Чиста вода на холоде. Аннун. Коляда

               

     Два часа ночи с двадцать второго на двадцать третье декабря 2018.  Перевернулись часы года. Сегодня нет ночи — прозрачная ясность, будто имитация лупы над костром летнего солнцестояния — вздымающихся горячих струй хрустального воздуха. Ночь — светла. Светлее июньских белых ночей, что на излёте ещё лелеют серость ночи в конце июня. А сейчас полнолуние, и истекающая жестоким синим светом луна высвечивает мельчайшие детали потоком отражений снега. Это не ночь, это день — серый, но яркий! Праздничный.
     Вот только коты боятся выходить. Кошка заползла под одеяло и спит без просыпу, кот её стережёт. Волнуется, показывает мне лапой: «Вон она! Вон тот бугорок!». А у самогО сердечко стучит с перебоями: тук-тук-туктуктук. Страшно ему. Аннун. Змееносец. Открыта дорога в иной мир.
     В прошлое? В будущее? - Перевернулись часы года. Сейчас, а не в Новый Год. «Что день грядущий...»?
     А ведь мир готовился к этому празднику. Не мы — мы-то уж давно не обманываем судьбу, выплясывая в козлиных шкурах и выпрашивая сладостей...
Нет. Готовился МИР. Незадолго до Дня температура в несколько часов упала с минус трёх до минус двадцати пяти градусов, и новые, несказанные украшения обрели все тонкие прутики, метла и, даже, шершавые поверхности досок. На них выросли и поникли долу тончайшие нити длиной в ладонь, сложенные из иголочек инея, превратили доски в паутину, а метлу — в диковинное опахало, чьи зелёные пластиковые прутья вдруг удлинились, продлились жемчужными нитями.
     Стоило чуть потеплеть днём, и уже при минус восемнадцати украшения испарились. А там начались снегопады, приветствуя  падение давления с семисот семидесяти восьми почти до нормы — до семисот шестидесяти двух мм.рт.ст. Ждать меньших, более пригодных для осадков, значений не стали — налетели мелким белым зерном, засыпали тропы, проторяя путь иному снегу — тому, что перьями, а то и целыми комками полетел при минус тринадцати. Перья разрослись на окнах — мелкие, по паре сантиметров, перемешались во всех направлениях — будто лукошко с горкой ярких осенних листьев...
      Начал падать пух. Большие нежные перья ложились рыхло, взлетали от шага. Только вот всё рос снежный покров, дорожки уходили всё глубже: десять; двадцать; сорок сантиметров чистейшей белизны. Лёгкий, снег не клонил кустов, а на сухих кистях флоксов, стрелках гигантского лука и вертикальных ветвях жимолости и смородины лёг рыхлыми белыми шарами — парадными воздушными шарами на тонких тёмных ножках-ниточках...  И многоцветковый подсолнечник, оставленный на зиму с корзинками - для синиц, имитирует высокий канделябр с множеством почти совершенных шаров-абажуров. Чем не праздник? - Ждали.
     Да! Боже мой! Вода! Из скважины бьёт блистающей струёй, светится, словно крещенская! Только не надо вспоминать душного лета с мутной прозеленью воды и коричневыми хлопьями на дне вёдер. Вода теперь искрится и сияет, и полные вёдра вдруг кажутся легче, хоть и примерзают к варежкам...
     Вернёмся к Этой ночи.
     Снова засыпало снегом ступени высокого крыльца. Гордая своей нужностью лопата уже морально готова к завтрашнему утру. Тогда ещё десять сантиметров снега поднимется по краям дорожек, пронизывающих мою снежную целину...
     Обожаю зиму. Хоть и мёрзну, как все. Не выношу жары и суши лета. А ведь родилась в июне и прочно привязана планетами ко дню летнего солнцестояния. Интересно. Соседка родилась в Новый Год, а любит лето. Может, так мы в душе замыкаем год?