. А если искать не хочется, то ни в коем случае нельзя об этом никому рассказывать. Даже отчаянные домохозяйки, целыми днями смотрящие телешоу и скупающие всякий хлам на Амазоне, прикрываются тем, что растят детей. У меня нет детей, поэтому я должна стремиться к чему-то большему.
В колледже я изучала английский язык и литературу. Меня окружали люди, мечтавшие стать великими писателями, теоретиками, профессорами. Я, в свою очередь, плыла по филологическому течению. Пару раз мои сочинения публиковали в студенческом журнале «Выражение». Там мы и познакомились в Заком. Я училась на первом курсе, а он на третьем. Зак был одним из главных – художественным редактором, так как учился на факультете изобразительных искусств и добился неплохих успехов на поприще фотографии. Мы встретились в кафе на территории университета, чтобы обсудить, как я хотела бы оформить своё сочинение по Шекспиру. На самом деле, я никак не хотела его оформлять, на всей этой затее настоял мой профессор, и Зак догадался об этом с первых минут нашего разговора. Он спросил, читала ли я их журнал прежде, и я честно ответила, что нет, не читала. Тогда он достал из рюкзака несколько изданий и протянул мне:
- Почти все фотографии мои.
Это не прозвучало, как хвастовство, а лишь как демонстрация. И я сразу же его поняла:
- А ты можешь сделать что-нибудь поярче? – поинтересовалась, изучив журналы.
- Тебе не нравятся мои работы?
- Нет, нет, вовсе нет. Очень нравятся, - меньше всего мне хотелось нажить себе врага в лице художественного редактора и, как выяснилось позже, звезды местного студенчества, - они очень красивые, просто мрачные в основном.
Зак пожал плечами:
- Да, наверное, ты права. Но уверен, что смогу и поярче.
Мне стало очень неудобно из-за всей этой ситуации. Я не хотела его обижать и выставлять себя привередливым знатоком, ведь я совершенно не разбиралась в фотографии, да и вообще, не стоило мне вылезать со своим дурацким сочинением. И, скорее всего, мои самобичевания благополучно продолжились бы как минимум до конца года, если бы Зак не объявился через пару дней с неожиданным заявлением о том, что я каким-то образом изменила его взгляд на собственное творчество.
- Возможно, я и прежде замечал мрачность своих работ, и другие тоже замечали, но всегда выставляли это, как что-то хорошее, понимаешь? Ты первая, кто воспринял мрачность, как мою слабую, а не сильную сторону.
Я пыталась его убедить, что всё совсем не так. Да я же ничего не сказала, просто предложила сделать чуть более яркие снимки. Великий вклад в творческий процесс. Однако, Зак настаивал, и вскоре я оставила попытки с ним спорить. В итоге мы вместе проделали работу над новым выпуском журнала, поскольку его очень интересовало моё мнение.
Подружившись с Заком, мне пришлось таскаться с ним по всем студенческим вечеринкам в округе. Он был местной знаменитостью, и его постоянно куда-то приглашали. Сперва я отказывалась, но он, казалось, не понимал слова «нет». К счастью, большая часть наших похождений заканчивалась тем, что мы уединялись в свободной комнате или на заднем дворе и выкуривали пару косячков. Несмотря на свою популярность, Зак не любил большие компании и шумиху. Думаю, на этом мы и сошлись.
Но кое-что нас принципиально отличало – у Зака была цель. Уехать в Нью-Йорк и стать известным фотографом. Он мечтал снимать для крупных журналов, вроде Vogue или Sports Illustrated. Особенно для второго. Не самая благородная миссия, но у меня не было и такой. Когда меня спрашивали, кем я вижу себя после выпуска, я отвечала так:
- Есть кое-какие идеи, пара особенно интересных вариантов. Пока ещё окончательное решение не принято.
Что значило примерно следующее – не имею ни малейшего понятия.
После колледжа я работала в нескольких женских изданиях внештатным автором. Писала о всяких кремах, средствах для похудения и витаминах для беременных. Какое-то время трудилась над статьями для архитектурного журнала, спасибо Тоду. Но как только ему подняли зарплату, я с радостью оставила свою так называемую карьеру.
Возможно, я и не знала, чего хочу, но точно знала, чего не хочу – быть домохозяйкой. В результате пришлось перепробовать целую кучу занятий, от готовки, до садоводства, чтобы понять одно – мне ничего не подходило. Всё давалось с невероятным трудом. Испечь пирог, связать шарф, отреставрировать старый комод. Я смотрела за тем, как девушки из видео с легкостью проделывают описываемые манипуляции, в то время, как у меня всё буквально валилось из рук. Интересно, по шкале всемирного идиотизма, сколько бы баллов мне удалось заработать? Тридцать три года – это десять с чем-то тысяч дней. Количество совершаемого в день идиотизма не ограничено, но в среднем около двух-трёх. Если особенно не стараться. Добавить ещё идиотских мыслей, которым нет конца. Получается, степень моего идиотизма приблизительно равна двадцати тысячам плюс бесконечность.
Когда я осознала, что вся эта неопределённость создаёт жуткий беспорядок в моей голове, который нужно срочно устранять, начали происходить странные вещи. Сперва появилось навязчивое ощущение, будто я что-то забыла. Оно буквально преследовало меня на каждом шагу. Ходила ли я в магазин, говорила ли с Тодом по телефону, спускалась со второго этажа на первый, всегда и везде внутренний голос вкрадчиво нашёптывал: ты забыла… А дальше ничего не слышно. Что я забыла? Отвратное ощущение!
Затем, редактор одного из женских журналов, для которых я писала несколько лет назад, связалась со мной под предлогом того, что якобы случайно наткнулась на мои статьи и удивилась, как они могли упустить такого чудесного автора.
- У вас простой, но убедительный слог, - сказала она, - читая, люди хотят скользить по строчкам, а не спотыкаться. Если предложение нужно перечитывать минимум дважды, это уже потенциальный номинант на Пулитцеровскую премию, а, значит, прочитают его сотни, тысячи, в лучшем случае – десятки тысяч человек. У нас посещаемость сайта – около ста тысяч ежедневно. Вы понимаете, к чему я?
Наверное, она считала, что делает мне комплимент. Однако, после нашего разговора у меня остался неприятный осадок. Неужели я обиделась из-за премии? Хотела ли я получить Пулитцера? Или же продолжить писать статьи для популярного сайта? Или меня задело то, что для значительного вклада я, по её мнению, не годилась? Распутывая все эти мысли и идеи, как клубок, я вскоре пришла к любопытному выводу – дорогой редактор была права. Мой слог действительно хорош. Его хвалили ещё в колледже. Сам процесс давался мне легко и без напряжения. О прокладках, о Шекспире, о своей первой любви – о чём бы я не писала, всё получалось гладко. Да ещё и Тод со своим – почему бы тебе не стать писательницей? С этой мыслью стоило, как минимум, переспать. И не одну ночь. Ровно до появления в моей жизни мистера Кирка и его славной истории.
Однажды Тод сказал, что я не писательница, а рассказчица. Признаюсь, мне не сразу удалось увидеть разницу. Но всему своё время. И для меня оно настало в тот день, когда я села писать очередную главу своего второго романа. С главным героем происходили странные вещи, и, честного говоря, мы с ним, кажется, дошли до края, за которым нас ждала огромная тёмная пропасть. Я не имела ни малейшего представления о том, что делать дальше, как развернуться и в какую сторону идти. Более того, я не знала, чем всё это должно было закончиться. Промучившись больше часа в попытках написать хотя бы что-то, расписаться, войти во вкус, я всё же сдалась. Была почти полночь, у меня болели глаза и затекла шея. Оказавшись в мягкой тёплой постели, я готова была забыть о своих писательских тягостях и отдаться во власть Морфея. Меня ожидала очередная прекрасная ночь без сна.
И всё же сон приснился. Впервые за несколько месяцев. Он показался мне очень знакомым, будто я уже бывала в нём. Эффект дежавю. Длинный пустой коридор, мигающие лампочки, холодный пол. Бесконечная череда железных чёрных прутьев. Я остановилась напротив одной из камер и смело заглянула внутрь. Было темно, но я знала, точно знала, что она там. Она всегда была там:
- Я рассказала тебе три истории, - раздался её томный голос из темноты.
- Но что мне делать дальше? – спросила я, как будто совершенно точно понимала, о чём мы говорили.
- Всё проще простого. Реши, кто из них виновен.
- Как же решить?
- Последнее слово за тобой. Просто сделай выбор. Напиши мне жизнь.